ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» № 2 2010 г
ВАСИЛИЙ ГОЛОВАЧЕВ
НЕ ВЕРЮ!
Иллюстрация Владимира ОВЧИННИКОВА
Статья получилась содержательная, интересная, возбуждающая мысль, и Белов с удовольствием поставил точку. Статьи для газет он писал редко, но эту его попросил написать приятель, редактор «Известий», поскольку среди антропологов уже долгое время шла дискуссия — родственники мы обезьян или нет? Сам Белов ортодоксом себя не считал, с оглядкой, но всё же принимая теорию Дарвина о происхождении видов. Тем не менее и у него, палеоантрополога с десятилетним стажем работы, кандидата биологических наук, сложились свои взгляды на теорию и на багаж фактов, ставших достоянием ученых.
К примеру, он давно искал «настоящего» предка человека, будучи уверенным в том, что стопа обезьяны не годится на роль стопы истинного человеческого прапредка. После находок костей австралопитека, жившего четыре миллиона лет назад, стало окончательно ясно: он вовсе не слезал с дерева, как того требовала эволюционная теория, но имел стопу, гораздо больше похожую на человеческую, чем обезьянью. А это означало, что он ходил. В дверь позвонили.
Белов, занятый своими мыслями, оторвался от компьютера, глянул на часы. Самое время поужинать. Интересно, подумал он, кто мог прийти, не предупреждая о визите? Неужели Александра? Это было бы славно.
Белов невольно поморщился, так как чувствовал себя не в своей тарелке после вчерашней ссоры, хотя начал разговор не он, а она. Понять девушку было можно, так как встречались они уже три года, а о семье речь не шла. С другой стороны, чем ей не нравилось нынешнее положение? Живут же люди без свадеб.
Может, жениться, в конце концов, — пришла неожиданная мысль. Как там говорили сатирики? Женись, несмотря ни на что: попадется плохая жена — будешь философом, хорошая — станешь исключением. Белов усмехнулся, глянул в зеркало в прихожей: крутой лоб, серые глаза, прямые губы, не урод, однако. Хотя все равно непонятно, что в нем нашла красавица Александра. Он открыл дверь.
Гостем оказался старый школьный приятель Боря Вистунов. Одноклассники дразнили Свистуном или Свистом. В отличие от Белова он окончил физтех и работал теперь в какой-то из лабораторий Долгопрудного. Белов же окончил биофак МГУ и стал палеоантропологом.
— Привет, — буркнул Боря, зябко потирая руки. — Примешь продрогшего и голодного физика? На улице ноль и ветер. Хорошо, хоть дождя нет.
— Осень, — пожал плечами Белов, отступив в глубь прихожей. — Проходи.
— Ты один? — спохватился Вистунов.
— Один, один, как раз собирался куда-нибудь сходить поужинать: в холодильнике шаром покати. Составишь компанию?
Борис заколебался, потом махнул рукой:
— Хотел посидеть в тепле…
— Ну и посидим, здесь рядом, на набережной кафешка имеется приличная, «Кузя» называется.
— Ладно…
— У тебя что-то случилось? Напряженный ты какой-то.
— Да как сказать… — Борис поскреб макушку. — Есть одна идея, хочу поделиться.
— Валяй.
— Не, сначала поедим. Как у тебя самого дела? Не женился?
— Нет. — Белов начал одеваться.
Вистунов с завистью посмотрел на его мускулатуру: невысокий, но плотный Белов занимался спортом — ходил в школу тенниса и держал себя в хорошей физический форме.
— Я тоже. А над чем работаешь?
— Я вычислил предка человека, — серьезно сказал Белов.
Вистунов с недоверием прищурился.
— Шутишь?
— Ничуть. Строение стопы самых умных обезьян, — Белов вытолкал гостя из квартиры, — орангутанга, шимпанзе и гориллы, сильно отличается от строения стопы человека.
— Ну и что?
— А то, что обезьяны изначально не были способны к прямохождению. Вот, к примеру, медведь мог бы.
Вистунов взялся за верхнюю губу. Он был высок, худ, имел узкое лицо с крупным носом, и жест этот делал его беспомощным и смешным. Белов засмеялся.
— У тебя такое лицо, будто ты увидел привидение. Ладно, не бери в голову, я пошутил. Хотя в двухтысячном году ученые нашли кости сахелантропа чадского, жившего семь миллионов лет назад, так вот по особенностям прикрепления затылочных мышц к основанию черепа выяснилось, что он был прямоходящим. Смекаешь?
— Н-нет.
— Сахелантроп походил на человека даже больше, чем австралопитек, которого считают нашим предком, а уж тем более чем обезьяны. Они наши родственники, но не предки.
Приятели спустились во двор старой двенадцатиэтажки, вышли на набережную и вскоре поднялись по ступенькам «стекляшки» под названием «Кузя».
Сели за столик в глубине зала.
Был понедельник, тринадцатое ноября, но в кафе оказалось полно народа. В зале играла тихая, приятная музыка. Вкусно пахло.
Подошел официант.
Белов заказал салат «оливье» и блинчики с мясом, добавил зеленый чай.
Задумчивый не в меру Вистунов выбрал пиццу, потом поколебался и присовокупил к ней овощное рагу и пирожки с капустой.
Белов снова обратил внимание на его вид.
— Что произошло, Боря? Я же вижу, ты не в себе.
Вистунов взбодрился.
— Что ты знаешь о времени?
— О чем? — удивился Белов.
— Что такое время, по-твоему?
Белов взялся за чашку с горячим чаем; он любил перед едой «промывать желудок» полезным напитком.
— Честно говоря, никогда об этом не задумывался. Насколько мне помнится институтский курс физики, каждая живая система существует в своем времени. Точнее, со своим темпом времени. Вирусы успевают прожить жизнь, эквивалентную жизни целого организма…
— Забудь институт, — отмахнулся оживший Вистунов. — Всё намного сложнее и масштабнее. Существуют, по крайней мере, пять непротиворечивых научно проработанных концепций времени.
— Целых пять? — озадачился Белов. — Я помню две… физическая, энергополевая… и… э-э…
Борис допил чай и заказал еще.
— Субстанциональная, реляционная, динамическая, статическая и статистическая.
— Ух ты! Красиво звучит — реляционная.
— В этой концепции время является отношением между физическими событиями. Уточняю — универсальными устойчивыми отношениями, что немаловажно. Ведь событие событию рознь.
— Ты так говоришь, будто специализировался на теории времени.
— Именно. Мягкотвердого Знака помнишь?
Белов улыбнулся.
— Как же его забудешь?
Мягкотвердым Знаком они дразнили меж собой школьного учителя физики, пустившего в ход десятки странных сравнений. Свое прозвище он получил за то, что сравнил электрон, имевший двойственную структуру, с твердым и мягким знаками одновременно.
— Я встретил его полгода назад.
— Как он себя чувствует?
— Бодр, активен, крепкий мужик, хотя и лысый как колено. Так вот он подсказал мне одну идею. А временем я занимаюсь уже давно, года три.
— Ты мне об этом не говорил.
— Нечего было.
— А теперь есть?
— Понимаешь, — Борис оттянул пальцами верхнюю губу, — первому рассказываю. Интересно, как ты к этому отнесешься.
— Ну-ну. — Заинтригованный Белов отложил вилку. — Это как-то связано с твоей работой?
— Напрямую.
— То есть ты прорабатываешь какую-то теорию времени, а Мягкотвердый Знак подсказал тебе вариант. Так? Небось колдуешь над статической концепцией? Кстати, чем она отличается от статистической?
— Обе нереальны.
— Почему?
— Статическая предполагает скольжение сознания человека разумного вдоль мировой линии, где события расположены, как в пространстве объекты и формы. В статистической концепции время есть понятие статистическое, а его необратимость связана с огромным количеством процессов Вселенной, направленных в одну сторону, по законам теории вероятности, и создающих так называемую «стрелу времени».
— А как же процессы, идущие обратно?
— Мы их просто не в состоянии увидеть.
— Бред. Это уже не физика, а психология.
Взгляд Бориса загорелся.
— Верно подмечено. Что из этого следует?
Белов доел блинчики, взялся за чай.
— Вечером голова у меня работает слабо, да и то лишь на прием пищи. Кстати, а другие концепции чем лучше?
— Динамическая теория воспринимает время как изменение порядка событий: будущее превращается в настоящее и прошлое, то есть это по сути процесс. Субстанциональная предполагает, что время — особого рода физическое поле, субстанция, наряду с пространством, веществом и электромагнитным полем. Не буду загружать тебя понятиями, что такое метавремя и энтропийное время.
— Почему же, загрузи.
— Метавремя — нелинейное необратимое движение Пространства от Хаоса к Порядку и обратно. Энтропийное…
Белов засмеялся.
— Сдаюсь, не обращай на меня внимания, а то до утра будешь вешать лапшу на уши в надежде, что я пойму. Ты над какой теорией работаешь?
Вистунов залпом допил кофе, заказал еще.
— Есть очень интересная гипотеза, которую мне подсказал… — он пожевал губами, не спуская глаз с собеседника, — в общем, не буду повторяться. Мой руководитель заинтересовался, и теперь мы готовим эксперимент.
— Кто твой руководитель?
— Профессор Беллинсгаузен, Леонард Феоктистович, доктор наук. В общем, никто толком не знает, почему время идет вперед. Существует много точек зрения, но все они уязвимы,
— И Мягкотвердый Знак подал тебе идею? — хмыкнул Белов.
— Можешь иронизировать сколько угодно. Я предложил идею Леонарду Феоктистовичу, и послезавтра мы ставим первый опыт. Ты где будешь послезавтра?