Булычев Кир
Свободные места есть
Кир Булычев
Свободные места есть
Цикл - "Гусляр"
Молодой человек в строгом синем костюме и темном галстуке остановился в дверях и нерешительно спросил: - Кто здесь будет, простите, Лев Христофорович? В кабинете стояли, обернувшись к нему, два человека. Один был не то чтобы толст, но объемен. Обнаженная голова удивляла завершенностью линий. Маленькие яркие голубые глаза уставились на молодого человека настойчиво и внимательно. Второй человек был моложе лысого, лохмат, худ и постоянно взволнован. - Вы Лев Христофорович? - обратился молодой человек к лохматому, который был более похож на гения. Но лохматый с улыбкой указал глазами на лысого, а лысый сказал строго, словно Шерлок Холмс: - Я - профессор Минц. - А вы недавно назначены на руководящий пост и столкнулись на нем с непредвиденными трудностями, правильно? Молодой человек покорно кивнул. - И трудности оказались столь велики, что справиться с ними вы не в состоянии. Тогда кто-то из знакомых, вернее всего руководитель нашей стройконторы Корнелий Удалов, дал вам совет пойти к доброму старику Минцу и попросить, чтобы он изобрел бетон без цемента, потому что цемент вам забыли подвезти, а сроки поджимают. Так или не так? Молодой человек ответил: - Почти так. - Почему почти? - удивился Минц. - Я всегда угадываю правильно. - Прийти к вам мне посоветовал Миша Стендаль из городской газеты, и руковожу я не строительством, а гостиницей "Гусь". - Неужели! - воскликнул Минц. - Ивана Прокофьевича сняли! - Давно пора, - подхватил лохматый Грубин. - Садитесь, чего стоите? Грубин подвинул молодому человеку стул, но тот отказался. - Насиделся, - сказал он. - Третий день отчетность принимаю. - Ничем не могу быть полезен, - сказал Минц. - Гостиниц строить не умею, в отчетности - полный профан. - Выслушайте сначала! - взмолился молодой директор. - Зовут меня Федор Ласточкин, работал я в кинопрокате, а теперь кинули меня в сферу обслуживания. Надо, говорят. Согласился. Гостиница небольшая, желающих остановиться много, обслуживание хромает. Да что там говорить, без меня знаете. - Знаем, - сказал Грубин. - У вас вывеска "Мест нет" к двери приварена. - В принципе вы правы. Но мне от этого не легче. Два дня я объяснял отсутствие номеров ошибками предыдущего директора, а сегодня меня вызвал Белосельский и говорит, что послезавтра в нашем городе открывается симпозиум по разведению раков, и значение его выходит за пределы области. А нужно для симпозиума двадцать восемь комфортабельных мест. А у меня в гостинице их всего тридцать три. И все с командировками, и все ругаются. Да еще в вестибюле человек пятнадцать сидят на чемоданах. Рассказал я обо всем моему другу Мише Стендалю, а он ответил: единственный, кто может тебе помочь, это профессор Минц. Он буквально гений. Я и пришел. Федор поглядел на Минца страдающими глазами. И у Минца кольнуло в сердце. Еще мгновение назад он не сомневался, что укажет очередному просителю на дверь. Но молодой человек находился в критической ситуации. Побуждения его были благородны. И всего-то нужно - отыскать жилье... И еще: замечательный мозг профессора Минца, столкнувшись с неразрешимой проблемой, начинал активно функционировать помимо воли его владельца. Он искал и отбрасывал множество вариантов, он стремился решить задачу, не давая Льву Христофоровичу нормально принимать пищу и спокойно спать. - Нет, - услышал Лев Христофорович голос Саши Грубина. - Тут вам, Федя, даже профессор Минц не поможет. Никому еще не удавалось устроиться в нашу гостиницу просто так. Проблема эта не научная, а социальная. - Проблем, в решении которых наука не может принять участия, не существует, - резко ответил профессор Минц. - Все на свете взаимосвязано. - Ого, - сказал Саша Грубин. - Видно, все мои предупреждения впустую. Чует мое сердце, вы возьметесь за гостиницу. - И немедленно, - сказал Минц. - Все свободны. Я начинаю думать. - А когда приходить за ответом? - спросил с надеждой в голосе директор гостиницы. - Симпозиум послезавтра? Значит, завтра после обеда. Назавтра в три часа Федор Ласточкин уже стоял под окнами профессора Минца. Он нервно потирал руки, взглядывал наверх, покашливал и сохранял деликатность. Наконец голова профессора появилась в окне, солнце отразилось от лысины и ярким лучом ударилось в облако. - Чего же вы не поднимаетесь? - крикнул профессор. - Я боялся вам помешать, - ответил директор гостиницы. - Можно, - сказал Минц, - заходите. Яблоко уже упало. Они просидели в кабинете Минца с трех до девяти. Из комнаты доносились голоса, иногда они поднимались в споре, иногда стихали в раздумье. Через шесть часов гостиничный кризис в городе Великий Гусляр был разрешен. И Федор отправился к себе, прижимая к животу тяжелый металлический ящик с установкой, которую Лев Христофорович разрабатывал для других целей, но мудро приспособил для расселения постояльцев. Уже совсем стемнело, когда Федор вошел в желтое здание некогда отеля "Променад" для заезжих купцов, а теперь, когда достроился третий этаж и заменили бархатные портьеры на нейлоновые шторы, - гостиницу "Гусь" горкоммунхоза. В холле под громадной, в натуральную величину, копией картины Репина "Иван Грозный убивает своего сына" томились, как погорельцы, неустроенные клиенты. Директора с ящиком никто за директора не посчитал, и тот без помех прошел к себе в кабинет. Лишь пышная Дуся, дежурный администратор, взглядом остановила черноусого человека, который протягивал ей заполненный бланк, чтобы получить номер. Администратор Дуся была уверена, что чем меньше жизненных благ, тем лучше ей - их распределительнице, ибо всегда найдется мудрый человек, готовый оценить услуги. На следующий день директор гостиницы пришел на работу рано. Дуся еще дремала за барьером, в холле на стульях и чемоданах спали неустроенные клиенты. У себя в кабинете директор раскрыл сейф, где ночевала установка, изобретенная профессором Минцем, и поставил ее на стол. Потом включил в сеть. И тут раздался телефонный звонок: звонил сам Белосельский. - Что будем делать, Ласточкин? - спросил он. - Разместим, - ответил спокойно Федор. Белосельский вздохнул и предупредил: - Учти, без безобразий. Чтобы прежних постояльцев силой не выселять. Имей в виду, что лозунг "цель оправдывает средства" придумали иезуиты, средневековые мракобесы. Нам с ними не по дороге. - Никаких иезуитов, - ответил Ласточкин. - Я даже думаю, что свободные номера останутся. - Ну-ну, - сказал Белосельский. Его задача заключалась в том, чтобы подчиненные делали свое скромное дело, не нарушая принципов гуманизма. А детали - это их забота. Установка работала. Мигала лампочками и тихо гудела, как положено фантастической машине. Повесив трубку, Ласточкин принялся нажимать кнопки... Через полчаса он вышел в холл. Погорельцы ютились под картиной. Дуся красила в голубой цвет накладные ресницы. Ее золотые перстни нагло поблескивали под утренним солнцем. Она была тяжелым наследством, оставшимся от старого директора. - Вы свободны на сегодня, - сказал Ласточкин. - Места буду распределять я сам. - Чего там распределять, - ответила Дуся. - Нету мест. Федор спорить не стал. Он дождался, пока Дуся покинет гостиницу, и открыл книгу регистрации. Вытащил из кармана записку с таинственными значками и быстро перенес их на страницу книги, вышел на улицу, сорвал никелированную вывеску "Свободных мест нет", прикрепил на ее место листок бумаги с надписью "Свободные места есть", вернулся в холл, от двери обратил свой взор к просыпающимся погорельцам и сказал им: - Товарищи, прошу подходить по очереди. Постараемся обеспечить вас жилым пространством. Последующие три дня были праздником в жизни города. Участники симпозиума с большими значками на груди, изображающими красного рака на голубом фоне, гуляли по улицам, интересовались памятниками архитектуры и плодотворно спорили на пленарных заседаниях. Когда они разъехались, недоверчивый Белосельский инкогнито посетил гостиницу "Гусь" и заглянул в книгу регистрации, в которой не нашел ничего неправильного, а потом и в книгу жалоб и предложений, содержащую шестнадцать благодарностей директору. После этого на заседании в горисполкоме Белосельский выступил с небольшой яркой речью о пользе выдвижения молодежи на ответственные посты. В качестве примера привел положительные изменения в работе гостиницы, которой ныне руководит товарищ Ласточкин Ф.Ф. С тех пор так и повелось. В дни затишья Федор уступал бразды правления администраторам, а когда надвигался большой заезд, отправлял всех по домам и, посидев полчасика в обществе установки профессора Минца, умудрялся разместить и утешить приезжих. Недовольна была только Дуся. Директор казался ей не более как низким обманщиком и даже грабителем. Она имела достаточный опыт работы в коммунальном хозяйстве, чтобы сообразить, что штучки Ласточкина отдают колдовством и мошенничеством. Она-то знала, что гостиница время от времени вмещает вдвое больше, чем имеет лежачих мест. Поступления в виде личной признательности резко сократились, Дуся разорялась. Но разоблачить директора оказалось не таким уж легким делом. Он правильно вел книги, а в моменты наплыва гостей избавлялся от Дуси. Один раз ей удалось было поймать его за руку, но директор ушел от разговора. Дело было так. Приехал автобус с туристами из Владивостока, приехал неожиданно, гостиница была полна. Когда Федор вышел, чтобы их разместить, Дуся только сделала вид, будто уходит, а в самом деле сознательно забыла свою сумку и через пятнадцать минут тихонько, на цыпочках вернулась обратно. Федор был так поглощен работой, что не сразу заметил ее появление. Дуся смогла подойти совсем близко и заглянуть ему через плечо. И увидела, что он выписывает туристу квиток на номер четырнадцатый. На тот самый, куда она только вчера поместила знатную доярку из Вологды. Дусе бы промолчать и продолжить наблюдение, собрать побольше фактов да ударить ими как из тяжелой артиллерии, а она не сдержалась и сразу стала разоблачать: - Что же вы делаете, Федор Федорович? Там женщина живет, а вы туда мужчину суете! За такое моральное разложение вам не поздоровится! - Какая женщина? - удивился турист. - Этого я не хочу. Я женат. - Евдокия Семеновна, - директор гостиницы захлопнул книгу, поднялся и вперил в администраторшу недобрый взгляд. - Потрудитесь уйти. Знатную доярку я временно перевел в другой номер. Не распространяйте слухов. Дуся, конечно, взяла сумку и ушла. Но не сдалась. На следующий день, когда директора поблизости не было, она поднялась в четырнадцатый номер, увидела там знатную доярку и без обиняков задала ей вопрос: - Вас вчера в другой номер переселяли? - Нет. - У вас чужой мужчина в номере ночевал? - Как можно, - ответила доярка, заливаясь румянцем. Она была молода и красива, ее жених остался в Вологде. - Значит, в двадцать три часа покинул? - спросила Дуся. - Не было никого, - глаза доярки наполнились слезами. - Как можно! Дуся поверила и удвоила наблюдение за директором. Тот попался через два дня. Вот как это случилось. В гостиницу сообщили, что утром прибудут двадцать аквалангистов-любителей, а туристский сезон уже начался, гостиница полна, и Дуся почувствовала, что обычный оптимизм директору изменяет. Она даже подслушала, как он звонил Белосельскому и просил избавить его от аквалангистов, а Белосельский, уверовавший во всемогущество директора, сказал коротко: - Надо, Федя. Другому он, может быть, уступил, освободил бы для такого экстренного случая общежитие речного техникума, но Федор начальника избаловал. Начальникам ведь тоже хочется иногда легкой жизни. Так или иначе, Федор в