Картер Браун

Смертельный блюз

Глава 1

— Подумать только, кого мы держим в режиссерах! Вы не в состоянии снять фильм в срок! Убирайтесь! Вон! Куда? На телевидение или... к черту на рога! — рычал Гугенхеймер в трубку. — Каждая неделя съемок — тысячи долларов! Вы разорите меня!

Он замолчал, слушая объяснения режиссера. Видимо, тот привел веские доводы, потому что Гугенхеймер сменил гнев на милость и закончил разговор вполне миролюбиво:

— Я согласен, ее нужно снимать от шеи и — вниз. Зритель ходит смотреть на то, что ниже талии и чуть выше пупка.

Наконец он положил трубку. Но мыслями мистер Гугенхеймер был еще на съемочной площадке.

На меня, во всяком случае, он посмотрел, как на лисицу, забредшую в стаю волков.

— Бойд? И что вам нужно?

— Ничего.

— Тогда что вы здесь делаете?

— В данный момент пытаюсь понять, зачем и для чего мне пришлось преодолеть сотни километров. Кстати, за ваш счет. А это немалая сумма!

— Что такое?! — взвился Гугенхеймер.

— Хорошо, объясняю. Я — Дэнни Бойд из фирмы «Бойд Интерпрайз». Вы вызвали меня из Нью-Йорка в Голливуд по какому-то важному делу...

Я уже почти втолковал одуревшему от дел и жары киномагнату, кто такой мистер Бойд, как открылась дверь и в кабинет продюсера вплыло очаровательное создание: белокурые локоны, белый лиф, расшитый серебристыми звездочками, белые брючки в обтяжку, надутые алые губки и грустный взгляд газели.

Она простонала:

— О, Гугги!..

Глаза газели сделались влажными.

— Что случилось, бэби? — Гугенхеймер встал и переминался с ноги на ногу, пожирая красотку взглядом.

— Эта мразь хочет, чтобы я... — глаза газели мгновенно стали сухими и злобными, — ... чтобы я ... — актриса эффектно держала паузу, — ... вошла в клетку со львом!

— Для тебя, дорогая, это пара пустяков, — улыбнулся продюсер. — Ты умеешь укрощать строптивцев. А лев... такой же, как и все мужчины, — Гугенхеймер осклабился. — Потреплешь гриву, погладишь, где надо, покормишь из своих рук...

— О, Гугги, он откусит мне пальцы! Я лишусь обеих рук! Ты хочешь, чтобы по твоей студии разгуливала Венера Милосская?! Я боюсь львов и ни за что не пойду в эту проклятую клетку.

— Ну, если ты боишься львов... — задумчиво сказал Гугенхеймер, — значит, мы подыщем другую актрису. Дорогая, ты ведь знаешь, что снимаешься в фильме о цирке. Цирк — это львы, тигры, пантеры, а не блохи и тараканы. Так что, если ты боишься, считай себя свободной. Ты уволена!

Девица задохнулась от возмущения и обиды и пулей вылетела из кабинета. А Гугенхеймер сел, зажег сигару и снова уставился на меня непонимающим взглядом.

— Итак, вы Дэнни Бойд...

— ... вызванный вами из Нью-Йорка...

— ... чтобы отыскать эту ван Равен! — вспомнил, наконец, продюсер.

— Я должен отыскать Глорию ван Равен? Ту, для чьих пышных форм нужен только широкий экран? И что Глория? Умерла, уснула, уплыла, ускакала?..

— Сбежала.

Гугенхеймер выпустил клуб дыма.

— Я потратил на нее много денег... И за это награда — головная боль!

— Звезда закапризничала? Вы мало заплатили ей? Ах нет — вы загоняли ее в клетку со львом!

— Ван Равен — высокооплачиваемая актриса. Что касается львов, то она сама прыгнула одному светскому льву на шею, — Гугенхеймер вздохнул и сбросил пепел мимо пепельницы. — У парня — карман денег и аристократическое происхождение. Глория вцепилась в него мертвой хваткой. Ну да ладно, все они такие: пока молоды и красивы, стараются не упустить свой шанс. Дело в другом: я теряю деньги. Миллионы!

— Значит, вернув вам Глорию, я спасу ваши миллионы?

— Как видите, все просто. Во вторник у нас съемки с ван Равен. Они должны состояться.

— А сегодня среда, — задумчиво произнес я, — пять дней...

— Секретарша Глории собралась навестить свою патронессу. Она прихватит вас с собой, — Гугенхеймер отбросил в сердцах потухшую сигару.

— Где сейчас находится секретарша? — я вынул блокнот и ручку.

Гугенхеймер устало махнул рукой:

— Все! Теперь это ваши проблемы, мистер Бойд. Обратитесь к администраторам и прочей шушере, которой я плачу деньги непонятно за что. Пиявки!.. У них все узнаете. И с богом!

— Хорошо, — я щелкнул замком кейса. — Но вы упустили важный пункт договора.

— А... Две тысячи и ни цента больше!

— Две тысячи — если я найду и ко вторнику доставлю вам Глорию ван Равен. А если по не зависящим от меня причинам я этого не сделаю, хотя потрачу целых пять дней?.. Что тогда?

— Ноль.

— Мое время, энергия, ум...

— Ноль. Я оплачиваю только положительный результат.

— Вы выражаетесь доходчиво и мысли излагаете популярно. Ваше место — на политической арене, в кулуарах... Промывать мозги, а не целлулоидные пленки — вот ваше призвание, господин Гугенхеймер.

Киноакула стала багроветь прямо у меня на глазах.

— Вы говорите, что я здесь промываю целлулоидные пленки?! Так вы называете художественные фильмы?! Лучше бы вы плюнули мне на ковер!

— Отличная мысль! И что — можно?

Прищурившись, Гугенхеймер испепелил меня взглядом. Затем стал яростно чесать свою голову, как будто я бросил в нее горсть вшей.

— Пройдоха! — буркнул он в мой адрес. — Дэнни Бойд! Любите деньги? Меня предупреждали на ваш счет... Скажите спасибо, что я нуждаюсь в ваших услугах и потому не стану учить хорошим манерам. Идите ищите Глорию!

— Вашу целлулоидную куколку? — широко улыбнулся я.

— Выкатывайтесь из моего кабинета!

Проходя по ковру, я все же задержался и сделал вид, что намерен плюнуть. За моей спиной раздалось тяжелое сопение...

Секретаршу Глории, как ни странно, звали шикарно — Эйприл Мауэр. Такое имя носят звезды, а не девочки на побегушках. Я уже привык к тому, что здесь настоящими именами оказываются только Смиты и Джонсы и что все остальные водят публику за нос с помощью фальшивых блесток, какими являются их «громкие» фамилии.

Первым делом я нашел бюро проката и выбрал себе автомобиль.

Как мне сказали на студии, Эйприл сейчас находилась на вилле Глории, поэтому я взял курс на бульвар Сэнсет.

Я несся по бульвару, откинув верх машины. Мой профиль гордо реял и, очевидно, поражал воображение даже все повидавших лос-анджелесских обывателей.

Солнце сияло, день был великолепный. Тот мрачный дождливый Манхэттен, который я покинул ранним утром, казалось, не имел ко мне никакого отношения, ибо остался в другом времени и в другом мире. Здесь, под этим лазурным небом, можно забыть и про Нью-Йорк, и про дождь, и про притягательно-отталкивающую мисс Джордан, секретаршу с глазами змеи и костром рыжих волос на голове. Сегодня утром Фрэн Джордан не сумела вызвать мне такси. Эта девушка не имеет талантов, но почему-то служит у меня. Я вспомнил, как о таких особах отозвался Гугенхеймер: «Пиявки!». Однако, говорят, они тоже полезны для здоровья в особых случаях!

Из-за поворота показалась вилла Глории ван Равен, поразившая меня своим великолепием.

У крыльца стоял «континенталь» цвета асфальтовых джунглей: машиной недавно пользовались и не успели как следует ее почистить.

На мой звонок вышла красотка в купальнике, поверх которого она надела суперкороткую юбочку. Этот лоскутик позволял вволю любоваться ее загорелыми ножками. От ног я поднял глаза повыше и обнаружил смазливую голубоглазую мордашку, обрамленную пшеничными кудряшками.

Девушка была воспитана и поэтому вежливо поинтересовалась, по какому поводу я тревожу ее.

— Мое имя — Дэнни Бойд, — я повернул свою голову к левому плечу, чтобы она могла оценить безукоризненный классический профиль, который сейчас можно встретить только в музее, в зале греческой скульптуры. — Ваш адрес я узнал на студии.

— Вы актер? У вас такой профессиональный жест, — она мило передразнила меня, повернув голову набок. — Должна вас разочаровать: я не набираю труппу.

— Я знаю, кто вы: Эйприл Мауэр, секретарь Глории ван Равен, — сказал я и не удержался, чтобы не добавить ехидно: — А как вас звали до Голливуда? Шмельц?

— Откуда на студии берутся такие выскочки? — девица тоже с интересом оглядела меня с головы до ног.

— Вы ошибаетесь. Во-первых, я не актеришко и, во-вторых, не работаю на вашей студии. Гугенхеймер нанял меня, чтобы я доставил ему ко вторнику Глорию ван Равен — живую и невредимую. Кстати, где она?

Эйприл вздохнула, поняв, что наше знакомство — надолго, и пригласила в дом.

— Входите, если приехали.

Мой наметанный глаз сразу оценил обстановку. Глория не обустраивалась здесь надолго. Это было не гнездышко, а очередное место пересадки, не более. Вариант отеля. Патио, бассейн, бар... Голубое с белым. Стандартный набор преуспевающего человека.

— Выпьем! — Эйприл указала на бар. — Соорудите мне что-нибудь на свой вкус, только некрепкое. Повторите, как вас зовут. Я забыла...

— Что бы такое налить, что укрепило бы вашу память?.. Меня зовут Дэнни.

— Спасибо, Дэнни.

— Скажите, Эйприл, а, собственно говоря, что вы делаете при ван Равен? Подаете ей газеты со статеечками про «несравненную Глорию»? Пишете неприличные слова в тех местах, где проходят ее конкурентки по объему бюста?

— Сижу и слушаю болтовню таких, как вы, — отрезала секретарша.

Она потягивала бурбон, сидя на высоком табурете. Ее юбка-лоскутик обнажила незагорелую полоску кожи и краешек купальных розовых трусиков. Это было так непосредственно и приятно, что дождливый Нью-Йорк вообще уплыл на другой конец галактики.

Поглядывая на розовое бикини, я рассеянно потирал переносицу, отпивал из стакана мелкими глотками и лениво вел поиски, на которые так рассчитывал Гугенхеймер.

— Где же сейчас ... э ... ван Равен?

— Ну где же ей быть ... На побережье, конечно.