Вудхауз Пэлем Грэнвил
Билл-завоеватель
Пэлем Грэнвил Вудхауз
Билл-завоеватель
Глава I. Стороны договариваются о браке
1
С громким сопением, бессильным выразить всю меру его праведного гнева, сэр Джордж Пайк отложил последний номер "Светских Сплетен" и снял телефонную трубку.
- Редакцию "Сплетен", - бросил он.
В трубке наступило короткое молчание.
- Родерик?
- Он еще не вернулся с перерыва, сэр Джордж, - подобострастно сообщила трубка.
- А, это вы, Пилбем? - Лицо сэра Джорджа смягчилось; Пилбем достойный юноша, будущая надежда фирмы. - Когда Родерик вернется, передайте, пожалуйста, что я хотел его видеть.
- Непременно, сэр Джордж.
Основатель и владелец издательской корпорации "Мамонт", крупнейшего концерна, снабжающего чтивом наиболее тупую половину Англии, повесил трубку; какое-то время он хмурился, потом схватил карандаш и принялся писать. Весь облик его преобразился, словно по волшебству. Чело разгладилось, исчез яростный блеск в глазах, что-то, отдаленно напоминающее улыбку, тронуло сурово сдвинутые губы. Сэр Джордж склонился над блокнотом, ничего не видя и не слыша.
Особая прелесть такого рода книг, помимо легкости, увлекательности и познавательности - в их способности наделять читателя свойствами бесплотного духа. Он проникает повсюду, видит все. Например, кому другому, пожелай он лицезреть сэра Джорджа Пайка, пришлось бы идти по Флит-стрит, сворачивать вправо на Тилбери-стрит и тащиться до Тилбери-хауза, общаться с мрачным служителем, вручать заполненный бланк с указанием имени и надобности мальчику в блестящих пуговицах; а в итоге, прождав от десяти до сорока минут, он скорее всего удостоится лишь краткой аудиенции у одного из секретарей сэра Джорджа, ибо основатель "Мамонта" кого попало не принимает. Его время бесценно, его самомнение безгранично, его особу оберегают толпы ретивых помощников, чья главная обязанность - внушать случайному посетителю уважение к девизу великого человека: "Пшел прочь! Тебе, ТЕБЕ говорят!" Войско со знаменами не одолеет запретной черты, и даже кабинету министров не сокрушить врат.
Читатель же, незримый и неслышимый, может без стука войти в кабинет на четвертом этаже. Он все еще застанет сэра Джорджа за блокнотом.
Зрелище это, безусловно, повергнет в трепет даже самый пресыщенный ум. Ибо кто скажет, что пишет сейчас властитель душ? Остроумное рассуждение для "Пайковского еженедельника" - "Целоваться ли жениху и невесте?", или передовую для "Ежедневного отчета", или даже сказочку для "Милых крошек"? Однако высказавший эти догадки попадет пальцем в небо. На самом деле сэр Джордж заносит в большой блокнот список имен.
Он уже написал:
Илфракомб
Форшор
Вейнскот
Барраклу
Венслидейл
Криби
Вудшотт
Марлингью
и теперь, на наших глазах, добавляет:
Майклхевер
Это последняя фамилия явно особенно ему нравится, потому что он ставит рядом два крестика. Тут вдохновение покидает сэра Джорджа, он отодвигает стул, встает и начинает ходить по комнате.
Сейчас про всякого, кто добился успеха, коренаст и страдает избытком веса, принято говорить, что у него внешность Наполеона. Однако, хоть сравнение и намозолило всем глаза, нельзя не признать, что в облике сэра Джорджа, когда тот мерил шагами свой кабинет, и впрямь было что-то наполеоновское. Обтягивающий солидные телеса жилет и привычка в минуту задумчивости запускать пальцы правой руки между первой и второй пуговицами намекали хотя бы на внешнее сходство с великим корсиканцем, которое еще усиливалось мрачным выражением пухлого, решительного лица. Всякий сказал бы: вот человек, который любит настоять на своем, и в последние двадцать лет жизни ему это, как правило, удается.
Телефонный аппарат на столе негромко пискнул, словно страшась повышать голос в присутствии великого человека.
- Сэр Джордж, к вам миссис Хэммонд.
- Просите ее сюда, просите сюда. Господи, Фрэнси! - воскликнул владелец издательской компании "Мамонт", когда дверь открылась. - С утра тебе звоню, никак не могу застать.
- Как хорошо, что я решила заглянуть, - сказала миссис Хэммонд, усаживаясь. - Что случилось?
Фрэнсис Хэммонд, урожденная Пайк, выглядела женской копией своего преуспевающего брата. У нее не было второго подбородка, но яркие глаза так же властно смотрели из-под нависших бровей, а широкий лоб отливал таким же румянцем. Глядя на нее, сэр Джордж вновь ощутил тот трепет восхищения, который всегда охватывал его при виде сестры.
- Зачем ты хотел меня видеть? - спросила миссис Хэммонд.
Сэр Джордж набрал в грудь воздуха.
Он приготовил грандиозную новость, и драматическое чутье подсказывало: выпалив ее просто так, загубишь весь эффект. Однако ликование взяло верх над чувством драматического.
- Фрэнси, сестренка! - вскричал он. - Вообрази! Меня делают пэром!
Фрэнсис Хэммонд не так легко изумить, но эти слова совершили чудо. Целых десять секунд она сидела, разинув рот и вытаращив глаза, а сэр Джордж, краснея и только что не хихикая, смущенно одергивал алый вязаный жилет знаменитый Пайковский жилет, одну из достопримечательностей Лондона.
- Пэром!
- Письмо на столе. Пришло сегодня утром.
- Джорджи!
Миссис Хэммонд вскочила и с чувством расцеловала брата. В ее начальственных глазах блестели слезы.
- Я знал, ты обрадуешься.
- Я горжусь тобой, Джордж, дорогой! Достойный венец твоей блистательной карьеры!
- А кто помог мне сделать карьеру? А?
- Я старалась по мере сил, - скромно отвечала миссис Хэммонд, - но конечно, только ты сам...
Сэр Джордж хлопнул кулаком по столу, угодил ребром ладони в край железной мусорной корзинки и тут же раскаялся в своей горячности. Прежде чем снова заговорить, он пососал руку.
- Ты стояла у истоков дела, - произнес он с жаром, когда боль немного унялась. - Без тебя я бы ничего добился. Кто предложил конкурс: "Угадай, сколько булавок в шляпе у премьер-министра?", когда "Еженедельник Пайка" дышал на ладан? С того дня "Еженедельник" неуклонно шел в гору. А ведь на нем я и сделал свое состояние. По сути дела, мы с самого начала работали в паре. Я был двигателем, ты - мозгом. Не знаю, чье суждение я поставил бы выше твоего, Фрэнси.
Миссис Хэммонд расцвела.
- Ах, Джорджи, я только рада, что мне удалось стать твоей Эгерией.
- Кем, кем? - опешил сэр Джордж.
- Эгерией звали нимфу, которая вдохновляла римского царя Нуму Помпилия. Во всяком случае, так говорит Синклер.
Она имела в виду мистера Синклера Хэммонда, видного археолога и своего мужа впридачу.
- Вот бы кто далеко пошел, - сказал сэр Джордж, - будь у него хоть немного хватки. Золотая голова.
Миссис Хэммонд не пожелала обсуждать мужа. Она привыкла к его мечтательной инертности, к невозможности подвигнуть Синклера на что-нибудь великое. Раньше это выводило ее из себя, теперь она смирилась и терпеливо несла крест женщины, которой не суждено выйти за хваткого малого. Ее первый муж, горькое напоминание о былой бедности, был мистер Герберт Шейл, учтивый и расторопный продавец нижнего белья из магазина Харрода, и никакие титанические усилия не смогли поднять его выше уровня администратора. При всех своих недостатках Синклер все же лучше Герберта.
- Какой титул ты думаешь взять, Джорджи? - спросила она, чтобы переменить тему. Сэр Джордж, чей деятельный ум не отдыхал даже в минуты родственной беседы, говорил в диктофон.
- "Еженедельника Пайка", редактору. - диктовал он. - В следующий номер дашь статью "Великие женщины, которые вдохновляли великих мужей". Ну, знаешь, Эгерия и все такое. - Он виновато обернулся к сестре. - Прости?
- Я спросила, придумал ты, как будешь называться?
- Так, набросал кое-что. - Он взял блокнот. - Как тебе кажется лорд Барраклу? Или Венслидейл? Или Марлингью? Я лично склоняюсь к Майклхеверу. В этом имени есть ритм.
Миссис Хэммонд покачала головой.
- Слишком цветисто. Все слишком цветисто.
- Ну, согласись, титул должен звучать. Вспомни, что взяли себе эти последние: Бивербрук - Стратеден - Левергулм. Сила!
- Знаю, но...
- И потом, учти, - не унимался сэр Джордж, - как трудно придумать что-нибудь новенькое. Те, кого произвели раньше, разобрали самое лучшее.
- Знаю. Но из того, что ты назвал, мне не понравилось ни одно. Не то чтоб он были дурны, человеку яркому не зазозрно носить и такой. И все-таки они немножечко... ну, слишком вычурны. Не забывай, что титул, на котором ты сейчас остановишься, со временем перейдет Родерику. Мы не должны выбирать ничего, что в приложении к Родерику будет звучать комично. Довольно его имени. Родерик! - Миссис Хэммонд поморщилась. - Как я умоляла бедняжку Люси окрестить его Томасом!
Безоблачное чело сэра Джорджа вновь прорезала глубокая морщина - так счастливец внезапно обнаруживает, что в чашу его радости недружеская рука подбросила дохлую мышь.
- Я совсем забыл про Родерика, - мрачно сказал он.
2
Воцарилось молчание. Будущий лорд Майклхевер (а может быть, Венслидейл или Марлингью) раздраженно барабанил пальцами по столу.
- Как меня угораздило родить такую тряпку? - горько вопросил он, как вопрошали до него много крепких отцов, и много будет вопрошать после. - Ума не приложу!
- Он пошел в бедняжку Люси, - сказала миссис Хэммонд. - Она была как раз такое робкое, слабое создание.
Сэр Джордж кивнул. Упоминание о давно покойной жене не пробудило в его душе сентиментального отклика. Дни, когда он был просто Джорджем Пайком, безвестным клерком в адвокатской конторе и замирал от нежного голоса Люси Мейнард, принимавшей заказы на скудные ленчи в Холборн Виадук Кэбин, давным-давно изгладились из его памяти. Эта никчемная женщина прочно стала бедняжкой Люси, одной из детских хворей великого человека, вроде ветрянки.