Гарри Гаррисон

Специалист по контактам

— Ты выйдешь из воздушного шлюза и сразу же отправишься искать приключений на свою задницу, — сказал капитан. — Вооружения у тебя достаточно для того, чтобы развязать небольшую войну. Кстати, именно этого от тебя и ожидают. Проваливай и переверни там все…

— А как насчет того, чтобы для начала выпустить кишки вам, кэп, — прервал его Чесни и молниеносно выхватил лазерный пистолет; даже тяжелый скафандр не помешал ему. Он нацелил оружие в живот капитану и нажал на спуск. Послышался громкий щелчок.

— Побереги свой боевой пыл до тех пор, пока не окажешься снаружи, холодно сказал капитан, — а потом все будет зависеть от тебя. В твоем скафандре нет ни грамма продовольствия и очень небольшой запас воды. Ты останешься там, пока не сделаешь все как следует. И твоя работа должна понравиться мне, потому что я и только я буду твоим судьей. Если ты плохо сработаешь или не сработаешь вовсе, я просто оставлю тебя там, чтобы ты умер и сгнил в своем бронированном скафандре. Просто подумай о том, что ты носишь на себе свой собственный гроб и что я являюсь единственным человеком, который может вызволить тебя из него. Чесни, сделай так, чтобы я остался доволен.

Чесни громко и внятно обругал его, но капитан не дал себе труда услышать.

— Вышвырните его вон! — приказал капитан, и два сержанта сразу же крепко схватили Чесни за руки и швырнули в раскрытый люк воздушного шлюза.

— Вы хотите, чтобы я совершил самоубийство, — сказал Чесни, когда люк уже начал закрываться. — Кто дал вам право убить меня?

— Ты сам, Чесни, когда стал бунтовать против Адмирала-Императора. А подтвердил это право суд, признав тебя виновным в измене и приговорив к смерти. Ты сам, добровольно, выбрал эту работу вместо смертной казни…

Чесни постарался неслушать дальше. Внутренний люк почти закрылся, но щель еще была достаточно широкой для того, чтобы можно было кинуть на ту сторону гранату! Он схватился за правое бедро, где был закреплен короб с гранатами глубокомысленно обозначенный красным крестом, символом смерти, — но замок был накрепко заперт, и он не смог открыть его. Внутренний люк встал на место, со щелчком закрылся, и тут же с угнетающей медлительностью начал открываться наружный люк. Из переговорного устройства, вмонтированного в шлем, раздался голос капитана, и он не мог ни приглушить, ни выключить его.

— Вот мои приказы. Ты немедленно покидаешь судно. Следуешь курсом тридцать два, ориентируясь по радиокомпасу, закрепленному у тебя на запястье. Скоро ты попадешь в деревню уроженцев этой планеты. Ты приложишь все силы для того, чтобы уничтожить эту деревню. Я буду смотреть за тобой и слушать, так что предупреждаю: будет лучше, если ты постараешься.

Как только люк раскрылся достаточно широко, Чесни метнулся сквозь него наружу. Не удержавшись на ногах под тяжестью боевого скафандра, он тяжело грохнулся на землю. Но все же ему удалось сгруппироваться и перекатиться через голову. Чесни развернулся, поднялся на ноги уже лицом к кораблю и — снова тщетно — нажал на спуск лазерного пистолета. Механизм невероятно мощного оружия издал насмешливый щелчок. А в ушах продолжал биться холодный голос:

— …попадешь туда и расстреляешь все, что покажется тебе интересным, и чем интереснее оно будет выглядеть, тем важнее для тебя будет расстрелять это. Аборигены этого вонючего обломка скалы производят впечатление безопасных примитивных существ, но нам уже приходилось сталкиваться с подобными вещами.

Как только внешний люк полностью закрылся, лазер в руке Чесни ожил. Шлем скафандра автоматически потемнел в тот же миг, когда оружие извергло луч пламенного света. В земле мгновенно образовалась зияющая дымная дыра, и Чесни перевел лазер на космический корабль. Луч ударил в борт высоко над землей в районе люка рубки управления. Голос в шлеме налился холодной яростью:

— Какой же ты дурак, Чесни! Неужели ты думаешь, что мы дали тебе оружие, которое могло бы принести этому кораблю хоть какой-то вред? Внутри судна, да, могло бы, и поэтому мы активизировали весь твой арсенал дистанционно, после того, как ты оказался за бортом. А наш спейсер в состоянии выдержать любую атаку за исключением, пожалуй, водородной бомбы. Дурак! Ты испытываешь мое терпение, и меня подмывает взорвать тебя прямо там, где ты стоишь. Я не буду этого делать. Я хочу, чтобы это задание было выполнено. Но говорю тебе — и это правда, а не предупреждение, — что ты находишься уже на полпути к провалу. Если ты выполнишь работу удовлетворительно, я оставлю тебя здесь. Если ты сделаешь ее хорошо, я тоже оставлю тебя здесь. Если же ты справишься с ней великолепно, самым наилучшим способом, то я, возможно, подумаю о том, не стоит ли взять тебя обратно на борт. А теперь проваливай!

Человек не может спорить с фактами — только с другими людьми. Чесни уяснил это для себя уже много лет назад. Капитан был фактом жизни или смерти, вернее, смерти или смерти; теперь он это понял. Он быстро повернулся спиной к кораблю и постарался забыть о нем. Он убедился в том, что замок на коробе с гранатами отперт, что нож свободно ходит в ножнах, и все остальное оружие насилия тоже готово к употреблению. Глядя на компас, Чесни поворачивался на месте, пока стрелка не коснулась числа 32, а затем включил свой ракетный ранец. Двигатель взревел, реактивная струя оторвала человека от земли и понесла по воздуху.

Ему приходилось порой отклоняться от курса, чтобы избежать столкновения с чудовищными нагромождениями камней, то тут, то там нарушавшими плоский ландшафт, но он лишь окидывал их взглядом, сосредоточившись на том, что ожидало его впереди. Капитан сказал, что, несмотря на свой искусственный облик, это природные феномены, и он верил капитану на слово. По крайней мере в этом. Капитан не стал бы лгать по поводу того, от чего зависело выживание его живого орудия и, следовательно, выполнение задания.

Впереди открылась долина, заполненная похожими на ульи сооружениями. Согласно описанию, это и была деревня. Почти автоматически он снизился, чтобы подлететь незамеченным, и тут же у него в ушах взревел ненавистный голос:

— Поднимись выше. Подходи решительно. Ударь, как молния. Ударь, будто ты адский гнев. Вот как ты должен это сделать.

— Хотел бы я сделать это с тобой! — крикнул Чесни, описал высокую дугу в небе и устремился вниз, извергая пламя из своего ручного лазера.

Огненный луч рассекал жилища, словно они были бумажными, протыкал их, рубил на части и превращал в кучи дымящегося щебня. Аборигены высыпали, подобно муравьям, выбегающим из развороченного муравейника, и огненная смерть с такой же легкостью косила их целыми рядами. Опустившись ниже, он видел, как они падали и умирали, подергивая многочисленными серо-синими конечностями.

— Ведь это же просто аборигены, — бушевал он, хотя при этом не прекращал стрелять, — беспомощные, неразвитые и примитивные. Вот, смотри, — в ярости он забыл даже о том, как следует обращаться к всесильному капитану, — смотри, те, которых я только что сжег, были вооружены кремневыми ножами и каменными топорами. Это убийство, нет, хуже: бессмысленная резня.

Но, выкрикивая все эти обличения, он тем не менее приземлился и повел круговой обстрел, уничтожая всех, кто атаковал его. И даже нападали они бестолково, разъяренной бессмысленной толпой. Мчались прямо в пламенные руки смерти.

— Да, они выглядят примитивными, — говорил ему в уши спокойный голос, — но мы уже видели подобную уловку. Продолжай заниматься делом. А если ты осмелишься остановиться хотя бы на секунду, я буду считать, что ты провалил задание.

Голос Чесни проклинал резню, тогда как его руки усердно работали, усугубляя ее.

— Убийцы, мы все убийцы! — завизжал он и сжег дотла группу, которая попыталась напасть на него, прикрываясь никчемными, словно бумага, грубыми щитами.

— Мы сеем смерть, и когда-нибудь наша раса пожнет заслуженный урожай! кричал он, сжигая большой дом вместе со всеми, кто в нем укрывался.

— Я не хочу входить в нее, в расу, которая должна быть стерта с лица Вселенной, — задыхаясь, бормотал он, найдя подходящую позицию и уничтожая сразу сотни аборигенов.

Лазер внезапно отключился, а на передней внутренней стенке шлема замигала красная лампочка, указывавшая, что оружие перегрелось, и система безопасности выключила его. Но одновременно с включением индикатора, он выпустил лазер из рук, метнул две гранаты и запустил ракетный ранец. Когда гранаты взорвались, он уже был высоко наверху и кидал оттуда другие гранаты, оставляя за собой след — след смерти.

— Курс восемьдесят семь, — приказал капитан, — растормоши их там.

— Дома там довольно убогие; с другой стороны я вижу что-то посолиднее…

— Думаю здесь я, а ты только исполняешь! — взревел голос в шлемофоне. — Я разум, а ты безмозглое животное. Шевелись! — Но Чесни уже двигался в нужном направлении, и отдаленный голос слегка смягчился:

— Мысли имеют образы, как и все остальное, что существует на свете. Если образ мыслей здесь сориентирован на то, чтобы ввести в заблуждение, и эти существа не столь примитивны, какими кажутся, то заблуждение станет больше. Мы особенно внимательно присматриваемся к незначительному.

— Впустую терять жизни, терять все… даже эти гранаты, — пробурчал Чесни, поливая дождем взрывчатой смерти строения под собой. По одной гранате для каждой лачуги, рассыпавшейся чуть ли не в порошок, так как эти гранаты были предназначены для более прочных сооружений. — Что это за способ устанавливать контакт с новым миром, новой расой?

— Тот способ, который мы выбрали и которого должны придерживаться, ответил безжалостный голос. — Человеческая раса теперь находится в состоянии войны со всей галактикой. Когда мы находим новую планету — такую, как эта, например, — ее обитатели могут быть только нашими подданными или нашими врагами. Нейтралитета в этой войне не существует. У нас совершенно нет времени — а также и желания — налаживать дружбу. Поэтому мы и прибегаем для установления контакта к таким вот простым средствам, подвергая опасности жизнь только одного человека, никчемную жизнь никчемного человека, такого, как ты. Ты убиваешь и продолжаешь убивать. Если уроженцы этой поганой планетешки действительно такие примитивные, какими кажутся, ты сможешь перебить их достаточно для того, чтобы доказать это, и тогда они станут самой новой порабощенной расой, из всех, которые служат Адмиралу-Императору. Они быстро восполнят потерю тех особей, которых ты истребил, но никогда не смогут вытравить из мозгов память о нашем гневе. Мы будем иногда напоминать им о нем. Они будут хорошо служить нам.