Рэй Брэдбери
Зеленые тени, Белый Кит
Глава 1
Я выглянул с палубы парома «Дан-Лэри» и увидел Ирландию.
Земля была зеленая.
Не просто заурядно зеленая, а всех тонов и оттенков. Даже тени были зеленые и блики, игравшие на причале Дан-Лэри и на лицах таможенных инспекторов. Я погрузился в зелень. Я – молодой американец, мне только что стукнуло тридцать, страдаю двумя видами депрессии, тащу пишущую машинку и больше ничего особенного.
Узрев свет, траву, холмы, тени, я воскликнул:
– Зеленая! Как на рекламных плакатах. Ирландия – зеленая. Чтоб я сдох! Зеленая!
Молния! Гром! Солнце скрылось. Зелень исчезла. Огромное небо занавесили дожди. Я опешил, чувствуя, как улыбка сползает с моего лица. Седой, заросший щетиной таможенник подал мне знак.
– Сюда! Таможенный досмотр!
– Куда она подевалась? – жалобно сказал я. – Зелень! Она же только что была! А теперь…
– Зелень, говорите?
Инспектор посмотрел на свои часы.
– Она появится, когда выглянет солнце! – заявил он.
– И когда же это произойдет?
Старик перелистал таможенный свод.
– В этих чертовых инструкциях ничего не сказано, когда и где выйдет солнце и выйдет ли оно в Ирландии вообще!
Он воспользовался своим носом вместо указки.
– Вот там есть церковь, поинтересуйтесь у них!
– Я пробуду здесь шесть месяцев. Может…
– …вы снова увидите солнце и зелень? Есть такая вероятность. Но в двадцать восьмом году дождь лил двести дней. В тот год у нас уродилось грибов больше, чем детей.
– Это факт?
– Нет, слухи. Но в Ирландии ничего другого и не надо, кто-то услышал, кто-то сказал, и дело сделано! Это весь ваш багаж?
Я предъявил свою пишущую машинку и худющий чемодан.
– Путешествую налегке. Все получилось так быстро. Основной багаж прибудет на той неделе.
– Это ваш первый приезд в Ирландию?
– Нет. Я бывал здесь, тогда еще бедный и непечатанный, прибыл на сухогрузе в тридцать девятом, восемнадцати лет от роду.
– Что привело вас в Ирландию? – Инспектор послюнявил свой карандаш и сделал запись.
– Безумие, – ляпнул я.
Его карандаш запнулся, он поднял на меня глаза:
– Для начала просто великолепно. Но что вы хотите этим сказать?
– Сумасшествие.
Довольный, он подался вперед, сгорая от нетерпения.
– И какого характера? – вежливо осведомился он.
– Разновидностей две. Литературная и психологическая. Я здесь для того, чтобы освежевать и выпотрошить Белого Кита.
– Освежевать, – записал он. – Выпотрошить Белого Кита. Это, стало быть, Моби Дик?
– А вы читаете книжки! – воскликнул я, вытащив из-под мышки эту самую книгу.
– Когда есть настроение. – Он подчеркнул записанное. – Чудовище проживает у нас в доме лет двадцать. Я вступал с ним в единоборство дважды. Оно слишком тяжеловесное, и объемом, и авторским замыслом.
– Да, – согласился я. – Я брался за него десять раз, пока месяц назад меня на это дело не завербовала киностудия. Теперь я должен с ним покончить раз и навсегда.
Инспектор кивнул, снял с меня мерки и провозгласил:
– Итак, вы прибыли писать сценарий! В Ирландии есть только один киношник. Как его? Высоченный, с таким помятым обезьяньим лицом, красиво говорил. Сказал: «Больше никогда». Сел на паром, чтобы испытать на себе Ирландское море. Испытал. Изрыгнул из себя обед с завтраком. Как побледнел! Едва удерживал под мышкой Китовую книгу. «Больше никогда!» – кричал. А ты, парень, сможешь одолеть эту книгу?
– А вы разве не одолели?
– Кит здесь не пришвартовывался. С литературой понятно. А как насчет чего-то там психологического, как вы изволили упомянуть? Вы прибыли понаблюдать, как католики напропалую врут, а унитаристы обнажают грудь?
– Нет, нет, – поспешил я его заверить, вспоминая мой прошлый приезд сюда, когда стояла жуткая погода. – Между делом, пока я буду заниматься Китом, я собираюсь изучать ирландцев.
– Это и Господу Богу оказалось не под силу. Вам ли с Ним тягаться? Не стоит и пробовать! – Он поднял свой карандаш.
– Ну… – сказал я, натягивая на голову черный мешок, завязывая петлю на шее и нажимая на рычаг, чтобы провалиться в люк. – Простите, но это единственный берег в мире, где я мечтаю высадиться. Такой таинственный. Ребенком, когда я проходил по ирландскому кварталу на окраине города, ирландцы колошматили меня. А когда они появлялись в нашем квартале, мы колошматили их. Целых полжизни я ломал голову, зачем мы это делали. Я вырос обескураженным…
– Обескуражен? И это все? – вскричал инспектор.
– Да, обескуражен ирландцами. Я не столько испытываю неприязнь, сколько мучусь своим прошлым. Ни ирландский виски, ни ирландские теноры меня не интересуют. Ирландский кофе тоже мне не по нутру. Можно долго перечислять. Я жил с этими жуткими предрассудками и должен от них избавиться. И так как киностудия назначила меня выслеживать Кита в Ирландии, я подумал: Боже мой, я смогу сравнить действительность со своими предубеждениями. Я должен навсегда извести этого призрака. Можно сказать: «Я говорю неубедительно», «Я пришел увидеть ирландцев».
– Нет! Услышьте нас! Но наш язык не связан с мозгом. Увидеть нас? Но нас тут нет, сынок. Мы – там, а может, еще дальше. Можно позаимствовать эти очки?
Он бережно дотянулся и снял у меня с носа очки.
– Боже, – надел он их. – Двадцать на двадцать!
– Да.
– Нет, нет. Фокус слишком точный. Вам нужно нечто, от чего преломляется свет и получается что-то вроде мглы или тумана, но не дождя. Вот тогда вы увидите, как мы плаваем – чуть не тонем – на спине. Как та девица в «Гамлете»…
– Офелия?
– Да. Бедняжка. Ну! – Он водрузил очки мне на переносицу. – Когда захотите присмотреться к толпе, снимите их, а не то увидите, как мы маршируем налево, вместо того чтобы повернуть направо. И все равно вам не раскусить ирландцев. Можете зондировать, прощупывать, докапываться. Мы не столько народ, сколько – погода. Прорентгеньте нас, вырвите из нас с корнем скелеты, а к утру мы регенерируем. Вы правы во всем, что сказали!
– Прав? – изумился я.
Инспектор в голове составил свой список.
– Кофе? Мы не поджариваем зерна. Мы их сжигаем! Экономика? Музыка? Они у нас – два в одном. Потому что есть нищие, играющие на расстроенных банджо на мосту О'Коннела; нищие, волокущие пианолы вокруг парка Святого Стефана, которые звучат как бетономешалки, набитые бритвами. Ирландки? Все – ростом три фута, ножки короткие, вместо носов – пятачки. Можно на них опереться, ими можно воспользоваться в случае дождя вместо зонта, но чтоб гоняться за ними с серьезными намерениями по болотам… А Ирландия? Самая большая в мире исправительная колония под открытым небом… большой ипподром, где попы играют на тотализаторе, принимают ставки и выплачивают по ним в день Страшного суда. Отправляйтесь-ка домой. Мы вам не понравимся!
– Я не испытываю к вам неприязни…
– Еще испытаете! Послушайте! – Старик перешел на шепот. – Видите эту толпу ирландцев, спешащих покинуть остров, пока он не затонул? Они держат путь в Париж, Австралию, Бостон. До второго пришествия. Вы спросите, зачем вся эта суета с бегством из Ирландии? Ну, если у тебя воскресным вечером выбор: посмотреть фильм тридцать первого года с Гретой Гарбо в кинотеатре «Развеселый», либо помочиться у памятника поэту близ театра «Гейт», либо броситься для развлечения в реку Лиффи со счастливой надеждой утонуть, тогда вам захочется отсюда смотаться, что они и делают: уйма народу каждый день, с того самого дня, как застрелили Линкольна. Население сократилось с восьми миллионов до трех без малого. Еще один картофельный голод или еще один густой туман, в котором все уложат вещички, на цыпочках переберутся на ту сторону и притворятся филадельфийской полицией, и Ирландия опустеет. Вы ничего мне не сказали про Ирландию такого, чего бы я не знал!
Я засомневался.
– Надеюсь, я не обидел вас.
– Было приятно услышать, что вы думаете! А эта книга, которую вы пишете. Она… порнографическая?
– Я не собираюсь изучать сексуальные привычки ирландцев.
– Жаль. Они остро в этом нуждаются. Ну, Дублин перед тобой! Удачи, малыш!
– До свидания… и спасибо!
Старик недоверчиво покосился на небо:
– Ты слышал? Он сказал спасибо.
Я побежал и растворился в молниях, громе и тьме. Где-то в вечерних сумерках играла расстроенная арфа.
Глава 2
Я сошел с поезда, который привез меня на пароме, проехал на такси по залитым дождем улицам и наконец въехал в отель «Ройял Гиберниан» и позвонил в Килкок узнать, могу ли я встретиться с самим Дьяволом, как выразился служащий в регистратуре, передавая свой багаж носильщику, который поднялся со мной в лифте в номер, чтобы поставить там, где у него «не прорастут корни», как он выразился, и отшатнулся от меня, словно не увидел моего отражения в зеркале.
– Сэр, – полюбопытствовал он. – Гм, вы случайно не какой-нибудь известный писатель?
– Случайно, – ответил я. – Что-то вроде.
– М-м, – носильщик почесал затылок, – я тут наводил справки в пабе, в вестибюле, на кухне, – никто про вас слыхом не слыхивал.
У двери он обернулся.
– Не беспокойтесь, – заверил он меня, – ваша тайна в надежных руках.
Дверь тихонько затворилась.
Я вдруг почувствовал, что с ума схожу по Ирландии или по Киту.
Не зная точно, по чему именно, я взял такси, которое ездило зигзагами по улицам, забитым десятками тысяч велосипедов. Мы взяли курс на запад вдоль реки Лиффи.
– Как поедем, в объезд или кратчайшим путем? – осведомился водитель. – Длинным путем или напрямик?
– Напрямик…
– Так дороже, – перебил меня таксист. – Длинным – дешевле. Поболтаем! Вы разговариваете? К концу поездки я настолько расслабляюсь, что забываю про чаевые. К тому же я – карта, атлас и путеводитель по Лиффи и окрестностям. Ну так как?
