Герасимов Сергей
Искусство умирать
Сергей Герасимов
Искусство умирать
Глава первая КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ
Информация:
В двадцать первом веке по Земле прокатилось несколько устрашающих эпидемий.
Первой была эпидемия СПИДа, которая достигла своего пика к 2014 году. Уже давно замечено, что четырнадцатый год каждого века - год несчастий и ужасов. Но вирус СПИДа оказался всего лишь обыкновенным лен-тивирусом (lenthy virus), мутацией от довольно безобидного вируса, который поражал в свое время только маленьких обезьян и лошадей. Вакцину так и не нашли, но эпидемия пошла на убыль сама собой, и последняя смерть от СПИДа датировалась 2034 годом.
Разговоры о медицинской загадке к тому времени уже прекратились. Гром не грянул.
Следующей была эпидемия саркомы. Эпидемия развивалась не так быстро и не так заметно, исподволь (как змея, ползущая под одеялом), но к середине века человечество вдруг обнаружило, что стоит на пороге вымирания. К тому времени генная инженерия достигла умеренных успехов и уже предвкушала успехи крупные. Довольно быстро был сконструирован ген ANTISARC, испытан на доверчивых красноглазых мышках, на визгливых обезьянах и сразу же на человеке - сроки поджимали. Первая модель гена оказалась недейственной, зато вторая сработала. С этого времени каждый новорожденный проходил иммунизацию, и человечество забыло о злокачественных опухолях. Но у каждой медали есть и оборотная сторона.
Первый ген ANTISARC, испытанный на нескольких сотнях добровольцев, оказался способным к самовоспроизводству. Ген проникал в безобидные бактерии кишечной палочки, живущие в желудке каждого человека, перестраивал их, и бактерии начинали вырабатывать слабый яд. Человек, зараженный новым вирусом, постепенно слабел и терял интерес к жизни. Смерть наступала обычно на третьем-пятом году заболевания, независимо от лечения. Эта эпидемия распространилась мгновенно. Возникали общины, проповедующие массовые самоубийства. Возникали также общины, проповедующие новое искусство: отрешенность, хрупкость, тоскливую изысканность. Соответственно изменился идеал женской красоты. Смерть стали изображать вместо косы с венком в руке. Люди уходили в старые штольни, чтобы переждать гибель человечества (всего несколько лет осталось), а потом выйти и создать новую расу. Создатели новых рас начали размножаться удивительно бурно, прямо в шахтах, и на вопросы журналистов отвечали, что выполняют свой вселенский долг. Но в этот раз вакцина была найдена. Правда, некоторые секты так и остались жить в штольнях, ожидая новой беды. И беда пришла.
Новой ее нельзя было назвать. Еще каннибалы Новой Зеландии знали эту болезнь. Был у них такой обычай: победитель съедал часть тела побежденного врага. Если побежденный отличался храбростью, то съедали сердце, если прожорливостью - то печень, если побежденный был плодовит, то съедали фаллос, а если умен, то съедали мозг, а череп чистили речным песком, высушивали на солнце и ставили на почетное место в хижине - из уважения к уму. (Черепа самых умных передавали по наследству, а на некоторых выцарапывали острым гвоздиком поучительные надписи.) Заболевали только те, кто съедал мозг. Болезнь протекала в припадках, судорогах и ярости. Агония напоминала бешенство. В двадцатом веке болезнь завезли в Европу, но так как никто в Европе не ел мозги своих врагов, то до поры до времени о ней ничего не знали. Вирус слегка мутировал и стал поражать скот. Болезнь назвали "коровьим бешенством" и успокоились. Но медицина развивалась и создавала новые лекарства и вакцины. Для некоторых вакцин требовались частички мозга только что умершего человека. И вот только тогда болезнь проявила себя. Человек, получивший вакцину, испытывал те же припадки, что и древний каннибал. Вирус был обнаружен, и тогда медики пришли в ужас - они имели дело с совершенно неведомой до сих пор формой жизни. Вирус не погибал в кипятке и стерилизующих растворах, не погибал даже в кислоте. Он выдерживал температуру до четырехсот восьмидесяти градусов. Он преспокойно сохранялся в расплавленном олове или свинце. Вместо углеродных цепочек у вируса были кремниевые: бороться с таким мощным врагом медицина не могла., Тех, кто заразился, поместили на несколько небольших островов. Там они и умерли. Их останки залили сталью и сбросили на дно океана. Такие останки были гораздо опаснее ядерных отходов. И, хотя расплавленная сталь гарантировала гибель вируса, а океанские глубины были лишним подтверждением этому, эпидемия дала о себе знать, но уже совсем иначе. Теперь люди часто воображали, что заражены, начинали метаться и убивать всех вокруг. Всплеск этого психоза пришелся на две тысячи сто четырнадцатый. Давно замечено, что четырнадцатые годы несчастливые.
Занятое своими проблемами, человечество редко смотрело в небо. А в небе все чаще появлялись летающие блюдца. Первые сообщения о них промелькнули еще в шестнадцатом веке. В конце двадцать первого блюдец развелось так много, что примерно каждый второй их наблюдал. Многие видели блюдца неоднократно. Были сняты фильмы, были и попытки контактов, но все же официальная наука блюдца не признавала. Военные ведомства занимались блюдцами в свободное от основной работы время и несколько раз эти блюдца сбивали.
Военные сбивали блюдца не из страха и не из профессиональной гордости. Даже не из любопытства или удальства. Очень уж хотелось им узнать, что там внутри, и украсть некоторые технические секреты. Одно из блюдец неплохо сохранилось, и военные порылись в технических устройствах, разбив при этом несколько стеклянных шариков. Как оказалось, в шариках хранился энергетический вирус. А когда спохватились, то было уже поздно. Ученые давно поняли, что вещество и энергия-суть два проявления одного и того же, вроде лицевой стороны и изнанки. Если существуют вирусы материальные, то почему бы не существовать энергетическим?
Но энергетическая форма примитивной жизни как-то не прижилась на Земле и вызвала только легкую сезонную лихорадку одновременно на всех материках. От лихорадки скончалось только несколько детей и стариков. После этого вирус исчез. А самую страшную беду люди все же проглядели.
* * *
Впоследствии этот вирус назвали вирусом Швассмана, по названию кометы Швассмана 1, где его впервые обнаружили. К концу двадцать первого века небольшая комета Швассмана 1 практически распалась на части. Было решено послать экспедицию для ее изучения. В то время подобные экспедиции были делом обыкновенным, и никаких сложностей не предвиделось. Аппарат с восемью исследователями на борту прилепился к тому, что осталось от кометы, и изучение началось. Предполагалось вернуться на Землю через четырнадцать дней.
На третий день среди экипажа вспыхнула драка, и двое из восьми были убиты. Их замороженные тела поместили в капсулы и отправили в звездное пространство. Случай был для того времени, беспрецедентный. На следующий день драка вспыхнула снова, человеческие голоса, слышимые по лучу надпространственной связи, выкрикивали бессмысленные фразы. Компьютерный анализ показал, что все оставшиеся члены экипажа больны. Но автоматика пока работала и передавала все данные, включая четкую картинку.
К сожалению, большая часть информации о происшествии на Швассмана 1 была уничтожена. Часть информации просочилась в прессу. Говорили, что люди с кометы Швассмана 1 уничтожили друг друга; осталось всего двое, запертых в разных отсеках корабля. Один из них отрезал себе язык и умер от потери крови, второй лег на пол и лежал, медленно разбухая. Иногда он шевелился. Бесстрастная камера передавала картинку- человек все меньше походил на человека. Он очень потолстел и увеличился в размерах. Особенно удлинились ноги. Они придали ему сходство с огромным и неповоротливым кузнечиком. Он стал вставать с пола и передвигаться прыжками. Он жевал все, что попадалось ему на пути, даже дерево и пластмассу. А когда он стал совсем отвратителен, камера выключилась. Точнее, начала передавать компьютерные мультфильмы, которые сама же и создавала. Они казались порождением больного ума. Будто техника тоже заразилась. Остальное неизвестно. Материалы о комете Швассмана были вначале засекречены, затем уничтожены, а вскоре исчезли те люди, которые обеспечивали поддержку эксперимента с Земли. Остались только слухи.
* * *
Он любил женщин, особенно порочных женщин и злых, он любил ставить их на колени или смотреть на них со стороны; он любил кошек и держал в своем доме двух - одну серую, а другую белую с черными задними лапками. Кончик хвоста у нее был тоже черный. Глаза второй кошки были необычного розового оттенка; это считалось признаком породы. Такие кошки стоили безумно дорого. Он любил вдыхать запах хороших духов и запах улицы после дождя; любил хорошо поесть, и поэтому в последние годы его фигура потеряла былую стройность; он любил есть сырое мясо, нарезая его тоненькими, почти прозрачными ломтиками,- для этого мясо нужно хорошо заморозить, и есть его он любил слегка присыпанное толченым перцем; достать настоящее мясо было нелегко, но он имел большие возможности; он любил обманывать, просто так, ради самого удовольствия обмана, и особенно любил обманывать в мелочах, дурачить людей, чтобы они верили тебе, не догадываясь, что ты над ними смеешься. Любил свою работу и очень серьезно относился к ней: переживал даже малейшую неудачу. Любил проводить вечера бездельничая - он лежал на веранде своего дома, в кресле или гамаке; любил рассматривать порно-журналы и имел прекрасную коллекцию древних журналов со всех концов света, любил выдумывать невероятные истории и рассказывать их случайным знакомым, любил случайные знакомства, любил фильмы о войне и о последних веках Рима, фильмы ужасов - там, где убивают так много народу, что, кажется, люди превращаются в кучи человеческого фарша. Но больше всего он любил убивать сам.
Его звали Икемура, и в нем не было ничего японского, кроме фамилии. Если бы его спросили, сколько людей он убил, он бы не смог ответить, ведь он давно сбился со счета.
