Беляев Александр
Чудесное око
Александр Романович Беляев
Чудесное око
ПРОЛОГ
Океанский пароход назывался "Левиафаном" по праву. Это был настоящий плавучий город с "улицами", садами, площадями, кинотеатрами, концертными залами, фонтанами, бассейнами, спортивными площадками, садами-оранжереями тропических растений. По мягким коврам длинных коридоров неслышно скользили вымуштрованные лакеи в униформе. Двери кают, стены, панели отсвечивали красным деревом, сверкали начищенной медью. В помещениях, занимаемых пассажирами, стоял своеобразный запах - смесь дорогих духов, мыла, сигар, кожаных чемоданов и еще чего-то неуловимого, приносимого, наверное, свежим дыханием океана.
На верхней открытой палубе, под широким тентом, укрывшись от раскаленных лучей солнца, отдыхали пассажиры. Удобные плетеные белые кресла были расставлены между пальмами, кустами цветущих олеандров и душистых гиманантусов. Журчали фонтаны.
Глубокая синева Гольфстрима казалась недвижной. Там и сям виднелись красноватые островки водорослей, принесенных течением из Саргассова моря. Летучие рыбки выскакивали из воды и летели рядом с кораблем, блестя плавниками. Они то падали на воду, то вновь взлетали, словно хотели развлечь пассажиров.
- О, как жарко! Хотя бы ветерок подул, - сказал, отдуваясь, дородный, краснощекий пассажир лет пятидесяти. Он сидел в глубоком кресле и обмахивался белым шелковым платком. Отлично сшитый белый костюм, массивный золотой перстень, золотая цепочка от часов на жилете и золотые очки придавали ему вид преуспевающего коммерсанта.
- А все-таки прекрасно! - глядя сквозь приспущенные веки в сияющую даль, продолжал он. - "Левиафан" - настоящий плавучий дворец. Комфортабельно, удобно и, главное, совершенно безопасно. Ведь так? Что может случиться с таким великаном?
И пассажир поднял глаза на своего соседа, человека неопределенных лет, в светло-сером костюме. У него было бледное лицо, впалая грудь, большие задумчивые черные глаза, густые брови, нос с горбинкой. Француз? Испанец? Комиссионер? Землевладелец? Не разберешь. Во всяком случае, не миллионер...
Следя глазами за кольцами сигарного дыма, сосед пожал плечами и ответил глухим голосом:
- Я слышал, "Левиафан" застрахован на такую сумму, что на одни лишь годовые страховые взносы можно было бы построить неплохой каботажный пароход.
- Что вы хотите этим сказать? - насторожился толстяк и засопел.
- Вы коммерсант, и вам нетрудно сделать вывод: если бы не было риска, пароходная компания не выбрасывала бы груды денег на страхование. Швейцарцы не страхуют своих жилищ от наводнений, а голландцы - от землетрясений... Человек с бледным лицом замолчал, а коммерсант еще сильнее засопел.
- Вспомните трагическую судьбу "Титаника", - продолжал после паузы худощавый. - "Титаник" мало чем уступал "Левиафану". А "Пасифик"? А "Лузитания"? Да разве мало можно привести подобных примеров. На море ни за что нельзя поручиться.
- "Лузитания" была потоплена миной во время войны. "Титаник" погиб, наскочив на подводный айсберг, - возразил толстяк, заметно волнуясь. - На "Левиафане" есть специальный прибор, какой-то радиоинструмент, который сигнализирует о приближении подводной лодки. На случай пожара также установлена автоматическая сигнализация...
- А пароход все-таки застрахован, - не успокаивался худощавый. Столкновение в тумане, да разве мало причин... И затем... Эти пальмы, бассейны, концертные залы - все это хорошо, а обеспечен ли корабль достаточным количеством шлюпок и спасательных поясов на случай аварии?
- Я... не знаю, - ответил толстяк.
- А я знаю, подсчитал.
- Ну и что?
- Две трети пассажиров останется без шлюпок, - спокойно ответил худощавый.
- Нет, у вас сегодня просто дурное настроение, дон Хургес, и вы хотите испортить его и мне! - воскликнул толстяк.
- Ничуть, - ответил дон Хургес и чуть заметно усмехнулся. - Я лишь трезво смотрю на вещи. Надо быть всегда готовым ко всему... Однако почему мои слова взволновали вас, мистер Вильямс? Вы так боитесь за свою драгоценную жизнь?
- Не только за жизнь, - загадочно ответил Вильямс, порывисто обмахивая лицо платком.
- Резонно. Бывают ценности, которые дороже собственной жизни, - так же загадочно промолвил Хургес.
Со средней палубы долетали веселые звуки джаза. Музыка немного отвлекла внимание толстяка от грустных раздумий. Вильямс даже начал притопывать в такт, но лицо его оставалось хмурым.
- Вы сказали, надо быть готовым ко всему, - снова обратился он к Хургесу. - Какую готовность имели вы в виду? Психологическую?
- Конечно, психологическую прежде всего, - ответил Хургес. - Тот, кто готов ко всему, наверняка не растеряется в первый миг, не поддастся панике, а это главное. Мы должны иметь готовый план спасения и самих себя и тех ценностей, которые мы везем.
- У вас есть такой план? - спросил Вильямс.
- Да, я обдумал его до мельчайших подробностей еще дома. Я, кажется, предусмотрел все: и пожар и аварию...
- Интересно было бы познакомиться с вашим планом, дон Хургес.
Хургес пожал плечами:
- Вряд ли он пригодится вам. Мой багаж невелик; вашего я не знаю. Каждый план должен быть индивидуальным.
- Мой багаж! - тяжело вздохнул Вильямс.
Джаз безумствовал. Молодые пары танцевали на середине палубы. Слышались смех, веселые восклицания. Избранники судьбы тешились опьяняющими звуками джаза, радостным днем, лазурью и чистым воздухом океана.
И вдруг короткий толчок. Упал один из танцующих молодых парней. Послышался смех.
- Землетрясение... Водотрясение...
- Господи, что такое? - скороговоркой вымолвил Вильямс. Он мгновенно побледнел. - Не вы ли накаркали? - Вильямс злобно взглянул на Хургеса, спокойно курившего сигару.
Пароход по-прежнему рассекал воды океана. Снова начались танцы, однако кое-кто отправился узнать, что случилось.
- "Внимание! Внимание! - неожиданно раздалось из громкоговорителей на палубах, этажах, в коридорах, каютах. - Случилась небольшая авария. Ни малейшей опасности для судна. Просим не волноваться. Вторая смена экипажа должна немедленно выйти на работу".
- Что случилось? - послышалось отовсюду.
Никто не мог ответить. Джаз гремел по-прежнему, но танцы расстроились.
Кресло Вильямса дернуло с такой силой, что он, боясь упасть, ухватился за кресло Хургеса. Многие пассажиры упали. Закричала перепуганная женщина. Ее истерический крик подхватили другие.
- "Аврал! - снова разнесся голос из репродуктора. - Авария, но ничего серьезного. Пассажирам рекомендуется сохранять полное спокойствие. Разойдитесь по каютам".
Вильямс почти выпрыгнул из кресла и, взволнованный, забегал перед Хургесом.
- Дело принимает серьезный оборот, черт побери! Как вы предполагаете, мы не утонем?
Хургес снова пожал плечами.
- "Левиафан" имеет перегородки, - ответил он. - Если он получил пробоину, то вода не пройдет дальше первой перегородки. К тому же мы на одной из "людных" морских дорог: Буэнос-Айрес - Лондон. "Левиафан" вызовет по радио помощь. И все же надо быть готовыми ко всему.
Пароход резко убавил ход. Корма заметно опустилась. На судне начиналась паника.
- Дон Хургес, мы тонем! Тонем! - почти кричал Вильямс. - Надо быть готовыми ко всему... Ваш план, дон Хургес?! Я не хочу умирать! И я... Мой багаж... моя жизнь... Эквадор. Двадцать два года лишений, труда... Бочонки... Шлюпки... Потонуть... и когда - не в бурю, при солнце... Штиль... Мираж... Страшный сон... Кошмар!
- Пассажирам предлагается надеть спасательные пояса, - прогремела команда.
- Боже мой! Боже мой, не оставь меня! - закричал Вильямс и, схватившись за голову, побежал.
Хургес не спеша двинулся к каюте, вынул из чемодана пластинку из темного металла с цепочкой и замком на ней, бутылку с герметической крышкой и пошел на нос корабля.
- Дон Хургес, вы здесь? Я ищу вас по всему пароходу, - окликнул его Вильямс. На нем уже был спасательный пояс. - А почему вы без пояса? Разве это не входит в ваш план?
- Не входит, - ответил Хургес. - Мой друг, бывалый капитан, говорил мне, что он против спасательных поясов: они лишь удлиняют страдания тонущих... Впрочем, это касалось холодных морей. Что же все-таки случилось с "Левиафаном"?
- Никто ничего не знает. Даже сам капитан, если только он не скрывает причин...
"Левиафан" был обречен, в этом не оставалось сомнений. Корму накрыла вода. Прозвучал приказ: спускать шлюпки. Началась паническая беготня. Возле шлюпок завязалась звериная битва за существование. Хургес оказался прав: шлюпок не хватало.
- Почему вы не спешите к шлюпкам? - спросил Хургес.
- Потому, что я успел наметить свой план и даже осуществить его, ответил Вильямс. Усмешка мелькнула на его побледневшем лице. - Лишь бы только они не опоздали... О, золото царит над человеком, пока он жив. Я пообещал матросам бочонок... А может быть, все обойдется. Радист передал сигнал бедствия, и говорят, что к нам уже спешат на помощь два парохода... Вот они... Вот.
- Пароходы?
- Да нет.
Хургес увидал матросов, которые тащили бочонки, продираясь сквозь толпу к шлюпке, висевшей на носу.
- Садитесь быстрее в шлюпку! - крикнул Вильямс.
- Я еще не выполнил свой план, - ответил Хургес. Он продел цепочку в звено якорной цепи, щелкнул замком, прикрепил металлическую пластинку к цепи. Потом быстро написал записку, сунул ее в бутылку, плотно приладил герметическую крышку. На удивленные взгляды Вильямса он кратко ответил:
- Это мой багаж. Итог моей жизни.
Матросы отшвыривали пассажиров и грузили в шлюпку бочонки.
- Перегрузка, - покачал головой Хургес, глядя на тяжелые бочонки.
- Не могу же я их оставить, - сказал Вильямс.
Шлюпку спустили на воду. Десять матросов, Хургес, Вильямс, бочонки с золотом, сухари, бочка воды... Шлюпка была перегружена и осела до бортов. А за борта цеплялись утопающие. Матросы безжалостно били их по рукам веслами, ножами и кулаками.