Картер Браун

Бэби ценой в миллион

1

Накануне первой встречи с Бэби мне приснилось, что я обладатель целого состояния – кругленькой суммы в миллион. У каждого должно быть воображение, даже у такого профессионального игрока, как я. И в настоящий момент мне чертовски нужен был именно миллион. Я приехал на западное побережье три месяца назад с капиталом в двадцать тысяч долларов, из которых теперь осталось только пять. Если я потеряю и их, то можно будет спокойно переквалифицироваться в чистильщика сапог.

Я поднялся в лифте на третий этаж и зашел в комнату Керри. Он приветствовал меня широкой улыбкой.

– А вот и великий Майк Фаррел! Как дела?

– Нечем похвалиться, – ответил я, – и с каждым днем все хуже и хуже.

Я подошел к бару и налил себе рюмку.

– Я не слишком рано?

– Или ты слишком рано, или другие запаздывают, – пожал он плечами.

Посреди комнаты стоял стол, покрытый зеленой скатертью, на котором уже были приготовлены колоды карт, еще нераспечатанные. Кэрри сам не играет, что весьма благоразумно с его стороны. Клуб получает проценты от выигрыша и за это предоставляет помещение и партнеров. На первый взгляд может показаться, что зарабатывать таким образом деньги довольно просто, но, когда имеешь дело с Кэрри, то можешь быть уверен, что игра здесь ведется честная. Грязных типов он к себе и близко не подпускает.

– Кто придет сегодня вечером? – спросил я.

– Мэнсфилд, – ответил Кэрри. – Он приведет с собой даму, на этот раз новую. Потом – Стив Лукас, чтобы ты не мухлевал. – Его широкая улыбка должна была свидетельствовать о том, что он шутит. – И Эдмунд Дэвис. Вот вас и будет четверо.

С Мэнсфилдом я не встречался, но имя его мне знакомо. С ним все в порядке. Какой-то торговец, который отошел от дел, чтобы наверстать упущенное в юности. Лукас, как и я, профессиональный игрок. Я уже несколько раз встречался с ним за карточным столом. Дэвиса помнил довольно смутно – худощавый субъект, любивший играть быстро, в темпе.

Едва я выпил свою рюмку, в дверь тихо постучали, и вошел Стив Лукас. Каждый раз, глядя на него, я едва удерживался от смеха – он как две капли воды походил на игроков, которых мы видим в каждом вестерне. У него черные как смоль волосы и тонкие усики. Глаза его, холодные и безучастные, казалось, видели все.

– Добрый вечер, Стив, – сказал я небрежно. – Ну что, пришел снять с нас последнюю рубашку?

Он ухмыльнулся и покачал головой.

– Таких планов у меня давно уже нет. С тех пор, как я перестал играть краплеными картами.

Минут через пять появился Мэнсфилд в сопровождении какой-то блондиночки. Он выглядел именно так, как я его себе и представлял: лет пятидесяти, полный, начинающий лысеть, загорелый, и говорит тенорком. На его спутнице было шерстяное платье, которое плотно облегало ее стройную фигуру. Она выглядела чересчур элегантной и слишком умной для такого партнера, как Мэнсфилд, но когда речь идет о деньгах, в силу вступают другие законы. Кэрри представил нас друг другу, мы обменялись рукопожатиями. После этого Мэнсфилд познакомил нас со своей дамой. Ее звали Джуди, и пришла она для того, чтобы своим присутствием приносить ему счастье в игре. Мэнсфилд болтал, не умолкая, и блондинка слушала его с вежливым, но скучающим видом.

Последним пришел Эдмунд Дэвис, и тоже не один. Его сопровождала женщина с миндалевидными зелеными глазами. Ее гладкие волосы были зачесаны назад и заплетены в косу. Слегка выпяченная нижняя губа придавала лицу презрительное выражение. На ней было серое шелковое платье в черный горошек, с глубоким вырезом на спине, которое держалось лишь на ленточке, перекинутой через шею. Вырез на груди тоже позволял увидеть больше, чем ожидалось. У меня перехватило дыхание: эта женщина прямо-таки излучала сексуальность, а ее искрящиеся зеленые глаза отчетливо говорили всем, что она знает, какое впечатление производит на мужчин, и плюет на это. Дэвис холодно посмотрел на нас поочередно и, не вынимая сигареты изо рта, сказал:

– Это Бэби.

Черноволосая секс-бомба соблазняюще улыбнулась.

– Добрый вечер, – сказала она томно. – Я думала, Эдмунд шутил, когда сказал мне, что это его любимая игра.

– А чего мы, собственно, ждем? – спросил тот.

Мы сели за стол. Кэрри с коробочками и жетонами расположился во главе стола. Я сел между Мэнсфилдом и его приятельницей блондинкой. Напротив сели Стив Лукас и Дэвис. Бэби устроилась на противоположном конце стола.

– Бэби не играет. Во всяком случае, в покер, – скупо улыбнулся Дэвис и вопросительно посмотрел на Джуди.

– Джуди тоже не играет, – сказал Мэнсфилд и неожиданно добавил: – Мне кажется, что она вообще ни во что не играет.

Блондинка вежливо улыбнулась.

– Хорошо! – Дэвис кивнул бывшему торговцу. – Значит, нас четверо. Мы двое знаем друг друга, два других – профессионалы. Поэтому прежде, чем начать, надо поставить точки над «и». Я предпочитаю играть быстро, так как не намерен тратить весь вечер впустую.

– Как вам угодно, мистер Дэвис, – сказал Стив Лукас невинным тоном. – Как мы будем играть? С восемью картами? С тремя первыми открытыми?

– Слишком сложно, – ответил Дэвис мирным тоном. – Почему бы лам не разыграть партию «стреляющий пистолет», но со ставками пятьдесят долларов до сдачи?

– Чудесно! – с воодушевлением подхватил Мэнсфилд.

Стив какое-то время смотрел на меня вопрошающе, а потом пожал плечами.

– Тоже неплохая форма самоубийства – быстрая и почти безболезненная. Я согласен.

– А вы, Фаррел? – буркнул Дэвис.

– Я – что, мне терять нечего, кроме денег, – бросил я, стараясь выглядеть остроумным.

– Тогда начнем, – пролаял он.

«Стреляющий пистолет» – одна из разновидностей покера. Каждый игрок получает три карты. После этого делаются ставки. Потом получаешь четвертую карту и снова делаешь ставку, но уже в том случае, если играешь. Затем прикупаешь еще пятую карту и лишь после этого начинаешь играть по-настоящему. Если вспомнить, что начальная ставка пятьдесят долларов, то будет ясно, что я с моими пятью тысячами чувствовал себя не очень уверенно.

Через час от моих пяти тысяч осталось полторы, и я начал нервничать. Мэнсфилд выигрывал и был в хорошем настроении. Стив выиграл еще больше Мэнсфилда, а Дэвис проиграл больше, чем я, что ему, естественно, тоже не доставило радости. Наконец Кэрри поднялся и снова наполнил наши бокалы. Бэби тоже поднялась… Шуршание ее платья и обнаженная загорелая спина взволновали мою кровь, и я никак не мог сосредоточиться. Мэнсфилд выиграл последнюю партию и теперь сдавал. Я взял первые три карты и в это время Кэрри поставил рядом с моим локтем рюмку с «бурбоном». У меня были две вшивые четверки и семерка пик. Четвертая карта оказалась девяткой пик, пятая – шестеркой. А в банке уже находилось около тысячи долларов. Дэвис прикупил две карты. Стив – три. Мэнсфилд вопросительно посмотрел на меня…

«Черт возьми, – подумал я, – весь вечер я играл только наверняка, а к чему это все привело?»

– Две, – сказал я и отложил себе свои четверки. Сам Мэнсфилд прикупил одну карту. Я взял свои две, отпил глоток виски и осторожно заглянул в карты. Первое мгновение я даже глазам своим не поверил. Посмотрел снова. Вот они, мои хорошенькие – пятерка и восьмерка пик!..

Я сидел и держал в руках «прямой флеш»!

С рюмкой в руке, Бэби неторопливо обходила стол. Позади Дэвиса она остановилась и наблюдала за игрой. Дэвис поставил сто долларов. Стив принял вызов и удвоил ставку, а Мэнсфилд принял мой вызов. После этого удвоил ставку Дэвис. Стив спасовал, а Мэнсфилд принял вызов. Дэвис с напряжением ухмыльнулся, глядя на меня, и повысил ставку на четыре голубых жетона, каждый по пяти сотен…

Мне не нужно было пересчитывать мои деньги – я знал, что у меня осталось всего пятьдесят долларов.

– Кэрри?! – спросил я безразличным тоном. – Как обстоят дела насчет кредита?

Он равнодушно взглянул на меня, но я заметил, что его мозг все-таки напряженно заработал. Ему меня рекомендовали с очень хорошей стороны, и к тому же он видел те двадцать тысяч, с которыми я прибыл в этот город.

– Само собой, Майк, – ответил он, – сколько?

– Двадцать тысяч, – сказал я таким тоном, словно просил у него сигарету.

Он и бровью не повел, но, отсчитывая мне жетоны, все-таки едва заметно скривился. Я принял ставку Дэвиса в две тысячи долларов и повысил ее еще на четыре.

– Такая игра не по мне, – сказал Мэнсфилд и спасовал.

– Увеличим ставку на пять тысяч, – не уступил мне Дэвис. – Уверен, что вы блефуете, Фаррел.

– Угу, – подтвердил я и положил двадцать голубых жетонов на середину стола, показывая тем самым, что я превысил его ставку еще на пять тысяч.

Никто не произнес ни слова. Лицо Дэвиса казалось на редкость невыразительным, когда он пересчитывал свои жетоны. Я чувствовал, что напряжение нарастает с каждой секундой. Жетонов у него оказалось на одиннадцать тысяч, он вынул бумажник и достал четыре тысячи. Все это он бросил на середину стола. Из тех двадцати тысяч, которые дал Кэрри, у меня осталось только шесть, а чтобы принять вызов Дэвиса, мне нужно было десять.

– Как насчет того, чтобы увеличить кредит? – спросил я.

Кэрри замер в нерешительности, снова мозг его напряженно заработал, а я с деланным безразличием отвернулся. Из-за стола на меня устремила глаза Бэби, она приподняла руку и положила себе четыре пальца на щеку. Я до того разозлился, что готов был убить ее.

– Кредит, разумеется, для тебя открыт, Майк, – наконец сказал Кэрри, пытаясь произнести это по возможности равнодушно, – но я тоже не понимаю, почему бы господам не ограничить ставки?

– В таком случае добавь в банк десять тысяч и положи еще десятку сверху.

Кэрри последовал моему указанию, а потом вопросительно взглянул на Дэвиса.

– Кэрри правильно тебя понял, Фаррел? – спросил тот.

– Угу, – прохрипел я.