Буссенар Луи Анри

Приключения в стране тигров

Глава I

Детские слезы. — Переводчик. — Жертва Людоеда. — Подвиги старого тигра. — Пятьдесят человек в полгода. — Неожиданный мститель. — Фрикэ, парижский гамен. — Послание. — Закладная под тигровую шкуру. — Тигр, который любит человека… есть. — Не судите по наружности. — На охоте. — След. — По джунглям. — Под высокими деревьями. — Поляна. — Человеческие останки. — Мясной склад Людоеда.

— Не плачь. Ну, не плачь же! Лучше расскажи мне, что с тобой стряслось. Может быть, найдется для тебя утешение. Как жаль, что здесь нет ни одного базара игрушек, а то бы я купил тебе барабан, либо рожок, либо бильбоке {Игрушка с привязанным к палочке шариком, который подбрасывается и ловится на острие.} — и вмиг бы успокоил.

Ребенок не понял слов, но почувствовал всю ласковость тона, которым они были сказаны. Он с серьезным видом поднял на иностранца свои черные глаза и продолжал лить слезы — без слов, без рыданий, даже без вздохов.

По этим безмолвным слезам иностранец догадался, что горе у ребенка не детское, а настоящее, большое, серьезное горе.

— Слушай, — продолжал он, — так нельзя. Кричи. Ори. Катайся по земле или что-нибудь в этом роде, но только не плачь такими тихими слезами. Никогда ничего подобного не видел. Ты плачешь, как мужчина. От этого меня всего переворачивает. Впрочем, я и сам не так уж давно ношу усы и не забыл, что у ребенка иногда может быть и серьезное… о, очень серьезное горе. Ну, а вы, прочие, не может ли кто-нибудь из вас поговорить со мной по-французски или хотя бы по-английски? По-английски я еще с грехом пополам могу, а уж по здешнему — не взыщите. Не успел выучиться. Только что приехал в Бирму из Парижа. Не ближний свет.

— Я могу, — раздался голос из толпы человек в двадцать мужчин, женщин и детей. — Мальчик плачет действительно от большого горя. С ним случилась ужасная беда.

К путешественнику подошел высокий индус, бронзовый, как дверь пагоды, и тощий, как факир. Голову украшала громадная белая чалма. Он отдал честь по-военному и прибавил:

— Здравствуйте, сударь.

— Здравствуйте, друг. Вы говорите по-французски и притом хорошо. Где вы научились? Ведь здесь берега Иравадди, в глубине независимой Бирмы.

— Я индус, французский гражданин, из Пондишери. Я служил при губернаторе. Умею обращаться с оружием, знаю кухню. Охотно готов служить вам. Французов люблю, а англичан ненавижу.

— Что же ты здесь делаешь, прости за нескромность?

— Так себе… гуляю.

— Ну, это не Бог весть какое занятие. Если у тебя нет в виду ничего другого, то отправляйся со мной. Я пробираюсь в Мандалай, а может быть, и дальше. Ты будешь моим переводчиком. Вознаграждением останешься доволен, за это ручаюсь. Согласен?

— С удовольствием, сударь. Я очень рад.

— Превосходно. Приступай же к обязанностям и объясни мне, почему плачет этот мальчик.

— Ах, сударь, это такая грустная история. Яса был один сын у матери, которая души в нем не чаяла. Ему жилось хорошо. Но два дня тому назад несчастную женщину подстерег у фонтана Людоед, утащил и съел. Яса остался сиротой и плачет. Вот и все.

— Бедный ребенок! — сказал иностранец со слезами на глазах. — А что это за людоед? Кто он такой?

— Это старый тигр, отведавший человеческого мяса и не желающий больше никакого другого.

— Я знавал крокодилов с такими же пристрастиями. Но это довело их до беды. Продолжай.

— За полгода Людоед съел пятьдесят человек.

— По два в неделю. У него хороший аппетит. Но неужели здесь не нашлось ни одного храбреца, чтобы пробить ему шкуру? Какие же вы все трусы! Позволять с собой так обращаться!

— Здесь редко кто решится помериться силами с тигром.

— Да? Покажите мне вашего Людоеда, сведите меня с ним — и я берусь с ним расправиться.

Индус встрепенулся. В глазах его загорелся огонь. Он обратился к толпе по-бирмански:

— Это француз. Он убьет Людоеда.

В ответ послышались недоверчивые возгласы и иронический смех.

Молодой человек искоса поглядел на толпу.

— Скоты! — пробормотал он с презрением. — Дают себя есть, как телята, и смеются над теми, кто хочет избавить их от такого бича. По мне — пусть вас поедает тигр, раз вам это так нравится. Не для вас, а для себя и для этого ребенка я примусь за дело — и сделаю его, вот увидите, дураки. Мать этого мальчика будет отомщена.

Туземцы, конечно, не поняли слов молодого человека и продолжали смеяться.

— Смейтесь, дураки, смейтесь. Посмотрим, что вы скажете завтра, когда тигр будет убит. А что он будет убит, за это ручаюсь я, Фрикэ, парижский гамен и путешественник.

Он взял ребенка за руку и сказал:

— Пойдем со мной, маленький мужчина, мы сделаем дело вдвоем.

Ребенок понял только фразу, сказанную индусом: "Он убьет Людоеда". Слезы его разом высохли, в глубине черных зрачков загорелся огонек. Он не спускал глаз с незнакомца, в котором неожиданно обрел мстителя за мать.

Парижанин растолкал толпу и, провожаемый ироническими взглядами, прошел со своим новым спутником в хижину, где двое негров охраняли его вещи.

Он торопливо набросал карандашом несколько строк на листке белой бумаги, завернул в непромокаемый конверт и отдал одному из них, приказав:

— Отнеси это monsieur Андрэ и возвращайся к завтрашнему дню обратно.

В записке было несколько слов:

"Monsieur Андрэ!

Я нашел живность. Нанял переводчика, выследил человеколюбивого тигра, который "любит человека… есть", как выражался покойный господин Гань. Через два дня явлюсь к вам с продовольствием, с толмачом и со шкурой Людоеда.

Думаю, что вы останетесь довольны вашим мальчиком.

Фрикэ".

Жители бирманской деревни, где остановился парижанин, далеко не разделяли этой уверенности. Они были очевидцами того, как сюда специально для охоты на тигров приезжали из английской Бирмы офицеры британской армии, здоровенные, бородатые великаны в блестящих мундирах. Им сказали про Людоеда. На крепких великолепных конях — не кони, а загляденье: удила все в пене, пар из ноздрей — офицеры прочесали джунгли вдоль и поперек и ничего не нашли. Тогда они выслали загонщиков, которые подняли адский шум, бросали ракеты и петарды в "тигровую траву". Удалось выгнать носорога, черную пантеру, лося, леопарда. Красномундирники набили целую уйму всякого зверья, но Людоед как в воду канул. Он ужасно свиреп, но притом и хитер до крайности.

Реально ли надеяться на то, что чужестранцу, приехавшему сюда с двумя неграми и парой каких-то ружей, удастся исполнить то, что оказалось не под силу даже таким заправским охотникам?

Да он и невзрачный такой. Не на что посмотреть: низенький, бледненький, одет неважно.

Так судил бы всякий поверхностный наблюдатель.

Но вы пристальнее вглядитесь в эти светло-голубые глаза, сверкающие из-под козырька пробкового шлема, как стальное лезвие; обратите внимание на эти широкие плечи, на эту шею атлета, на эту выпуклую грудь, как бы рвущуюся наружу из-под фланелевой рубашки… Нет, у Людоеда появился очень опасный противник.

Парижанин не любил терять времени даром, знал ему цену. Он надел через плечо сумку с патронами, опоясался ремнем с револьвером в кобуре и с неизбежным тесаком в ножнах, зарядил два металлических патрона в тяжелую винтовку и знаком подозвал второго черного слугу.

— Лаптот!

— Да, хозяин?..

— Возьми мою большую винтовку для охоты на слонов, затем свой тесак, револьвер и мешок с сухарями и сушеным мясом.

— Готово, хозяин, — отвечал негр по прошествии двух минут.

— Мы идем искать большого, старого тигра. Быть может, придется заночевать где-нибудь в лесу или в джунглях.

— Нам это не впервые. Только кто будет стеречь наши вещи?

— Да никто. Они сами себя постерегут. Впрочем, в хижине может посидеть мальчик и дождаться нашего возвращения. А ты, господин толмач, — имени твоего я еше не знаю, — изволь проводить нас к тому источнику, где сидит в засаде Людоед.

— Меня зовут Минграсами, сударь.

— Очень хорошо. Когда покажешь мне это место, можешь вернуться сюда, но если пожелаешь остаться при мне, то сделай одолженье. Ты волен выбирать.

— Мне случалось охотиться на тигров в Индии. Я останусь при вас. Я такой же француз, как и вы. А здесь при багаже побудет мальчик.

Но когда сиротка узнал от переводчика, что ему назначено сидеть в хижине, пока охотники будут отсутствовать, он решительно запротестовал и опрометью выбежал вон.

— Не с нами же он намеревается идти! — вскричал Фрикэ. — С моей стороны будет безумием, если я это позволю. Послушай, мальчик, воротись в хижину! — позвал он через переводчика.

Но мальчик не обратил ни малейшего внимания на этот ультиматум и проворно спустился в пересохшее русло ручья, текущего из джунглей. Оттуда он знаком пригласил своего нового друга идти за собой.

— Позови назад этого маленького безумца! — вскричал Фрикэ. — Скажи ему, что я, так уж и быть, беру его с собой, но только пусть он держится подле меня. Как знать, тигр, чего доброго, уже спрятался тут где-нибудь в тростнике и готов броситься на нас.

Поверив обещанию, мальчик остановился, повернул назад и пошел вслед за Фрикэ. Глаза ребенка горели, личико дышало энергией.