Я снова куда-то спешу, На странные звуки отзывчив. Я резкие вещи пишу, Совсем становлюсь неулыбчив. Все больше жесток, одинок, Зато до конца откровенен. Меж вечных, стремительных строк Застыну безумен, мгновенен. Я медленно падаю в ночь, Коротким аккордом гитары. И чтоб хоть немного помочь Творю ледяные кошмары. О годы бесцельные бьюсь Словами отчаянных споров. И собственной тени боюсь В пространстве пустых коридоров… * * * Жизнь не стоит даже фантика, Ровным счетом ничего. Здравствуй, черная романтика, Роковое торжество! Вижу в мире искалеченном Смертоносные слова. И стараюсь незамеченным Быть, и видимым едва. Это праздник неизбежности, И пульсация беды. Это блеск зловещей нежности, Ледяной лихой звезды. И душа моя туманная Наливается свинцом. И кривит усмешка странная Зазеркальное лицо. Все опять обезобразится, Станет наперекосяк. Льется в разум несуразица, Превращая мир в пустяк. Все меняется стремительно, Только время — мишура… И глядят сквозь жизнь презрительно Парадоксов мастера. * * * Алхимия звука, алхимия слова — И жуткое варево песни готово. Осенний аккорд: темнота да багрянец, Да звезд холодеющих медленный танец. Кругом одиночество-нежность романса, Нависшее марево вечного транса. Забито пространство мистическим бредом: "Забвение рядом, возмездие следом…" * * * Более чем странные вещи, Более чем жуткие тайны — Это непонятное хлещет, В душу проливаясь случайно. Словно целый мир нарисован Кем-то невозможно далеким. Тем, кто одиночеством скован, Превращаясь в звезды и строки. И уходят тихо поэты, Их слова становятся вьюгой, Словно все на свете предметы Быстро переходят друг в друга. Это знак великой печали И напоминанье о Лете… Это свет, что мы излучали, В ночь уносит солнечный ветер. * * * В непроходимых топях дури, Себя теряя понемногу, Ты ищешь твердую дорогу, А все вокруг живет в сумбуре. А все кругом живет в кошмаре, Питаясь пустотой и ядом. Гляди на мир потухшим взглядом, Ведь в мире много глупой твари. Вот иллюзорная свобода И безнадежное величье. Меж тьмой и светом пограничье — Как сумрак из любого года. Но что-то ноет, что-то ранит, Души нечеткий отпечаток? Нет, пара-тройка опечаток, Все то, чего легко не станет. * * * В черные мысли опять погружен Несуществующий — Я. В каждой строке мной беспечно сожжен Нерв моего бытия. Каждое слово куда-то рывок, Но никуда не попасть. Можно не делать ненужный бросок, Можно банально пропасть. Пропасть ведь рядом…за каждым углом Тонны и тьмы, и тоски Время сдано в переплавку, на слом, Боль заливая в виски. Я досмотрю этот сон до конца, Я ни на миг не прервусь. Я застываю как капля свинца Или в забвение рвусь, Вижу раздробленный скукою день, Тягостный бред бытия. Все превращаю в холодную тень, Несуществующий — Я. * * * Взглядом вершатся лихие дела Дождь неизбежности лезет за ворот. Улицы те же — вот проклятый город, Жутко хохочет веселая мгла. Цирк приезжает в осенний туман, И освещает пространство огнями, И расстилает меж скучными днями Вновь феерической лжи океан. Только размыты любовь и мечта — Сырость бросается вечно под ноги, Взмокли, набухли тревогой дороги, И заскользила в душе пустота. Дней продолжая вращать жернова, Мечется, гибнет мучительно кто-то… Это времен одичавших тенета, И запредельных небес синева. * * * Видно время исчезать. Время прекратить свой ропот — То, что громко не сказать, Ветер превращает в шепот. Сплав из лунного свинца, И из солнечного злата — Маска странного лица, За безумие расплата. На себя ты не похож, Ты записан в силуэты. Фокус жизни — злая ложь, Радуга на грани Леты. Не уйти от пустоты, Голову вжимая в плечи… К черту сказки и мечты, Их мелодия калечит. * * * Время — выдумщик жестокий, Все придумывает боли: То ли вздохи, то ли строки, Как обиды иль пароли. Блеск простора — тьма для взора, Стынет красота немая. А душа среди раздора Ничего не понимая Ищет смысла или счастья, А находится лишь злоба. Вот и смотришь с безучастьем, Напряженно смотришь в оба. * * * Время стучит из развалин, Боль разливая в груди… Это концовка? Едва ли, Большее ждет впереди. Ненависть в сердце клокочет, И одиночество злит. Пламя темнеющей ночи Очи твои опалит. Жизнь навсегда искалечив, Душу твою разломив, Льются безумные речи, Жуть в глубине затаив. * * * Глаз потусторонних блеск. Лет заиндевевших треск. Ходит кругом угомон. Ходит абсолютный сон. И созвучий никнет спесь. Здесь конец дороги, здесь Окружил со всех сторон Душу абсолютный сон. Запугай и обмани, Годы, месяцы и дни. Старой магией имен Верой в абсолютный сон. Не важны: судьба и боль, И навязанная роль… Бьется с сердцем в унисон Абсолютный, тихий сон Прячь в карманы миражи, Фокус жуткий покажи, Погружая ход времен В абсолютный, в темный сон… * * * Глотаешь снег и лунный свет, А смерть глядит из-за плеча. Ты — бред убийственных планет, Бредешь чего-то бормоча. И ночь холодная права, Что жизнь не значит ничего. Судьба, душа, твои слова — Лишь ветра злого шутовство. Теряя между днями связь, Дробя событий снежный ком, Ты множишь призраков, смеясь, Блестя студеным огоньком. Но как не вглядывайся в тьму, Как пристально ты не смотри, Летят (неясно почему) За декабрями — декабри. Да, мчатся годы все быстрей, Примешивая в кровь беду… И трудно у календарей Всю жизнь идти на поводу. * * * Глупое зло расчертило на клетки тетрадь, Делая жизнь на другую безмерно похожей. Надо себя по частям до конца разобрать, В темном пространстве ночном вечность чувствуя кожей. Время торопится сделать подножку тебе, И уронить, усмехнувшись, в забвения лужи. Только ужимки его непонятны судьбе, Слышащей голос ветров, что суров и простужен. И продолжается бешеных лет череда, Только надежды порыв безвозвратно утрачен… Падает небо на стекла, звенит как вода. Ты застываешь, осенней печалью охвачен. * * * Гляжу в нечеловеческие дали, С их бесконечным странноватым блеском Любовь — всего лишь версия печали, А жизнь — души хрустальной занавеска. И я спешу в туманы запределья, Иное принимая воплощенье Сознанья открывая подземелье И ускоряя кровообращенье. И я уже не знаю кто я? Некто?! И множатся слова мои без смысла. Я становлюсь загадочным объектом, Меня влекут то образы, то числа. И мирозданье зло и грандиозно, И так нечеловечески прекрасно, Что жить не видя это — несерьезно, А сомневаться в вечности опасно. А музыка звучит самозабвенно: И, кажется, ласкает или ранит…