Вудхауз Пэлем Грэнвил

Дживс шевелит мозгами

П.Г.Вудхауз

Дживс шевелит мозгами

Перевод А. Балясникова

-- А, Дживс, привет, привет! -- сказал я.

-- Доброе утро, сэр.

Дживс бесшумно ставит на столик рядом с кроватью чашку чая, и я с наслаждением делаю первый глоток. Самое "то" -- как и всегда. Не слишком горячий, не слишком сладкий, не чересчур слабый, но и не излишне крепкий, молока ровно столько, сколько требуется, и ни единой капли не пролито на блюдце. Поразительная личность этот Дживс. Безупречен во всем до чертиков. Всегда это говорил и сейчас повторю. К примеру, все мои прежние слуги вваливались по утрам в комнату когда я еще спал, и весь день испорчен. Другое дело Дживс -- у него это словно телепатия -- всегда точно знает, когда я проснулся. И вплывает в комнату с чашкой чая ровно через две минуты после того, как я возвращаюсь в этот мир. Просто никакого сравнения.

-- Как погодка, Дживс?

-- Чрезвычайно благоприятная, сэр.

-- Что в газетах?

-- Небольшие трения на Балканах, сэр. Кроме этого, ничего существенного.

-- Хотел спросить, Дживс, вчера вечером в клубе один тип уверял меня, что можно смело ставить последнюю рубашку на Корсара в сегодняшнем двухчасовом забеге. Что скажете?

-- Я бы не торопился следовать его совету, сэр. В конюшнях не разделяют его оптимизма.

Вс' -- вопрос исчерпан. Дживс знает. Откуда -- сказать не берусь, но знает. Было время, когда я рассмеялся бы, поступил по-своему и плакали бы мои денежки, но это время прошло.

-- Кстати о рубашках, -- сказал я. -- Те лиловые, что я заказывал, уже принесли?

-- Да, сэр. Я их отослал назад.

-- Отослали назад?

-- Да, сэр. Они вам не подходят, сэр.

Вообще-то мне эти рубашки очень понравились, но я склонил голову перед мнением высшего авторитета. Слабость характера? Не знаю. Считается, что слуга должен только утюжить брюки и все такое прочее, а не распоряжаться в доме. Но с Дживсом дело обстоит иначе. С самого первого дня, как он поступил ко мне на службу, я вижу в нем наставника, философа и друга.

-- Несколько минут назад вам звонил по телефону мистер Литтл, сэр. Я сообщил ему, что вы еще спите.

-- Он ничего не просил передать?

-- Нет, сэр. Упомянул о некоем важном деле, которое он хотел бы с вами обсудить, но не посвятил меня в детали.

-- Ладно, думаю, мы увидимся с ним в клубе.

-- Без сомнения, сэр.

Нельзя сказать, чтобы я, что называется, дрожал от нетерпения. Мы вместе учились с Бинго Литтлом в школе и до сих пор частенько видимся. Он племянник старого Мортимера Литтла, который недавно ушел на покой, сколотив неслабое состояние. (Вы наверняка слышали о "противоподагрическом бальзаме Литтла" -- "Лишь только вспомнил о бальзаме -- затанцевали ноги сами".) Бинго сшивается в Лондоне на денежки, которые в достаточном количестве получает от дяди, так что он ведет вполне безоблачное существование. И хотя Дживсу он говорил про какое-то важное дело, ничего мало-мальски важного у него случиться не могло. Открыл, наверное, новую марку сигарет и хочет со мной поделиться впечатлением, или еще что-нибудь в таком же роде. Словом, портить себе завтрак и беспокоиться я не стал.

После завтрака я закурил сигарету и подошел к открытому окну взглянуть, что творится в мире. День, вне всякого сомнения, обещал быть превосходным.

-- Дживс, -- позвал я.

-- Сэр? -- Дживс убирал со стола посуду, но услышав голос молодого хозяина, почтительно прервал свое занятие.

-- Насчет погоды вы абсолютно правы. Потрясающее утро.

-- Бесспорно, сэр.

-- Весна и все такое.

-- Да, сэр.

-- Весной, Дживс, живее радуга блестит на оперении голубки.

-- Во всяком случае, так меня информировали, сэр.

-- Тогда вперед! Давайте трость, самые желтые туфли и мои верный зеленый хомбург. Я иду в парк кружиться в сельском хороводе.

Не знаю, знакомо ли вам чувство, которое охватывает человека в один прекрасный день где-то в конце апреля -- начале мая, когда ватные облака бегут по светло-голубому небу, подгоняемые ласковым западным ветром. Испытываешь душевный подъем. Одним словом, романтика -- ну, вы меня понимаете. Я не отношусь к числу горячих поклонников слабого пола, но в это утро я был бы не прочь, чтобы мне позвонила очаровательная блондинка и попросила, скажем, спасти ее от коварных убийц. И тут на меня словно выплеснули ушат ледяной воды: я столкнулся с Бинго Литтлом в нелепом малиновом галстуке с подковами.

-- Привет, Берти, -- сказал Бинго.

-- Боже милостивый, старик, -- гаркнул я. -- Что это за ошейник? Откуда он у тебя? И зачем?

-- А, ты про галстук? -- Он покраснел. -- Я... э-э-э... мне его подарили.

Видно было, что он смущен, и я переменил тему. Мы протопали еще немного и плюхнулись на стулья на берегу Серпантина.

-- Дживс сказал, у тебя ко мне какое-то дело.

-- А? Что? -- Бинго вздрогнул. -- Ах, да-да. Разумеется.

Я ждал, что он осветит, наконец, главный вопрос повестки дня. но он, похоже, не жаждал открывать прения на эту тему. Разговор совсем завял. Бинго сидел, остекленело уставившись в пространство.

-- Послушай, Берти, -- произнес он после паузы продолжительностью эдак в час с четвертью.

-- Берти слушает!

-- Тебе нравится имя Мейбл?

-- Нет.

-- Нет?

-- Нет.

-- А тебе не кажется, что в нем скрыта какая-то музыка, словно шаловливый ветерок ласково шелестит в верхушках деревьев?

-- Не кажется.

Мой ответ его явно разочаровал, но уже через минуту он снова воспрянул духом.

-- Ну разумеется, не кажется. Всем известно, что ты бессердечный червь, лишенный элементарных человеческих чувств.

-- Не стану спорить. Ладно, выкладывай. Кто она?

Я догадался, что бедняга Бинго в очередной раз влюбился. Сколько я его помню -- а мы вместе учились еще в школе, -- он постоянно в кого-то влюбляется, как правило, по весне, она оказывает на него магическое действие. В школе у него скопилась уникальная коллекция фотографий актрис, а в Оксфорде его романтические наклонности стали притчей во языцех.

-- Я договорился встретиться с ней во время обеда, если хочешь, пошли со мной, заодно и пообедаем вместе, -- сказал он, взглянув на часы.

-- Очень своевременное предложение, -- согласился я. -- Где вы обедаете? В "Рице"?

-- Около "Рица".

Географически он был точен. Примерно в пятидесяти ярдах к востоку от "Рица" есть убогая забегаловка, где подают чай и кексы, таких заведений в Лондоне пруд пруди, и в нее-то -- хотите верьте, хотите нет -- мой школьный друг юркнул с проворством спешащего в родную норку кролика. Я и глазом моргнуть не успел, как мы уже протиснулись за столик и расположились над тихой кофейной лужицей, оставшейся от предыдущих посетителей.

Должен признаться, что я был в некотором недоумении. Нельзя сказать, что Бинго купается в деньгах, но все же с презренным металлом у него дело обстоит неплохо. Не говоря уже о том, что он получает приличную сумму от дяди, в этом году он удачно играл на скачках и закончил сезон с положительным балансом. Тогда какого дьявола он приглашает девушку в эту Богом забытую харчевню? Во всяком случае не оттого, что он на мели.

Тут к нам подошла официантка. Довольно миленькая девица.

-- А разве ты не собираешься подождать... -- начал было я. решив, что это уж слишком даже для Бинго: мало того, что он приглашает девушку на обед в такую дыру, так еще набрасывается на корм до ее прихода. Но тут я взглянул на его лицо и осекся.

Старик сидел, выпучив глаза. Циферблат его стал пунцоно-красным. Все это очень напоминало картину "Пробуждение души", выполненную в алых тонах.

-- Здравствуйте, Мейбл, -- сказал он и судорожно глотнул воздух.

-- Здравствуйте, -- сказала девушка.

-- Мейбл, это мой приятель Берти Вустер, -- сказал Бинго.

-- Рада познакомиться, -- сказала она. -- Прекрасное утро.

-- Замечательное.

-- Вот, видите, я ношу ваш галстук, -- сказал Бинго.

-- Он вам очень к лицу, -- сказала девушка.

Лично я, если бы мне кто-то сказал, что подобный галстук подходит к моему лицу, тотчас же встал бы и двинул ему как следует, невзирая на пол и возраст; но бедолага Бинго прямо-таки зашелся от радости и сидел, самодовольно ухмыляясь самым омерзительным образом.

-- Что вы сегодня закажете? -- спросила девушка, переводя разговор в практическое русло.

Бинго благоговейно уставился в меню.

-- Мне, пожалуйста, чашку какао, холодный пирог с телятиной и ветчиной, кусок фруктового торта и коржик. Тебе то же самое, Берти?

Я взглянул на него с возмущением. Подумать только, он был моим другом все эти годы, неужели он воображает, что я могу нанести такую обиду собственному желудку?

-- Или, может, возьмем по куску мясного пудинга и зальем все это газировкой? -- продолжал Бинго.

Знаете, даже страшно становится, как подумаешь, до чего может довести человека любовь. Ведь я хорошо помню, как этот убогий, который сидел сейчас предо мной и как ни в чем ни бывало рассуждал о коржиках и газировке, подробно объяснял метрдотелю ресторана "Клэриджс", как именно шеф-повар должен приготовить для него "жареный морской язык под соусом из королевских креветок и шампиньонов", пообещав, что отошлет блюдо обратно на кухню, если окажется что-то не так. Чудовищно! Просто чудовищно!

Булочка с маслом и кофе показались мне единственным мало-мальски безвредным кушаньем из всего меню, явно составленного самыми зловредными членами семейства Борджиа для того, чтобы свести счеты со своими заклятыми врагами, поэтому я выбрал только булочку и маленькую чашку кофе, и Мэйбл, наконец, ушла.

-- Ну, как? -- спросил Бинго с восторженным выражением лица.

Я догадался, что ему не терпится узнать мое мнение о только что покинувшей нас деве-отравительнице.