Эрл Стенли Гарднер

Дело о сонном моските

Глава 1

Солнце еще было слишком ласковым для Калифорнии. В нем еще чувствовался оттенок молодой весенней зелени. Чуть позже оно станет немилосердным, превратит своими лучами всю почву в румяную коричневую корочку. Оно выпьет из воздуха всю, до мельчайшей капельки, влагу, небо над городом станет похожим на небо пустыни, простирающейся всего в ста пятидесяти милях к востоку. Пока же небесное светило благословляло все вокруг золотистыми лучами.

Сидевшая напротив адвоката Перри Мейсона Делла Стрит склонилась над блокнотом для записей. Мейсон перебирал пачку писем. Некоторые бросал в корзину для мусора, другие передавал Делле, сопроводив краткими замечаниями, и только самые важные из писем удостаивались точно сформулированного ответа из его уст.

Пачка представляла собой накопившуюся за три месяца корреспонденцию. Мейсон ненавидел отвечать на письма, но, когда их гора приобретала угрожающие размеры, несмотря на ежедневный квалифицированный отбор ловкими пальцами Деллы Стрит, он был вынужден посвящать часть времени этому занятию.

Дверь в приемную распахнулась, на пороге появилась девушка, работающая на коммутаторе.

– К вам два клиента, мистер Мейсон, – объявила она. – Они просто жаждут увидеться с вами.

Мейсон с неодобрением взглянул на девушку.

– Герти, нас манит к себе ласковое солнце с безоблачного неба, – сказал он. – Мой клиент – владелец крупного скотоводческого ранчо – попросил меня обследовать спорную линию границы с соседями. Площадь ранчо составляет двадцать пять тысяч акров, и я только что спросил Деллу, не желает ли она отправиться со мной на верховую прогулку по холмистым пастбищам. Подумай, Герти: акры зеленой травы, живые дубы с неохватными стволами и крепкими ветвями. В отдалении – холмы, поросшие полынью и кустарником, а за ними – очертания увенчанных снежными шапками горных вершин, ясно видимые на фоне голубого неба… Герти, ты любишь кататься на лошади?

Девушка улыбнулась:

– Нет, мистер Мейсон. Мне слишком их жалко. На природе хорошо проводить лунные ночи, но больше всего я люблю поесть и поваляться без дела. Идеальный день, в моем понимании, должен начинаться пробуждением в полдень, чашкой кофе и тостом с беконом в постели, возможно, блюдом темно-красной земляники в жирной желтоватой сметане, в которой мгновенно растворяется сахар. И не пробуйте увлечь меня возможностью попрыгать на штормовом мостике какого-нибудь жеребца. У него копыта сразу же разъедутся в разные стороны, к тому же такая прогулка может поколебать мои жизненные устои.

– Герти, ты безнадежна. Не быть тебе помощником ковбоя. Быть может, из тебя получится хороший вышибала, этакий Мики Фин, прогоняющий непрошеных клиентов из конторы? Скажи им, что я занят. Скажи, что я спешу на важную встречу. На встречу с лошадью.

– Я не могу их прогнать, они слишком настойчивы.

– Как они выглядят? – поинтересовался Мейсон, бросив взгляд на стоящие на столе электрические часы.

– С одного из них можно писать картину типичного преуспевающего бизнесмена средних лет. Он выглядит как банкир или сенатор штата. Второй похож на бродягу, но держится с достоинством.

– Как ты думаешь, что им нужно?

– Один говорит, что хотел бы побеседовать с вами по поводу автомобильной катастрофы, у второго к вам вопрос по корпоративному законодательству.

– Все понятно, Герти. Бродяга имеет право на справедливое отношение к себе, но у него могут возникнуть неприятности. Я приму именно его. Банкир же со своим вопросом по корпоративному законодательству может отправляться к другому адвокату. Будь я проклят, если…

– По вопросу корпоративного законодательства с вами хочет побеседовать бродяга, – вставила Герти.

Мейсон тяжело вздохнул:

– Герти, ты безнадежна. Ты способна думать только о землянике в сметане, горячих булочках с кофе и сне. Бродяга приходит в контору, чтобы проконсультироваться со мной по корпоративному законодательству, а ты относишься к происходящему как к обычному явлению! Делла, выйди и прогони банкира. К бродяге же отнесись как к почетному гостю. Верховую прогулку придется отложить до завтра.

Делла Стрит вышла вслед за Герти в приемную. Минут через пять она вернулась.

– Итак? – спросил Мейсон.

– Он не бродяга.

– О! – разочарованно вздохнул Мейсон.

– Я не смогла понять, кто он такой. Одежда не то чтобы совсем ветхая, но изрядно поношенная и выгоревшая на солнце. Я считаю, что он – человек, живший вне города ради какой-то определенной цели, к тому же он достаточно неразговорчив и осторожен. Не сказал мне ни одного слова о своем деле.

– В таком случае пусть уходит и проявляет свою подозрительность в другом месте, – несколько раздраженно заметил Мейсон.

– Он так не поступит. Он ждет встречи с вами терпеливо, как… осел. Шеф, я все поняла! Он – старатель. Как же я раньше не догадалась! На нем стоит печать пустыни, а свою терпеливость он приобрел, общаясь с ослами. Он пришел встретиться с вами и добьется этого – сегодня, завтра, на следующей неделе. Кто-то посоветовал ему поговорить с Перри Мейсоном, и он будет говорить только с Перри Мейсоном.

Глаза Мейсона сверкнули.

– Пригласи его, Делла. Как его зовут?

– Бауэрс. Имени или инициалов он не назвал.

– Где он живет?

– По его словам, там, где разложит одеяло на ночлег.

– Превосходно! На него необходимо взглянуть.

Делла понимающе улыбнулась, вышла и через мгновение вернулась с клиентом.

Бауэрс с порога принялся изучать Мейсона взглядом, в котором чувствовалась доля беспокойства, но не было ни приветливости, ни почтительности. Человек, казалось, лучился достоинством. Выгоревшая на солнце рабочая рубашка была безукоризненно чиста, хотя воротничок от частых стирок стал мягким и потрепанным. Куртка, очевидно, была сшита из оленьей кожи и определенно не отличалась чистотой. Ее так заносили, что вкрапления грязи придали ей особенный блеск, похожий на глазурь на фарфоре. Широкие рабочие брюки были вылинявшими и залатанными, но чистыми. Кожа ботинок приобрела пастельный оттенок из-за многомильных пеших переходов. Широкополая шляпа служила хозяину уже долгие годы – на ленте были видны невыводимые пятна от пота, поля круто загнулись вверх.

Но особенно привлекала внимание не одежда, а лицо этого человека. Его глазами на в значительной степени враждебный мир смотрела простая, скромная душа. Но взгляд тем не менее не был смущенным. Это был взгляд твердого, целенаправленного, уверенного в себе человека.

– Доброе утро, – поздоровался адвокат. – Вас зовут Бауэрс?

– Именно так. Вы – Мейсон?

– Да.

Бауэрс пересек кабинет, сел напротив Мейсона и настороженно взглянул на Деллу Стрит.

– Все в порядке, – успокоил его Мейсон. – Мисс Стрит – моя секретарша и ведет записи по всем делам. У меня нет от нее секретов, а вас я могу уверить в ее полной благонадежности.

Бауэрс уперся локтями в колени и стал покачивать шляпой, зажатой в загорелых до цвета бронзы пальцах.

– Расскажите мне о ваших проблемах, мистер Бауэрс.

– Если не возражаете, называйте меня Солти. Все эти мистеры мне совершенно ни к чему.

– Почему Солти? – поинтересовался Мейсон.

– Я долго болтался по соляным копям в Долине Смерти, там и получил это прозвище. Тогда я был еще молод, еще не встретился с Бэннингом.

– Кто такой Бэннинг?

– Бэннинг Кларк. Мой партнер, – прямо ответил Бауэрс.

– Партнер в горном деле?

– Именно так.

– У вас с ним проблемы в отношении какой-то из шахт?

– Проблемы с ним?

– Да.

– Вот те на! – воскликнул Бауэрс. – Я же сказал вам, он мой партнер. Какие могут быть проблемы с партнером?

– Понятно.

– Я хочу защитить его. От бесчестной корпорации и президента-мошенника.

– Быть может, вы расскажете мне обо всем? – предложил Мейсон.

Солти покачал головой.

Мейсон с любопытством разглядывал посетителя.

– Понимаете, – попытался объяснить свое поведение Солти, – я не так умен, как Бэннинг. Он получил образование. Он вам обо всем и расскажет.

– Хорошо, – твердо произнес Мейсон. – Я назначаю ему встречу на…

– Он не может приехать, – прервал адвоката Солти. – Поэтому пришлось приехать мне.

– Почему он не может приехать?

– Доктор приковал его.

– К постели?

– Нет, не к постели, но он не может подниматься по лестницам, ездить далеко… Должен оставаться на месте.

– Сердце?

– Именно так. Бэннинг совершил ошибку, поселившись в этом доме. Человек, привыкший жить на природе, не может жить на одном месте. Я пытался все объяснить ему еще до того, как он женился, но у его жены было иное мнение на этот счет. Как только Бэннинг разбогател, я имею в виду – по-настоящему, она решила, что он должен носить высокую шляпу. Я не хочу говорить о ней ничего дурного. Она уже умерла. Просто я пытаюсь объяснить вам, что житель пустыни не может жить в доме.

– Хорошо, – добродушно заметил Мейсон. – Значит, мы сами должны поехать и поговорить с Бэннингом.

– Как далеко отсюда он живет? – вдруг спросила Делла.

– Около ста миль, – небрежно ответил Солти.

Глаза Мейсона весело блеснули.

– Делла, положи в портфель блокнот. Мы отправляемся к Бэннингу. Меня заинтересовал старатель, живущий в доме.

– Сейчас он уже не живет в доме, – поспешно вставил Солти. – Я все исправил, как только вернулся сюда.

– Но мне показалось, вы сказали, что ему запрещено… – удивленно произнесла Делла.

– Нет, мэм. Доктора запретили ему уезжать, но живет он не в доме.

– Где же? – поинтересовался Мейсон.

– Слишком долго объяснять, к тому же вы мне не поверите. Я лучше все покажу.

Глава 2

На окраине Сан-Роберто, на скорости тридцать миль в час, Перри Мейсон, повернув направо, последовал за указывавшим путь помятым, некрашеным пикапом Солти Бауэрса.