Анненский Иннокентий
Трилистники
Иноккентий Анненский
Трилистники (1906-1915)
ИЗ СТАРОЙ ТЕТРАДИ
ТОСКА МАЯТНИКА
Неразгаданным надрывам Подоспел сегодня срок: В стекла дождик бьет порывом, Ветер пробует крючок.
Точно вымерло все в доме Желт и черен мой огонь, Где-то тяжко по соломе Переступит, звякнув, конь.
Тело скорбно и разбито, Но его волнует жуть, Что обиженно - сердито Кто-то мне не даст уснуть.
И лежу я околдован, Разве тем и виноват, Что на белый циферблат Пышный розан намалеван.
Да, по стенке ночь и день, В душной клетке человечьей, Ходит - машет сумасшедший, Волоча немую тень.
Ходит - ходит, вдруг отскочит, Зашипит - отмерил час, Зашипит и захохочет, Залопочет, горячась.
И опять шагами мерить На стене дрожащий свет, Да стеречь, нельзя ль проверить Спят ли люди или нет.
Ходит-машет, а для такта И уравнивая шаг, С злобным рвеньем "так-то, так-то" Повторяет маниак...
Все потухло. Больше в яме Не видать и не слыхать... Только кто же там махать Продолжает рукавами?
Нет. Довольно... хоть едва, Хоть тоскливо даль белеет, И на пледе голова Не без сладости хмелеет.
КАРТИНКА
Мелко, мелко, как из сита, В тарантас дождит туман, Бледный день встает сердито Не успев стряхнуть дурман.
Пуст и ровен путь мой дальний... Лишь у черных деревень Бесконечный все печальней, Словно дождь косой, плетень.
Чу... Проснулся грай вороний В шалаше встает пастух, И сквозь тучи липких мух Тяжело ступают кони.
Но узлы седых хвостов У буланой нашей тройки, Доски свежие мостов, Доски черные постройки,
Все поплыло в хлябь и смесь Пересмякло, послипалось.. Ночью мне совсем не спалось Не попробовать ли здесь?
Да, заснешь... чтоб быть без шапки. Вот дела... - Держи к одной! Глядь - замотанная в тряпки Амазонка предо мной.
Лет семи всего - ручонки Так и впилися в узду, Не дают плестись клячонке А другая - в поводу.
Жадным взглядом проводила Обернувшись, экипаж И в тумане затрусила, Чтоб исчезнуть, как мираж.
И щемящей укоризне Уступило забытье: "Это - праздник для нее. Это - утро, утро жизни".
СТАРАЯ УСАДЬБА
Сердце дома. Сердце радо. А чему? Теню дома? Тени сада? Не пойму.
Сад старинный, все осины - тощи, страх! Дом - руины... Тины, тины что в прудах.
Что утрат-то!.. Брат на брата... Что обид! Прах и гнилость... Накренилось... А стоит...
Чье жилище? Пепелище?.. Угол чей? Мертвой нищей логовище без печей...
Ну как встанет, ну как глянет из окна: "Взять не можешь, а тревожишь, старина!
Ишь затейник! Ишь забавник! Что за прыть! Любит древних, любит давних ворошить...
Не сфальшивишь, так иди уж: у меня Не в окошке, так из кошки два огня.
Дам и брашна - волчьих ягод, белены... Только страшно - месяц за год у луны.
Столько вышек, столько лестниц - двери нет. Встанет месяц, глянет месяц - где твой след?.."
Тсс... ни слова... даль былого - но сквозь дым Мутно зрима... Мимо, мимо... И к живым!
Иль истомы сердцу надо моему? Тени дома? Шума сада?.. Не пойму...
ТРИЛИСТНИК БАЛАГАННЫЙ
СЕРЕБРЯНЫЙ ПОЛДЕНЬ
Серебряным блеском туман К полудню еще не развеян, К полудню от солнечных ран Стал даже желтее туман, Стал даже желтей и мертвей он. А полдень горит так суров, Что мне в этот час неприятны Лиловых и алых шаров Меж клочьями мертвых паров В глаза замелькавшие пятна. И что ей тут надо скакать, Безумной и радостной своре, Все солнце ловить и искать? И солнцу с чего ж их ласкать, Воздушных на мертвом просторе! Подумать, что помпа бюро, Огней и парчи серебро, Должна потускнеть в фимиаме: Пришли Арлекин и Пьеро, О, белая помпа бюро! И стали у гроба с свечами!
ШАРИКИ ДЕТСКИЕ
Шарики, шарики! Шарики детские! Деньги отецкие!
Покупайте, сударики, шарики! Эй, лисья шуба, коли есть лишни, Не пожалей пятишни: Запущу под самое небо Два часа потом глазей, да в оба! Хорошо ведь, говорят, на воле, Чирикнуть, ваше степенство, что ли? Прикажите для общего восторгу, Три семьдесят пять - без торгу! Ужели же менее За освободительное движение? Что? Пасуешь?.. Эй, тетка! Который торгуешь? Мал? Извините, какого поймал... Бывает Другой и вырастает, А наш Тит Так себя понимает, Что брюха не растит, А все по верхам глядит От больших от дум!.. Ты который торгуешь? Да не мни, не кум, Наблудишь - не надуешь... Шарики детски, Красны, лиловы, Очень дешевы! Шарики детски! Эй, воротник, говоришь по-немецки? Так бери десять штук по парам, Остальные даром... Жалко, ты по-немецки слабенек, А не то - уговор лучше денег! Пожалте, старичок! Как вы - чок в чок Вот этот пузатенький, Желтоватенький И на сердце с Катенькой... Цена не цена Всего пятак, Да разве еще четвертак, А прибавишь гривенник для барства, Бери с гербом государства Шарики детски, шарики! Вам, сударики, шарики, А нам бы, сударики, на шкалики!...
УМИРАНИЕ
Слава богу, снова тень! Для чего-то спозаранья Надо мною целый день Длится это умиранье, Целый сумеречный день! Между старых желтых стен Доживая горький плен, Содрогается опалый Шар на нитке, темно-алый, Между старых желтых стен! И бессильный, точно тень, В этот сумеречный день Все еще он тянет нитку И никак не кончит пытку В этот сумеречный день... Хоть бы ночь скорее, ночь! Самому бы изнемочь, Да забыться примиренным, И уйти бы одуренным В одуряющую ночь! Только б тот над головой, Темно-алый, чуть живой, Подождал пока над ложем Быть таким со мною схожим... Этот темный, чуть живой, Там, над самой головой...
ТРИЛИСТНИК БРАЧНЫЙ
ТРОЕ
Ее факел был огнен и ал, Он был талый и сумрачный снег: Он глядел на нее и сгорал, И сгорал от непознанных нег.
Лоно смерти открылось черно Он не слышал призыва: "Живи", И осталось в эфире одно Безнадежное пламя любви.
Да на ложе глубокого рва, Пенной ризой покрыта до пят, Одинокая грезит вдова И холодные воды кипят...
ТОСКА МЕДЛЕННЫХ КАПЕЛЬ
О, капли в ночной тишине, Дремотного духа трещотка, Дрожа набухают оне И падают мерно и четко.
В недвижно-бессонной ночи Их лязга не ждать не могу я: Фитиль одинокой свечи Мигает и пышет тоскуя.
И мнится, я должен, таясь, На странном присутствовать браке, Поняв безнадежную связь Двух тающих жизней во мраке.
АМЕТИСТЫ
Когда, сжигая синеву, Багряный день растет неистов, Как часто сумрак я зову, Холодный сумрак аметистов.
И чтоб не знойные лучи Сжигали грани аметиста, А лишь мерцание свечи Лилось там жидко и огнисто.
И, лиловея и дробясь, Чтоб уверяло там сиянье, Что где-то есть не наша связь, А лучезарное слиянье...
ТРИЛИСТНИК БУМАЖНЫЙ
СПУТНИЦЕ
Как чисто гаснут небеса, Какою прихотью ажурной Уходят дальние леса В ту высь, что знали мы лазурной...
В твоих глазах упрека нет: Ты туч закатных догоранье И сизо-розовый отсвет Встречаешь, как воспоминанье.
Но я тоски не поборю: В пустыне выжженного неба Я вижу мертвую зарю Из незакатного Эреба.
Уйдем... Мне более невмочь Застылость этих четких линий И этот свод картонно-синий... Пусть будет солнце или ночь!..
НЕЖИВАЯ
На бумаге синей, Грубо, грубо синей, Но в тончайшей сетке, Разметались ветки, Ветки-паутинки. А по веткам иней, Самоцветный иней, Точно сахаринки... По бумаге синей Разметались ветки, Слезы были едки. Бедная тростинка, Милая тростинка, И чего хлопочет? Все уверить хочет, Что она живая, Что, изнемогая (Полно, дорогая!) И она ждет мая, Ветреных объятий. И зеленых платьев, Засыпать под сказки Соловьиной ласки, И проснуться, щуря Заспанные глазки От огня лазури. На бумаге синей, Грубо, грубо синей Разметались ветки, Ветки-паутинки, Заморозил иней У сухой тростинки На бумаге синей Все ее слезинки.
ОФОРТ
Гул печальный и дрожащий Не разлился - и застыл... Над серебряною чащей Алый дым и темный пыл.
А вдали рисунок четкий Леса синие верхи, Как на меди крепкой водкой Проведенные штрихи.
Ясен путь, да страшен жребий, Застывая, онеметь, И по мертвом солнце в небе Стонет раненая медь.
Неподвижно в кольца дыма Черной думы врезан дым... И она была язвима Только ядом долгих зим.
ТРИЛИСТНИК ДОРОЖНЫЙ
СВЕРКАНИЕ
Если любишь - гори! Забываешь - забудь! Заметает снегами мой путь. Буду день до зари Меж волнистых полян От сверканий сегодня я пьян.
Сколько есть их по льдам Там стеклинок - я дам, Каждой дам я себя опьянить... Лишь не смолкла бы медь Только ей онеметь, Только меди нельзя не звонить.
Потому что порыв Там рождает призыв, Потому что порыв - это ты.. Потому что один Этих мертвых долин Я боюсь белоснежной мечты.
ТОСКА МИРАЖА
Погасла последняя краска, Как шепот в полночной мольбе... Что надо, безумная сказка, От этого сердца тебе?
Мои ли без счета и меры По снегу не тяжки концы? Мне ль дали пустые не серы? Не тускло звенят бубенцы?
Но ты-то зачем так глубоко Двоишься, о сердце мое? Я знаю - она далеко, И чувствую близость ее.
Уж вот они, снежные дымы, С них глаз я свести не могу: Сейчас разминуться должны мы На белом, но мертвом снегу.
Сейчас кто-то сани нам сцепит И снова расцепит без слов. На миг, но томительный лепет Сольется для нас бубенцов... . . . . . . . . . . . . . . . .
Он слился... Но больше друг друга Мы в тусклую ночь не найдем... В тоске безысходного круга Влачусь я постылым путем... . . . . . . . . . . . . . . . . Погасла последняя краска, Как шепот в полночной мольбе... Что надо, безумная сказка, От этого сердца тебе?
ЖЕЛАНИЕ ЖИТЬ
Сонет
Колокольчика ль гулкие пени, Дымной тучи ль далекие сны... Снова снегом заносит ступени, На стене полоса от луны.
Кто сенинкой играет в тристене, Кто седою макушкой копны. Что ни есть беспокойные тени, Все кладбищем луне отданы.
Свисту меди послушен дрожащей, Вижу - куст отделился от чащи На дорогу меня сторожить...
Следом чаща послала стенанье, И во всем безнадежность желанья: "Только б жить, дольше жить, вечно жить..."
