Александр Бушков

Дикарка. Чертово Городище

Если мне предложат выбрать между болью и пустотой, я выберу боль.

Глава первая

Брешь в рядах

Девушка катила на велосипеде по широкой проселочной дороге. Справа были высоченные мачтовые сосны, густой лес, и слева были сосны, но пореже, и голубое небо просвечивало сквозь кроны, а солнечные зайчики прыгали по стволам, отражаясь от сверкающих ободьев. И стояла тишина, нарушавшаяся лишь шелестом черных рубчатых шин, и золотистые волосы девушки развевались по ветру, и все вместе это напоминало видовой беззаботный фильм или затянувшийся рекламный ролик «новой волны».

Безмятежно и неторопливо нажимая на педали, она бросила взгляд на правое зеркальце. Зеленая машина не нагоняла и не отставала, держалась на той же дистанции.

Она подумала мельком, что двое в машине – это сущая чепуха, если, разумеется, там сидят не извращенцы, имеющие дурную привычку издали палить из чего-нибудь многозарядного. А способ проверить это побыстрее имелся самый простой.

Аккуратно притормозив, девушка выехала на обочину, поросшую высокой бледно-зеленой травой с кустиками каких-то синих цветочков, по-прежнему старательно притворяясь, что никакой машины не замечает, положила велосипед в траву и, стоя спиной к дороге, закинув руки за голову, непринужденно потянулась – золотоволосое и синеглазое создание в беленьких шортиках и тесной красной маечке, беззащитное, как кудрявый одинокий ягненок на волчьей тропе.

Зеленая машина остановилась аккурат около лежащего колесами к колее велосипеда – «опель», позапрошлого года, ухоженный, номера местные, на передних сиденьях два плечистых парня с характерными физиономиями полностью уверенных в себе суперменов. Та самая человеческая порода, что вызывала у нее насмешливую брезгливость.

Способностей к телепатии она в себе никогда не чуяла, но чуть ли не все сложности жизни прошла вдоль и поперек. А потому заранее знала при виде ухмылявшихся физиономий смысл первой реплики. Различия только в деталях.

– Покатаемся, красивая?

Она поморщилась от скуки и сказала:

– Я уж как-нибудь на двух колесиках. А то еще сядешь к вам, а вы меня начнете хватать за голые коленки и домогаться каких-нибудь глупостей. Я девочка юная, невинная и неопытная, вас, честно говоря, боюсь...

– А мы не страшные, – сказал тот, что сидел рядом с водителем. – Мы тебе даже денежек дать можем, чтоб не боялась.

– Обойдусь.

– Что, по-хорошему не хочешь?

– А что, может быть и по-плохому?

– Запросто, – пообещал означенный супермен и с рассчитанной медлительностью полез наружу.

Остановился перед ней, уверенный в себе до полной невозможности. Глядя на него снизу вверх, девушка сказала:

– Нет, ну надо же, какой экземплярчик, полное впечатление, что мускулы скрипят... Мне, право, неловко, что меня в два счета блудливым взглядом раздели...

Идиот, подумала она лениво. Ну надо же задуматься: если милая девушка, застигнутая посреди полного безлюдья, на окраинной дороге двумя хамами, ведет себя совершенно непринужденно, ни тени страха не выказывает, то ведь это что-то означает, а? Нет, никаких проблесков мыслительной деятельности, пялится и слюнки пускает...

– Ну?

– А понятнее? – ухмыльнулась она, морща нос.

– А понятнее – садись в машину, и поедем покатаемся. Или ты прямо тут предпочитаешь, попой в травке?

Девушка спросила деловито:

– А может, подрочишь да на том и успокоишься? Или у приятеля отсосешь?

И с любопытством ждала продолжения событий. Этот обормот все же не рассердился всерьез, лишь чуточку удивился, по роже видно. А там и второй, заглушив мотор, вылез, зашел со спины и взял за локти. Скука, тоска, подумала она с некоторым даже разочарованием. Сейчас последует какая-нибудь циничная реплика, типа...

– Сама маечку снимешь, или помочь?

Вслед за чем торчавший перед ней индивидуум, мечтательно ухмыляясь, звонко похлопал ее по голому загорелому животу.

– Есть одна загвоздка, – сказала девушка преспокойно. – Я, знаете ли, тороплюсь. Будь у меня время, поиграли бы подольше, я бы даже позволила шорты с себя стянуть или там полапать... Но нет у меня времени, мальчики. Так что извиняйте...

В следующий миг произошло нечто вроде беззвучного взрыва. По крайней мере, именно так должно было казаться двум ничего не успевшим сообразить субъектам. Некая неведомая сила молниеносно и безжалостно закрутила их самым невероятным образом, сшибла с ног, пустила в свободный полет уже без всякого соприкосновения с землей; и кончилось все это тем, что один с деревянным стуком впечатался физиономией в бок машины, после чего, оставив темную полосу на зеленом лаке, сполз в колею и надолго там успокоился, а второй обнаружился скрюченным на травушке-муравушке и пошевелиться уже не мог.

Девушка спокойно перешагнула через того, что успокоился в колее, зашла со стороны водителя и, нажав соответствующую кнопочку, открыла лючок, прикрывавший горловину бензобака. Вмиг свинтила крышку, бросила внутрь ключ зажигания, привела себя в порядок и довольно хмыкнула. Вернувшись на обочину, полюбовалась делом рук своих. Тот, что лежал в колее, все еще пребывал в отключке, но второй начал пошевеливаться, глаза открыл, таращился на нее с неподдельным ужасом.

Остановившись над ним и улыбаясь во весь рот, девушка произнесла дружелюбно:

– Говорю же, времени нет, и добрая я сегодня настолько, что сама удивляюсь... Ты заметил, что я вам не только черепушки не расколола, но даже яйца не оторвала? Оцени. Нет, правда, лучше бы тебе дрочить или у приятеля отсасывать, здоровее будете оба...

Перешагнула через него, вывела велосипед на дорогу и, не оглядываясь, поехала прочь, насвистывая что-то меланхоличное. Примерно через километр свернула на узкую тропинку и, не сбавляя скорости, временами ловко уклоняясь от выступавших над дорожкой сосновых веток, покатила дальше.

Деревья расступились, открыв большую поляну, посреди которой стоял синий микроавтобус, украшенный по обоим бортам бело-красной надписью, свидетельствовавшей о его принадлежности к ремонтной службе.

А рядом нетерпеливо расхаживал старый знакомый, век бы его не видеть, Филипп Моржев, костистый верзила с худым лицом, как всегда, печальный, исполненный подозрений ко всему человечеству оптом и каждому отдельно взятому гомо сапиенсу. И ничего с этим не поделаешь, работа такая у человека – возглавлять отдел внутренних расследований, причем не в страховой фирмочке, а в разведслужбе. На такой вот приятной и непыльной должности нужно быть готовым заподозрить в самых жутких прегрешениях собственную покойную бабушку, это понимать надо и не злословить за спиной...

– Привет, Фил, – сказала она, прислоняя велосипед к дереву. – Знаешь, что мне пришло в голову? Фамилию бы тебе чуточку изменить, на Моржов. А имя – на Харитон. Представляешь, как внушительно и пикантно твое имечко смотрелось бы во всех документах конторы? X. Моржов да Х. Моржов...

Она и не рассчитывала вывести этого мизантропа из себя, всего лишь хотела напомнить, чтобы не расслаблялся.

– Ты знаешь, когда у меня будет праздник души, Марина? – спросил Моржев спокойно. – Когда ты, лапочка, наконец, окажешься предателем в рядах. Я над тобой самолично потешусь по полной программе...

– Размечтался, – сказала Марина. – Во-первых, я, как истинная дикарка, предавать попросту не умею, а во-вторых, когда дойдет до дела, я сначала тебе глотку перегрызу.

– У тебя кровь на шортах.

– А... – отмахнулась Марина, бросив взгляд вниз, – пятнышко, и не более того... Представляешь, какие-то идиоты только что хотели меня, юную и беззащитную, поиметь... Прямо на дороге. Никакого воспитания у людей, не говоря уж о морали...

– Трупы? – деловито спросил Моржев.

– Ну, я же не монстр. И день чудесный, солнышко и все такое. Побиты. Скоро оживут... И хрен с ними. Филипп, я ведь, если ты забыл, невероятно любопытное создание. Еду и сгораю от нетерпения. Почему это вдруг мне «внутряки» свидания назначают не в конторе, а в глуши... Что у вас опять такое стряслось, что вас должна спасать хрупкая девочка?

– А почему ты решила, будто что-то стряслось?

– А иначе к чему рандеву в таких декорациях?

– Высшая степень секретности.

– Умолкаю с трепетом... Излагай.

На худом лице Филиппа изобразилось некоторое злорадство, он, усмехаясь (что ему было несвойственно), сказал:

– Вот именно, умолкни... Когда стоишь перед начальством.

– Ни хрена себе, и, я бы даже сказала, ни... Эт-то как понимать, старина?

С тем же нескрываемым злорадством Фил протянул:

– Да ты, видишь ли, до окончания дела откомандирована в полное и окончательное мое распоряжение. По форме «А». Так что не выежывайся особенно...

– А приказ можно глянуть?

– Изволь.

Бегло пробежав взглядом несколько строчек, соответствующим образом заверенную выписку, Марина присвистнула:

– Документ признаков подделки не имеет, реквизиты все до единого аутентичны... Вот это попала девочка! Белая рабыня, а? Мне ложиться или как? Ты, быть может, какую-нибудь экзотическую позу предпочитаешь?

– Не дури. Пошла работа.

– Есть, – сказала Марина уже совершенно другим голосом. – Не буду притворяться, что мне приятно под тобой работать, но что уж тут поделаешь, дисциплина... Здесь будешь излагать, или в машине присядем?

– В машине не вполне удобно. Пошли-ка, – Фил взял ее за локоть и отвел в сторонку, под деревья. – Понимаешь, какое дело... Это все из-за Сибири. У тебя отлично получилось, и в досье осталась пометочка: мол, неплохо себя проявила при поиске пропавшего без вести агента... Дальше объяснять?

– Не надо, – сказала Марина. – Кто-то пропал, да? И начальство, глянув грозным оком, тут же вспомнило, кто у нас с успехом искал пропавших буквально на днях... Тоже мне, головоломка! Что, кто-то из ваших запропал?