Вудхауз Пэлем Грэнвил

Нечто новое

П.Г.Вудхауз

Нечто новое

Перевела Линор Горалик

(Перевод в подарок Настику и Максу)

Глава I

Ясным весенним утром Лондон нежился в солнечных лучах. На Пикадилли их тепло словно пропитывало пешеходов и транспорт непривычной беспечностью -так, что даже водитель автобуса размахивал руками, а губы шоферов складывались в не слишком ядовитые улыбки. Полисмены посвистывали на спешивших в конторы клерков; бродяги приступали к отлову идеальных прохожих, способных облегчить тяготы существования ближнего с оптимистической бодростью, от которой столь многое зависит. Словом, это было прекрасное утро.

Ровно в девять-ноль-ноль дверь Дома Номер Семь по Эранделл-стрит близ Лейтер-сквер отворилась, и на улицу вышел молодой человек.

Из всех тихих местечек Лондона Эранделл-стрит близ Лейтер-сквер имеет самое полное право именоваться таковым. Обходя Лейтер-сквер по северной стороне, -- там, где эта площадь примыкает к Пикадилли, -- можно легко проскочить мимо узкого прохода, ведущего в тупичок. День и ночь человеческая толпа течет мимо, совсем его не замечая. Протяженность Эранделл-стрит меньше сорока ярдов; здесь расположены две гостиницы, но это совсем не фешенебельные гостиницы. Просто тихие местечки.

По форме Эранделл-стрит в точности напоминает плоскую каменную бутыль, в каких хранят итальянское вино сортом поплоше. Через прямое горлышко, ведущее от Лейтер-сквер, вы втекаете в небольшой двор. С двух сторон здесь стоят гостиницы, третья же сторона милостиво пожалована меблированным комнатам для неимущих. Эти комнаты из года в год планируют снести во имя прогресса и расчистить место для еще одной гостиницы, но сей рок из года в год обходит их стороной, и, надо полагать, будет обходить на протяжении многих будущих поколений. Здесь вам предложат скромных размеров комнатку и кровать, днем стыдливо прячущуюся за потрепанной ширмой. В комнатке есть стол, стул, табурет, бюро и круглая железная ванна, которая по исполнении своих важных функций тоже прячется от глаз. Вы можете снять такую комнату с завтраком за пять долларов в неделю.

Эш Марсон поступил именно так. Он снял комнату во втором этаже Дома Номер Семь.

За двадцать шесть лет до начала нашей истории в городе Хейлин (штат Массачусетс, Соединенные Штаты Америки) в семье Джозефа Марсона, священника, и жены его Сары родился сын. Крещенный именем Эш в честь богатого дядюшки (впоследствии предательски завещавшего все свои деньги благотворительным организациям), сей сын в положеный срок отправился в Гарвард изучать богословие. Насколько можно судить по сохранившимся документам того времени, в богословии он не особо преуспел, зато научился пробегать милю за четыре минуты с половиной и пол-мили за еще меньшее время; вдобавок, его изыскания в области прыжков в длину заслужили ему всеобщее уважение.

В награду за все эти достижения по окончании карьеры в Гарварде Эш самым естественным образом получил стипендию Оксфордского Университета, предназначавшуюся покойным Сесилом Роудзом (1) для развития гуманитарных наук.

Так Эш оказался в Англии.

Продолжение его биографии очевидно: он стал членом атлетической сборной Оксфорда и радовал тысячи сердец, на протяжении двух лет выигрывая забеги на милю и пол-мили во время состязаний против Кембриджа на Кубок Королевского Клуба. Однако под грузом всех этих обязанностей Эш, к сожалению, был вынужден пренебречь какой бы то ни было учебой, и к моменту окончания университета оказался совершенно непригодным ни к одной из приобретенных им специальностей. Так или иначе, в распоряжении Эша все же была какая-никакая ученая степень, позволявшая ему именоваться бакалавром искусств. Понимая, что при помощи этой степени можно некоторое время водить людей за нос, Эш обеспечил себе несколько частных уроков.

Частный преподаватель -- это смесь бедного родственника с сиделкой; редкий приличный дом Англии обходится без частного преподавателя. Теоретически такой преподаватель должен прививать отпрыску дома любовь к знаниям и хорошие манеры, практически же он заботится о том, чтобы сей отпрыск, приезжая домой на каникулы, не доставал своих родителей.

Накопив немного денег на этом неблагодарном поприще, Эш приехал в Лондон пытать счастья в журналистике. После двух лет умеренного успеха он познакомился с издательством "Мастодонт".

Издательство "Мастодонт" контролировало несколько крупных газет, кое-какие еженедельники и определенное количество всяких прочих разностей, но не гнушалось и мелочью из карманов рассыльных и канцелярских помощников. Немалую прибыль приносило "Мастодонту" издание дешевых приключенческих и детективных книжонок. Именно в этой области Эш нашел себя: приключения сыщика Гридли Квейла, столь популярные у некоторых слоев населения, были его работой.

До начала сотрудничества между Эшем и Мистером Квейлом книги "Британской Библиотечки Мужества" писались множеством людей и повествовали о похождениях множества героев; однако ее владельцы почуяли в Гридли Квейле воплощение идеала, и Эш ежемесячно получал комиссионные за единоличное руководство всей "Британской Библиотечкой Мужества" целиком. С тех пор эта скудная плата за труды стала единственным источником его дохода.

Так Эш оказался на Эранделл-стрит, Лейстер-Сквер, описываемым нами майским утром.

Эш был высок, хорошо сложен, здоров и молод, взгляд имел ясный, а подбородок -- волевой. В это утро он был облачен в жилет, фланелевые брюки и спортивные туфли. В одной руке он держал пару гимнастических булав, в другой -- скакалку.

Вдохнув и выдохнув утренний воздух спокойно и серьезно -- в этой манере внимательный наблюдатель немедленно узнал бы научно обоснованное "глубокое дыхание", столь популярное в наши дни, -- Эш положил булавы, наладил скакалку и начал через нее скакать.

За три месяца до этого утра, в момент принятия решения о съеме квартиры на втором этаже Дома Номер Семь, Эш Марсон осознал, что должен либо отказаться от утренних тренировок, ставших для него второй натурой, либо нарушить неписаный закон Лондона и превратиться в Лондонское Посмешище. Колебался Эш недолго: хорошая физическая подготовка была его религией. В вопросе тренировок он был убежденным религиозным фанатиком. Отказаться от тренировок он не мог. Он решил отказаться от Лондона.

При первом появлении Эшли в свитере и фланелевых брюках перед фасадом Дома Номер Семь, он не успел и двух раз крутнуть свои булавы над головой, как вокруг него уже собрались следующие зрители: а). два таксиста -- из них один пьяный; б). четыре коридорных из гостиницы "Мэйтис"; в). шесть коридорных из гостиницы "Превитали"; г). шесть горничных из гостиницы "Мэйтис"; д). пять горничных из гостиницы "Превитали"; е). хозяин отеля "Мэйтис"; ж). хозяин отеля "Превитали"; з). дворник; и). двенадцать невзрачных бродяг; й). двадцать семь человек детей; к). кот.

Все они -- включая кота -- хохотали, не переставая. Пьяный таксист назвал Эша "Солнечным Джимом" (2). А Эш продолжал крутить свои булавы.

Сила настойчивости такова, что месяц спустя публика Эша сократилась до двадцати семи человек детей. Они по-прежнему смеялись, но уже без той звонкой уверенности, которую давала им сочувственная поддержка взрослых.

Теперь же, по прошествии трех месяцев, Эш и его утренние упражнения были приняты окружающими и перестали привлекать чье бы то ни было внимание.

В это утро Эш Марсон скакал с удвоенной энергией. Это объяснялось желанием изгнать при помощи физического измождения маленького беса досады, чье присутствие в себе Эш ощущал с самого момента пробуждения. Весною мы все заболеваем Мечтами о Чем-то Большем, а этим утром весна была спелой и сочной, как никогда. Таким утром воздух полон ожиданием перемен, предчуствием некоего восхитительного, романтического события и ощущением, что в такой исключительный день ничто не может двигаться старой, наскучившей колеей.

Но в то же время юго-западный ветер весны овевает нас раскаянием. Нас мучит дух беспокойства, и мы сожалеем о бездарно растраченной юности.

Именно это и происходило с Эшем. Даже в скакании своем он осознавал, что ему стоило быть прилежней в студенческие годы -- тогда, возможно, сегодня он занимался бы чем-нибудь получше поденного писания книжек для бездушного издательства. Никогда еще Эш не испытывал такого отвращения к засосавшей его рутине.

Скакание не облегчило его мук. Он отбросил скакалку и взялся за булавы. Но и булавы оставили его неудовлетворенным. Тогда Эшу подумалось, что давненько он не тренировался по системе Ларсена. Возможно, Ларсен смог бы его излечить.

Система упражнений Ларсена, изобретенная неким Ларсеном, лейтенантом шведской армии, обладает всевозможнейшими достоинствами. Она делает мужчину сильным, гибким и грациозным. С другой стороны, эти упражнения совершенно лишены величавости. Честно говоря, человеку, впервые увидевшему их внезапно и без предупреждения, они могут показаться уморительными. Единственная причина, по которой король Англии Генрих, чей сын утонул при крушении Белой Ладьи, никогда больше не смеялся, состояла в том, что лейтенант Ларсен в то время еще не разработал своих уважаемых упражнений.

За три месяца успешного приучения окружающих смотреть на все его действия со снисходительным пониманием Эш стал столь самоуверенным, столь высокомерно беззастенчивым, что ему даже в голову не пришло отнести к смешным поступкам скручивание собственного тела в штопор в соответствии с инструкциями по выполнению Упражнения Номер Один, данными в книге лейтенанта.

Поведение зрителей, казалось, поощряло уверенность Эша в себе. Хозяин гостиницы "Мэйтис" наблюдал за ним без тени улыбки. Хозяин гостиницы "Превитали", должно быть, погрузился в медитацию, -- настолько мало проявлялся его интерес. Персонал обеих гостиниц продолжал бесстрастно исполнять свои обязанности. Дети оставались слепы и немы. На другой стороне улицы кот был полностью поглощен чесанием спины о забор.