Пол Андерсон
Спасение на Авалоне
Над головой пролетел ифрианец во всем великолепии. Трехметровые крылья и гордо посаженная золотоглазая голова на солнце казались отлитыми из бронзы. Белые, как снег на окрестных горах, хохолок и хвост были слегка тронуты черным. Истинный повелитель ветра.
Против воли Джек Бирнам признал, что зрелище завораживало. Но в бинокль он посмотрел только по обязанности. Если пролетавшее существо поприветствовало его, он ради своей расы должен был ответить на приветствие, а ифрианцы часто забывали, что у людей не очень острое зрение.
«Я должен быть особенно вежливым, находясь на принадлежащей им территории, — с горечью подумал мальчик. — А теперь она им принадлежит, черт бы побрал Парламент с его сделками».
В бинокль он хорошо видел изогнутую морду плотоядного с неожиданно нежными губами; лапы, превращенные эволюцией в руки; когти на «локтях» крыльев, служившие на земле ступнями, жаброподобные щели на теле, мехи, накачиваемые летательными мышцами, работающие биологическим форсажем, позволяющим существу подобного размера подняться в воздух. Он даже мог различить по оперению, что это — мужчина средних лет, фигура, судя по узорным поясу, кошельку и кинжалу, составлявшим всю его одежду, важная.
Ифрианец, хотя, несомненно, и заметил Джека, никак этого не показал. Скорее всего это просто входило в обычаи его чота. Чоты различались по своим обычаям так же сильно, как и нации людей, а Джек вспомнил, что народ Врат Бури, переезжающий сюда, довольно необщителен. Несмотря на это, мальчик пробормотал вслед улетающему ифрианцу:
— Можете называть это достоинством, а я подобное поведение называю снобизмом, и ты мне тоже не нравишься.
Крылатый силуэт постепенно уменьшался, а затем скрылся за далеким хребтом. «Он, видимо, направляется в Тихое Ущелье, на охоту, — решил Джек. — А я-то хотел там прогуляться… С другой стороны, почему бы и нет? Вряд ли мы с ним встретимся, в ущелье я спускаться не собираюсь. В горах хватит места нам обоим — сейчас, пока его народ их не заселил».
Он привесил бинокль к рюкзаку и продолжил свой одинокий путь.
Самые высокие горы на Авалоне расположены в Андромедском хребте, но так его называют люди. Ифрианцы, присоединившиеся к людям в колонизации, не без причин называют это место Мать Погоды. Почти через два дня — через двадцать два часа — после встречи с незнакомцем на Джека Бирнама обрушился ураган. Рожденный и выросший здесь, он привык к неожиданным бурям, они все время возникали на быстро вращающейся планете. Но сила этой просто поразила мальчика.
Опасности для него не было никакой, поход в одиночку в дикие земли не являлся проявлением глупости. Конечно, Джек предпочел бы пойти с кем-нибудь, но так получилось, что все его друзья оказались заняты, а он не надеялся, что представится другой шанс побывать в дорогих для него местах. Он хорошо это знал. В его намерения входила просто пешая прогулка, а не альпинизм. В свои двадцать четыре (или семнадцать по летосчислению Земли, которую он ни разу не видел) он был крепче и выносливее многих взрослых, а в случае серьезных трудностей требовалось лишь послать сигнал бедствия с помощью карманной рации. Настроившись на нее, аэрокар с ближайшей спасательной станции, расположенной у подножия холмов, доберется до него за несколько минут.
Если погода будет летной!
Когда поднялся ветер и с севера налетели темные тучи, он сделал быстрые приготовления. В спальном мешке, снабженном капюшоном и дыхательной маской на случай совсем уж плохих условий, он не замерз бы даже при температурах, каких и не бывает на Авалоне. Над спальником сооружался тент из дюрапласта, который остановит град и обломки. Складной каркас, легкий, но прочный, он закрепил на четырех самозабивающихся крючьях со взрывающимися головками, намертво всадившихся в скалу. Теперь убежище никуда не денется. Оказавшись вместе со всем снаряжением внутри, Джеку ничего не оставалось, как переждать несколько часов последовавшего воя.
И все же к тому времени когда буря улеглась, он был почти напуган и оглушен ее яростью.
Выбравшись из-под навеса, он обнаружил, что солнце давно село. Моргана в полнолунии светила настолько ярко, что затмевала большую часть звезд. Отдаленные снежные равнины сверкали на фоне сине-черного неба, валуны и кусты на перевале, где остановился Джек, казалось, превратились в серебро, рядом тек ручеек, будто наполненный ртутью. Почти священную после воя ветра тишину нарушали лишь журчание ручья да гул водопада. Воздух, хотя и холодный, нес запахи остроконечного трилистника, душистого ливелла и джании. Изо рта вырывались призрачные клубы пара.
После долгой неподвижности мальчик не мог уснуть. Он решил развести костер, приготовить кофе и чего-нибудь поесть, посмотреть на рассвет. Здесь, над линией леса, приземистые крепкие растения почти не пострадали. Но он был уверен, что найдет массу обломков деревьев. Им внизу, должно быть, досталось значительно сильнее. Утром он это увидит. Сейчас все вокруг было для него просто темнотой, покрытой инеем лунного света.
Пискнула рация. Джек насторожился. Это означало общую передачу на аварийной частоте. Доставая из кармана комбинезона плоскую коробочку, он включил ее на двусторонний разговор. Донесся слабый голос:
— … районе горы Высокой, Четвертая спасательная станция Андромеды вызывает всех в районе горы Высокой. Четвертая…
Джек поднес рацию ко рту:
— Вас слышу. — В своей стеганой одежде он ежился далеко не просто от холода. — Джон Бирнам отвечает АСС-четыре. Я… один, пешком, но если могу помочь…
На другом конце голос резко спросил:
— Где именно вы находитесь?
— На карте у этого места нет названия, — объяснил Джек, — я на южном краю большого каньона, начинающегося примерно в двадцати километрах на восток-северо-восток от вершины Высокой. Я где-то у середины ущелья, это будет, ну, скажем, еще километров тридцать к востоку.
«Все же у этого места есть название, — подумал он. — Пять лет назад, впервые оказавшись здесь, я окрестил его Тихим Ущельем, за то, что лес здесь такой высокий и тихий. Интересно, как его назовут ифрианцы, когда я уже больше не смогу сюда приходить? »
— Нашел, — ответил голос. Должно быть, у него есть аэрофотография местности. — Вы сказали, Джон Бирнам? Я — Ивар Холм. Шторм прошел нормально?
— Да, спасибо, я хорошо подготовился. Вы что, решили устроить проверку?
— В некотором роде, — угрюмо сказал Холм. — Понимаете, во всем секторе неприятности. Этот подлый ураган чертовски недооценили в прогнозе. Думаю, это — от недостатка метеостанций. Или колонии слишком молоды, чтобы знать все авалонские шуточки. Так или иначе, здесь, внизу, на холмах, все переломано — фермы, деревья, отдельно стоящие лагеря; аэрокары или потерпели аварию, или разбиты в лепешку, в том числе несколько машин и из нашего парка. Несмотря на помощь извне, мы еще долгие дни будем искать и спасать уцелевших. Нашим пилотам и врачам придется вообще забыть о сне.
— Мне очень жаль, — неловко сказал Джек.
— Я молил Бога, чтобы кто-нибудь оказался в этих местах. Видите ли, где-то там попал в беду ифрианец.
— Ифрианец! — прошептал мальчик.
— Да не просто ифрианец, а Айан, вайвэн Врат Бури.
— Что?
— Вы что, не знаете? — В этом не было ничего невозможного. До сих пор две расы не сильно пересекались. Они были слишком заняты, приспосабливаясь на занимаемых территориях к миру, необычному для них обеих. Семья Джека держала морскую ферму на берегу в пятистах километрах на запад отсюда, и мальчик редко встречал представителей другого народа. Даже хорошо образованному человеку можно было бы простить некоторую неопределенность в знаниях о структуре ифрианских обществ.
— В чоте Врат Бури, — объяснил Холм, — слово «вайвэн» настолько близко по значению к словам «вождь» или «президент», насколько это вообще возможно для их языка. А Врата Бури, в связи с увеличением населения, не так давно заполучили весь этот участок Андромедских гор.
— Знаю, — Джек, не удержавшись, взорвался вновь вскипевшей яростью. — Парламент Людей и Великий Хруат Ифрианцев заключили свою сделку, нисколько не заботясь о нас, проводивших здесь все возможное время просто потому, что мы любим это место!
— Что? Вы что говорите? Это был честный обмен. Они отдали нам кусок отличной прерии. Мы же, в отличие от них, не живем охотой и животноводством. Ни на что, кроме прогулок, мы все равно горы использовать не можем, да и то случается нечасто. Кстати, а почему мы теряем время, Бирнам?
Джек стиснул зубы:
— Пожалуйста, продолжайте.
— Ладно. Айан в одиночку полетел лично осматривать новые земли. Для ифрианцев это — в порядке вещей. Вам должно быть известно, насколько у них силен территориальный инстинкт. Сейчас я получил тревожный звонок из центра Врат Бури. Семья вайвэна утверждает, что он вышел бы на связь сразу после урагана, будь у него такая возможность, и просила сообщить, если выяснится, что он в целости и сохранности. Но сообщения не поступало. К тому же он ни разу не упомянул, где именно собирается быть, и ни один ифрианец не носит с собой столько груза, чтобы его можно было заметить с воздуха.
— В том лесу маломощный передатчик работать не сможет, — сообщил Джек. — Слишком много там растет железолиста.
— Этого еще не хватало! — простонал Холм. — Беда не приходит одна, так? — Он глубоко вздохнул. — В обычных условиях у нас бы уже тьма машин вылетела на поиски, независимо от сложности задания. Сейчас мы себе такой роскоши позволить не можем, учитывая, что его может и не быть в живых. И все же — вы говорили так, будто имеете представление о его местонахождении.
Джек помолчал, потом медленно ответил:
— Да, думаю, что да.
— Что? Быстрее, ради всего святого!
— Пару дней назад, направляясь туда же, куда и я, мимо меня пролетел ифрианец. Наверное, тот самый. Забравшись сюда, внизу, в каньоне, я заметил дым, поднимающийся над деревьями, наверное — от его костра. Думаю, он охотился… Я не слишком вглядывался, но смогу примерно показать место. Почему бы не прислать команду ко мне?
