Берендеев Кирилл
Добролюбов
Берендеев Кирилл
Добролюбов
- А, это вы, капитан, добрый день, - он хотел сказать "бывший капитан", но, к его сожалению, такого обращения еще не существовало. - Я вас не узнал, должно быть, богатым будете.
Ничего удивительного. Сержант в первый раз видел меня в штатском, за все время нашего знакомства. Тем более, последние три года - после того, как уволился из органов, - меня вообще не было в городе. Думаю, я и в самом деле успел измениться.
А вот сержант практически нет. Разве что усы стали погуще, да появился намек на брюшко. В остальном... даже звание, и то осталось прежним. Я узнал его без труда, даже издали, по одному его зычному голосу, перекрывавшему возбужденный шелест двух-трех десятков человек, столпившихся возле подъезда жилого восьмиэтажного дома. Все, как один, смотрели вверх и недовольно ворчали, когда их просили отойти подальше, чтобы не мешать проезду общественного и частного транспорта.
Когда я поздоровался с сержантом, тот бросил на меня недовольный взгляд, хотел что-то сказать, но сдержался и высказал лишь это недовольное приветствие. Успел уже отвыкнуть от лица своего непосредственного начальника, пускай и бывшего.
- Давно вы тут?
- Минуты две, не больше, - неохотно ответил он. - Сейчас муниципалы подъедут и служба спасения.
- Думаю, не сейчас. Сюда просто так не проедешь, после грозы на дорогах километровые пробки. Да еще и футбольный матч в нагрузку.
Сержант кивнул.
- Не представляю, сколько у него патронов. Он уже пару раз стрелял в воздух, а....
Видимо, его смутил мой изумленный взгляд. Сержант замолчал, так и не закончив фразы.
- Так вы не в курсе происходящего, - хмыкнул он. - Надо же, я думал, наш бравый капитан специально решил появиться тут раньше своих сослуживцев.
- Нет, разумеется, нет. Я шел домой из дежурной аптеки, - не знаю, зачем я перед ним отчитывался. Должно быть, дает знать с некоторых пор укоренившаяся привычка подробно объяснять каждое свое действие, особенно перед людьми в форме. В бытность мою работы в органах такого не было, это все наслоения позднего времени, после отлучения. - Машину не взял, просто решил прогуляться дальней дорогой. Так кто там засел?
- Шестой этаж, третье окно справа. Однокомнатная "меблирашка"; квартиры в этом доме снимают, в основном, молодые семьи, еще не обзаведшиеся детьми, и студенты в складчину из соседнего университета. Какой-то придурок, по словам консьержа, забрался в квартиру, снимаемую неким молодым человеком, по счастью, бывшим в отлучке, и уже несколько минут грозится свести счеты с жизнью, выпрыгнув из окна.
- И в чем причина задержки? - я произнес эту фразу спокойным голосом, но в душе что-то взбаламутилось. Три года, все же не такой малый срок.
- Толпа внизу. Как он говорит, боится упасть кому-нибудь на голову.
- Чрезвычайно предусмотрительно. А оружие?
- Просьба сопровождается демонстрацией револьвера. Я согласен, это довольно сильный аргумент. С пару минут назад, он высунулся в очередной раз и бабахнул - ему тут же освободили пол-улицы, правда, сразу воспользоваться случаем он отчего-то постеснялся. А теперь сами видите, так что сцена еще очень может повториться.
Я кивнул.
- Застрелиться, конечно, сложнее, тут нужна особый настрой, некая решимость, не удивляюсь, что ему проще вывалиться из окна, нежели приставить дуло к виску и нажать на крючок.
Из окна, на которое указал сержант, неожиданно показалась черноволосая голова молодого человека, примерно лет тридцати. Он крикнул что-то неразборчивое и снова скрылся.
Сержант бросил взгляд на часы, чертыхнулся.
- Капитан, я, в самом деле, думал, вы прибыли раньше всех.... Судя по всему, подмогу ждать еще не скоро, а этот деятель....
- Я пойду, - резко, как отдавая команду, произнесли мои губы. К подъезду меня точно подтолкнул кто.
- Вы? - сержант, кажется, не удивился. Спросил скорее из вежливости, помнил, что когда-то это было моей специальностью.
- Где консьерж?
Старик протиснулся мгновенно, точно заранее почувствовал внимание к своей персоне.
- Номер шестьсот восьмой, - прошепелявил он. - Я всех уж вывел, как господин сержант велел, можете не беспокоиться. И лифт заблокировал.
Предусмотрительно, ничего не скажешь.
- Вам лучше всего с черного хода идти. Вот дверь.
- Номер семь, - пробормотал я, поднимаясь по лестнице.
Да, седьмой. Пять удач, одно поражение; вполне неплохо даже для окончившего факультет психологии.
- Осторожно, - донесся до меня едва слышный голос консьержа. Не прислушивайся я, ни за что бы его не услышал. - Он и по двери бабахнул, пока я всех выводил.
Вовремя предупредил, я уже успел подняться до шестого пролета, когда услышал слабый голос старика. Хоть спускайся вниз и хватай с собой сержанта, если у последнего пистолет находится в кобуре, а не лежит в сейфе. Или, если он запамятовал выставить человека на этаже, на случай чего.
Я остановился у окна, выходившего во двор. К сержанту подошла женщина в пестром халате и лысоватый мужчина лет сорока в шлепанцах на босу ногу, видимо, одни из эвакуированных обитателей меблирашек, кого перепуганный консьерж все же успел спасти, невзирая на обстоятельства. Пока трудно сказать, насколько предусмотрительны были действия старика, но свое задание он выполнил на совесть, пускай и перегнул палку.
Я наткнулся на человека в форме, стоявшего у входа в коридор шестого этажа. Значит, сержант не забыл поставить часового, что ж, и то хорошо. Патрульный докуривал сигарету, одним глазом наблюдая за злополучной квартирой. Меня он узнал тотчас же, я же его - далеко не сразу.
- Это вы, шеф? - удивление патрульного показалось мне, по меньшей мере, странным. Я успел заметить краем глаза, что рука его уже потянулась за пистолетом, на мгновение у меня создалось впечатление, что он не верил своим глазам, опознав в поднимающемся человеке своего бывшего начальника. Вот уж не ожидал. Как вы тут оказались?
Он говорил довольно тихо, так что и я поневоле снизил голос, рассказав ему в двух словах предысторию моего появления на шестом этаже доходного дома. Патрульный улыбнулся, стараясь спрятать свою улыбку в редкие усики, и молча протянул мне свой револьвер, едва я заикнулся об этом.
- В барабане не хватает одной пули, - предупредил он в последний момент, указывая на дверь, соседней с шестьсот восьмой квартиры.
- Не понял, - я резко обернулся. Он смущенно посмотрел себе под ноги.
- Собака, - почти наудачу произнес он. - Кто-то выпустил. Довольно агрессивный бультерьер, не знаю, как таких держат в подобном месте.
Значит, пальнул не тот молодой человек в дверь, а этот в собаку, хоть это немного успокаивает. На шум, запершийся в квартире, вероятно, обратил внимание, но вот как прореагировал - неизвестно. По всей видимости, мне же и придется выяснять. Я кивнул патрульному, так и не спросив его о результатах стрельбы, и двинулся к двери.
- Удачи вам, шеф, - прошептал он так, что я едва его расслышал.
Я кивнул в знак согласия, что-что, а она мне понадобится, а спустя несколько секунд уже стучал в дверь шестьсот восьмой квартиры.
Секунда тишины. Я уже собирался сообщить самоубийце о своем приходе, как необычно спокойный голос произнес:
- Заходите, - и, когда я открыл осторожно дверь и оказался внутри, добавил, - капитан.
Не входить, подождать, справиться с волнением, изменить выражение лица или схватиться за револьвер, заткнутый сзади в джинсы, было уже поздно. Я уже успел появиться, успел обнаружить, что при входе непосредственная опасность мне не угрожает, и, следовательно, все первые мои движения были предопределены сотни раз отработанными действиями за годы тренировок, проведенных в учебных классах, и за время работы в службе правопорядка. Я успел осмотреть комнату, заметить в ней стоящего подле окна молодого человека, примерно одного со мной роста и возраста, держащего револьвер в правой руке дулом вниз, успел понять, что, кроме него, в комнате никого, а дверь в кухню закрыта и заставлена этажеркой. Он произнес свое последнее слово, выдержав трехсекундную паузу, именно тогда, когда я оценил степень опасности, исходящую от этого человека и занялся, стараясь не упускать из виду его движений, осмотром квартиры; именно в этот момент он и подловил меня.
Молодой человек полюбовался сменой целой гаммы чувств на моем лице, внезапной скованностью моих движений, непроизвольным жестом выхватить из-за спины револьвер - Бог его знает, зачем, - и, видимо, остался доволен. Зато я убедился, и пол-очка в мою пользу - что, даже если он не один в квартире, даже если это ловушка, я успею отреагировать на любое появление со спины, из ванной комнаты любой группы, числом не превышающем количества оставшихся патронов в заткнутом в джинсы оружии, минус один патрон. Эту сторону дела он отметил также и произнес свою вторую фразу таким же спокойным и уравновешенным голосом, никак не вязавшимся с его намерениями, прежде чем я успел произнести свою:
- Не беспокойтесь, капитан, мы одни.
Я кивнул.
- Вынужден поверить на слово.
В ответ молодой человек улыбнулся. Или мне так показалось, что он улыбнулся; самоубийца стоял спиной к свету, лицо его находилось в собственной тени и разглядеть его выражение в ярких солнечных лучах, бивших из окна, было делом нелегким. Молодой человек выбрал очень удобную позицию для наблюдений за входной дверью, он видел ее от окна наискосок в проеме распахнутых створок, соединяющих комнату, практически лишенную обстановки, и крохотный коридорчик. Отсюда он мог, не беспокоясь о группе захвата, диктовать условия и решать проблемы, что привели его в эту квартиру. В течение долгой паузы, отведенной для ответа на мою фразу, мне подумалось, что, вполне возможно, квартира эта выбрана им намеренно, он мог быть здесь и раньше, скажем, составляя компанию тому студенту, что проживает в этой "меблирашке".
