Патруль времени
Сборник научно-фантастических произведений
ЛАБОРАТОРИЯ ПАРАДОКСОВ
Предисловие
Предтечей современной фантастики, которая началась на рубеже XX века, принято считать Жюля Верна. Именно в его век наука, до того не вторгавшаяся в жизнь обитателей Земли, вдруг рванулась вперед, затопляя планету новыми реалиями. В юности Жюль Верн жил в окружении керосиновых ламп, карет, парусных фрегатов, в мире, где самым быстрым способом передвижения считалась тройка лошадей, а самым быстрым и надежным способом контакта между людьми в разных городах было письмо. Когда он завершал свой жизненный и писательский путь, уже утвердились телеграф, автомобили, электрические лампы, появились первые самолеты и радиосвязь. И все же Жюль Верн остался человеком XIX века — не потому что отвергал новые открытия, а потому что до конца дней сохранил уверенность в том, что наука — благо для человечества, что технический прогресс ведет к изобилию и благоденствию. Лишь к исходу столетия его начали одолевать сомнения, и тогда появились тревожные повести: «500 миллионов Бегумы» или «Экспедиция Барсака».
XX век нес с собой не только надежды, но и тревоги. Достижения человеческого разума все чаще попадали в руки шульцев (милитарист из повести «500 миллионов Бегумы») и обращались против людей. Мир первой декады нового столетия становился все более жестоким и вовлеченным в борьбу хищных держав. Телеграф передавал депеши о военных походах и карательных экспедициях, деловитые оружейники устанавливали пулеметы на неспешные цеппелины, в тихих лабораториях испытывались смертоносные газы. Мыслящие люди, еще вчера видевшие в науке панацею, с тревогой разворачивали газеты. Сквозь грохот пушек боксерского восстания в Китае, залпы Цусимы, треск пулеметов в Абиссинии прорывались сполохи грядущей мировой войны.
Именно в это тревожное время и появилась современная фантастика. Рожденная темпом XX века, его надеждами и его страхами.
Будущее Жюля Верна во многом было продолжением настоящего. Его преемникам будущее нередко представлялось пугающим, хотя они и пытались разглядеть в нем светлые дали.
Герберт Уэллс, великий начинатель, свой первый научно-фантастический роман назвал «Машина времени». Он жаждал понять будущее, внимательно глядя на современность. Отыскивая в будущем заложенное в нем сегодня, Уэллс открыто полемизировал с крупными писателями-реалистами, своими современниками — Конрадом или Джойсом, — ставившими перед собой задачу психологического исследования личности. Он писал: «Почему мы должны считать, что человек — это только его лицо, манеры, его любовные дела? Чтобы дать полное представление о человеке, необходимо начать с сотворения мира, поскольку это касается его лично, и кончить описанием его ожиданий от вечности. Если человек должен быть изображен полностью, он должен быть дан сначала в его отношении ко вселенной, затем — к истории и только после этого — в его отношении к другим людям и ко всему человечеству».
Недаром советские исследователи отмечают пионерскую сущность творчества Уэллса, для которого человек существовал, прежде всего, как часть человечества и средоточие не только биологических, но и социальных сил. Вот это и было манифестом новой фантастики, ибо человек, изучаемый Уэллсом, был частью общества XX века, общества динамичного, сложного, нацеленного в будущее активнее, чем в прошлое. Фантастика из путешествий в настоящем, обогащенная дарами научного прогресса, обратилась к социальным проблемам, тянущимся в завтра, и стала средством раздумий о судьбах мира. До этого издавна существовала утопия, но она никогда не была частью художественной литературы, не интересовалась конкретно человеком, а представляла собой лишь популярное изложение той или иной философской концепции.
«Машина времени» Уэллса открыла не только новую страницу в истории фантастики — она положила начало размежеванию внутри этой отрасли художественной литературы.
Порой фантастику называют одним из жанров литературы, ставя в один ряд, например, с детективом. Неверность этого определения очевидна. Фантастика включает в себя множество жанров — многожанровость ее уловил еще Уэллс, показав возможности фантастики в своих произведениях. Фантастический детектив завоевал в ней сегодня прочные позиции, а фантастическая комедия так же привычна, как и фантастическая трагедия. Жюль Верн не эмоционален — он деловит, его герои считают мили, фунты, минуты, ящики с гвоздями и число насекомых на квадратный метр. В этом они — наследники Робинзона Крузо, которому Дефо подарил возможность заняться бухгалтерским учетом. Жюль Верн спешит образовать читателя, просветить его. Герои его однозначно благородны или столь же однозначно непривлекательны. Мы их любим в детстве, детство чаще видит мир в резких красках — черное и белое. Уэллс же понял, что в фантастическом мире должны жить и действовать наши современники, которые не бывают только хорошими или только плохими. Вот почему, читая его книги, взрослый человек испытывает те же эмоции, которые дарит высокая реалистическая проза. Чувства уэллсовских героев, а значит, и чувства самого Уэллса — это чувства читателя. Когда Уэллс огорчается, нам больно, когда он смеется, мы смеемся вместе с ним. Жаль только, что смеется он редко.
Помимо различных жанров фантастическая литература получила в наследство от Уэллса «правила игры» — основные темы. Их немного, но они прослеживаются практически в любом сегодняшнем произведении. Это — путешествие во времени, путешествие в пространстве и путешествие мысли. Основы этих тем Уэллс заложил в первых же своих книгах. Вспомним: «Машина времени» — путешествие во времени, «Война миров» — путешествие в пространстве, «Остров доктора Моро» — путешествие мысли. Темы эти широки, и границы их трудноопределимы. Но они реальны, они отражают направления наших размышлений и тревог. Это поиски ответов на вопросы: что будет завтра и что было вчера? Что там, вдали, в глубинах океана и пропасти космоса? Чем грозит и что обещает нам сумма открытий и изобретений, в сущности которых так трудно разобраться?
Когда эти темы раскрывает художник, пишущий в первую очередь о людях, и читатель может ассоциировать себя с героем, появляются крупные произведения литературы, которое живут долго. «Машина времени» читается и сегодня, хотя после нее рождено множество антиутопий и описаны тысячи путешествий во времени. Не только художественная достоверность романа, но и актуальность его ничуть не потускнели, ибо, заглядывая в будущее, Уэллс клеймил современное ему буржуазное общество. И можно понять (однако нельзя с ним согласиться) одного редактора, который утверждал, что после «Машины времени» путешествия во времени писаться и публиковаться не имеют права — Уэллс уже все сказал.
К счастью, тема эта широка и она лишь метод, лишь привычный уже ход, позволяющий автору поделиться с читателем тем, что у него на душе.
Есть литературные произведения, не претендующие на полноту раскрытия человеческих характеров или отражение крупных проблем. Мы имеем в виду небольшие рассказы, характерные преимущественно для юмористической литературы. Это рассказ-анекдот, рассказ-развлечение. То, что подобных произведений тьма, отнюдь не означает, что все они дурны или не нужны. Ранний Чехов — это очень часто рассказ-анекдот. Уэллс тоже не чурался таких рассказов. Очевидно, с его легкой руки и родился в фантастике рассказ-парадокс, будящий мысль и вызывающий улыбку. Для таких парадоксов фантастика открывает широчайший простор. Жизнь вообще во многом парадоксальна, а возможности фантастики позволяют этот парадокс гиперболизировать. Последователей у Уэллса множество, и число их растет. Патриарх советской фантастики Александр Беляев создал серию рассказов о профессоре Вагнере. Замечательно владел этим жанром другой советский фантаст Илья Варшавский. В США мастерами парадоксальной новеллы по праву считают Роберта Шекли или Генри Каттнера. Если рассказ написан талантливо, то за анекдотом, парадоксом открывается мысль, заставляющая читателя задуматься.
Путешествие во времени позволяет писателямфантастам чрезвычайно широко пользоваться парадоксами. Пожалуй, ни одна другая тема в фантастике не родила столько рассказов и повестей, построенных именно на парадоксах. В самом деле, сколько раз приходилось сталкиваться с серьезным (а то и лукавым) вопросом: а что, если?.. Уже у зачинателей этой линии в фантастике таких вопросов возникало множество. Есть среди них и такие, что, признаться, успели набить оскомину. Вспомним:
А что, если я отправлюсь в прошлое и убью там своего дедушку? Значит ли это, что я не появлюсь на свет? А если я не появлюсь на свет, кто отправится в прошлое убить моего дедушку?
А что, если я отправлюсь в будущее и встречу там самого себя? Значит, одновременно будут существовать два идентичных человека?
А что, если я нарушу течение истории в прошлом? Может ли тогда Наполеон победить при Ватерлоо?
Уэллс в своей «Машине времени» использует путешествие во времени, чтобы осознать настоящее и разглядеть тенденции будущего, и это направление в фантастике можно назвать социальным. В одном из рассказов Брэдбери человек в прошлом нечаянно раздавил бабочку и тем нарушил весь ход истории — это направление в фантастике можно назвать парадоксальным.
Есть и третье направление.
Путешествие во времени дает удивительно богатые возможности для приключений. Герою повести ничего не стоит сражаться с римскими легионерами или космическими бандитами из далекого будущего. Он спасает вавилонскую рабыню и уносит ее в свой двадцать первый век, снимает кинофильм о викингах, расположив юпитеры в десятом веке, как в романе Гарри Гаррисона «Фантастическая сага». Это направление можно назвать приключенческим.
Вот из этих трех направлений и складывается в основном сегодня большая тема — путешествия во времени.
