В объятиях плаща измятого, Пронзенный лунной тишиной Проходишь в половине пятого Утра с задумчивой весной. Идешь под ручку с одиночеством Мистифицирующих тем. Меняя быстро имя с отчеством, Несуществующим совсем. Пространство в ужасе топорщится, Воспринимая лет удар. А жизнь — занудливая спорщица, Зудит над ухом как комар. Весенним воздухом пропитанный, Ты улыбаешься слегка. И достаешь роман нечитанный О приключеньях двойника. * * * Весна бредет неторопливо И бредит звуками романса, Что льются грустно и красиво, Без фальши и без диссонанса. Весна меня дождем тревожит, Со снегом мокрым вперемешку. Слова высокие корежит, Сует в отчаянье насмешку. Я в угол загнан непогодой, Безликой скукой, небом серым, Где неизменно, год от года, Ищу бессмыслицы примеры. И в полутемном коридоре Я счастья различу оттенки… Хотя космическое горе Холодным взглядом ставит к стенке. * * * Волшебный час, ночной покой. И дождь шуршит, печали пряча. И вечность разлилась рекой. И стала ветром неудача. Смотри спокойно и легко, Как небо падает в ладони. А жизнь взлетает высоко, Парит в невыразимом звоне. Опять прекрасная игра С полузабытым силуэтом. На тонком кончике пера Весна перебегает в лето. Рассвет придет, нетерпелив. Истратит все, что ночь накопит… Ну а пока твой сон дождлив, Остывший чай мечты недопит. * * *

Памяти Г.В. Иванова.

Всего лишь полвека назад, Он жил и дышал в этом мире. Он рвался как солнце в закат. Он плыл будто месяц в эфире. Печальный поэт-эмигрант, Он знал, что его убивает Зренья двойного талант. То облако, что наплывает. В холодную лег он кровать, Чтоб больше уже не проснуться… Успев обещание дать Стихами в Россию вернуться. * * * Все бытие — мистификация. Все ирреально и смешно. Тоски качается акация, И ветками стучит в окно. Опять неслыханными бреднями Твоя искромсана душа, Идя за слухами последними, И сны бездумно вороша. А в зеркалах судьбы застенчиво Таится счастья злая ложь. Найди ее в мирах изменчивых, И беспощадно уничтожь. * * * Вывернув все годы наизнанку, И об измененьях не жалея, Суть вещей обходишь спозаранку По тенистой, липовой аллее. Снова формулируешь неточно Бед и одиночества источник. Ковыряясь в скважине замочной Вновь больной сгибаешь позвоночник. Ты садишься за родные книги, Что тебя почти развоплотили: Сердце в иллюзорные интриги, В бездны приключений поместили. Помни: ледяных ночей вращенье Происходит под простым нажимом На перо, что снова жаждет мщенья… Это миф о вечном возвращеньи Делает тебя непостижимым. * * * Выпадая из всех направлений, Я себя ощущаю чужим Для движения злых поколений, Потому остаюсь недвижим. Созерцая покой вдохновенный, И вдыхая весны аромат Я черемухой самозабвенной Погружен в неизбежный закат. Это нежность, которой не будет. Это блеск, что сойдет в никуда… Но посмертную славу присудит, Заковав в переплеты года. * * * Гнезда дворянского упадок Прикрыт чуть-чуть весенним днем. Неспешный ход событий сладок. И жизнь, что выпала в осадок, Дрожит под солнечным огнем. Скользни, глаза прищурив, взглядом, Мешая неба синеву С зелено-белым пышным садом. И примиришься с тихим адом, В котором бродишь наяву. Прозрачный вечер чист и легок: Воспоминанья на крыльце. И водочки совсем немного, И лунной тишины дорога С улыбкой грустной на лице. * * * Гуляя в полночь по аллее На звезды дальние смотри, Вторгайся в темноту смелее, Но ничего не говори. И вплоть, до яростной зари Ты осушай, не сожалея, Фужеры памяти, лелея Миров разбитых фонари. Есть только шаг, и только след. Хоть всевозможные соблазны Тебя обуревают вновь… Ты ждешь триумфов и побед, Но притязанья несуразны, Зря взбаламучивают кровь. * * * Для чего на свете оставаться? Плавиться в огне чужих страстей? Нет, звездой высокой любоваться, Каждый вечер слушать шум ветвей. Поезда гудят, и снова снится Дальняя дорога без конца… Я хотел бы заново родиться, Если б не пришлось с тоской рядиться, С болью зазеркального лица. * * * Дух томится небылицами, Дух запрятан далеко. Кто-то снова вяжет спицами Кружево времен легко. Жизнь торопится без устали, Прибирается в миру. Ты спроси, по свету густо ли Зло разлито на ветру? Кто-то вновь ночами мается, Лепит странные слова. Пополам судьба ломается, Бредом пышет голова. Ты увидишь камень сброшенный Да с космических высот — Дух, пространством огорошенный, Грустью неземных красот. * * * Живу с развиченной фантазией, Летая в пустоте космической. Борюсь со скучным безобразием Гримасой злобно-иронической. Вдыхаю южные мелодии: Черемуху, сирень и прочее… А мир становится пародией, Вокруг бессмыслицей ворочая. И вяжет рот пустой нелепостью, И уничтожить обещается… Но встанет дух мой черной крепостью, Где время в звезды превращается. * * * Жизнь стала залом ожидания, А годы, словно поезда… Увозят всех без опоздания И в никогда, и в навсегда. Хотел бы свидеться с диспетчером На станции добра и зла. Но днем не встретиться, а вечером Все прячет ледяная мгла. И разноцветные фонарики Обманут — это суждено. Надежды пузырьки и шарики Беззвучно лопнули давно. Вот там стоит экспресс новехонький, Куда ни глянь — СВ вагон. Но проводник кричит: "Ты плохонький Поэт, ты страшный эпигон". А ты садишься в поезд вечности — Тебе и даром не нужны. Сады блестящие беспечности, Иудин поцелуй весны. Ведь даже ты галлюцинация, Ты погоди еще чуть-чуть… И ветер листьями акации Глаза закроет как-нибудь. Жизнь стала символом прощания, А годы, словно поезда… Но ты не веришь обещаниям. И правильно, все ерунда! * * * Завидую весеннему пространству, Безумию разлитому везде. Завидую прекрасному убранству Природы и мерцающей звезде. Я чувствую иное настроенье В полночном колыханье ветерка. Вихрящиеся в сумраке сомненья, Надежду, что упала с потолка. Мне хочется, чтоб было все как надо. Чтоб хоть на миг я вспомнил, что прощен Мой дух, и осенен ветвями сада, В котором буду я развоплощен. * * * Закладка цветная в книге. Душа в роковом переплете, В ее убивающем миге, В почти что прошедшем полете. Поэзия, в сущности, мера Чего-то, что ясно не очень… Поэзия, в сущности, вера В отчаянье выжатой ночи. * * * Зеленым весенним ковром Беспечно любуешься ты, Красою небесных хором, Живым воплощеньем мечты О медленных, сказочных днях, Что время наполнят тобой. О тихих вечерних огнях,