«НАША ВЕРА В НАУКУ»
статья Его Святейшества Далай-ламы на первой полосе газеты New-York Times14 ноября 2005
Наука всегда восхищала меня. Еще ребенком в Тибете я испытывал неистребимое желание разобраться в устройстве вещей. Когда мне попадалась игрушка, я играл в нее какое-то время, а затем разбирал ее по частям, чтобы понять, как она устроена. Когда я стал старше, то подошел с той же пытливостью к кинопроектору и антикварному автомобилю.
Одно время меня особенно занимал старый телескоп, с помощью которого я постигал небеса. Как-то ночью, глядя на луну, я вдруг осознал, что на ее поверхности есть тени. Я тотчас же заставил двух своих старших наставников посмотреть в телескоп, потому как это противоречило древней версии космологии, которой меня учили. В соответствие с ней, луна была небесным телом, излучающим собственный свет.
Мой же телескоп показывал, что луна – всего лишь голая каменистая поверхность, усеянная кратерами. Если бы автор того трактата IV века писал его сегодня, он бы, несомненно, иначе изложил главу о космологии.
Если наука докажет несостоятельность тех или иных положений буддизма, буддизму придется их пересмотреть. С моей точки зрения, науку и буддизм объединяют стремление к истине и постижению реальности. Позаимствовав у науки знания о тех аспектах действительности, где она, возможно, достигла большей глубины постижения, буддизм, на мой взгляд, обогатит свое мировоззрение.
На протяжении многих лет я, опираясь на собственную инициативу и содействие Института ума и жизни, основанного при моем участии, имел возможность встречаться с учеными для обсуждения их трудов. Ученые с мировым именем, не жалея сил, наставляли меня в субатомной физике, космологии, психологии и биологии.
Но именно дискуссии о нейробиологии оказались наиболее значимыми. Этот обмен мнениями положил начало жизнеспособному научному проекту, сотрудничеству между монахами и нейробиологами в области изучения тех изменений в деятельности мозга, которые может произвести медитация.
Цель здесь не в том, чтобы доказать правоту или ошибочность буддизма, и не в том, чтобы привлечь в буддизм новых последователей, но, скорее, в том, чтобы вывести эти методы из традиционного контекста, изучить их потенциальную пользу и поделиться находками с каждым, кто сочтет их полезными.
Ведь если практики моей традиции объединить с научными методами, тогда, возможно, мы сумеем сделать еще один маленький шаг в сторону облегчения человеческих страданий.
И это сотрудничество уже принесли плоды. Доктор Ричард Дэвидсон, нейробиолог Висконсинского университета, опубликовал результаты томографических исследований мозга медитирующих лам. Он обнаружил, что во время медитации повышается активность тех областей мозга, которые, по научным данным, связаны с ощущением счастья. Он также открыл, что чем дольше человек занимается медитативными практиками, тем ощутимее повышение активности этих областей.
Продолжаются и другие исследования. В Принстонском университете нейробиолог доктор Джонатан Коэн изучает влияние медитации на внимание. На медицинском факультете Калифорнийского университета в Сан-Франциско доктор Маргарет Кемени исследует влияние медитации на развитие сочувствия в школьных учителях.
Какими бы ни были результаты этой работы, меня радует, что она идет. Видите ли, многие считают, что наука и религия находятся в противоборстве. Хотя я согласен с тем, что некоторые религиозные концепции расходятся с научными фактами и принципами, я также чувствую, что представители этих двух миров способны к осмысленной дискуссии – той, что, в конечном итоге, позволит глубже понять те острые проблемы, с которыми мы сталкиваемся в нашем взаимозависимом мире.
Одним из моих первых наставников в области науки был немецкий физик Карл фон Вайцзеккер, который являлся учеником теоретика квантовой физики Вернера Хайзенберга. Доктор Вайцзеккер был столь любезен, что согласился прочитать мне несколько учебных курсов по научным темам. (Признаюсь, когда я слушал его, то находился под впечатлением, будто способен уловить все хитросплетения научного рассуждения. Когда же занятие заканчивалось, я зачастую обнаруживал, что усвоил лишь малую из его объяснений).
Более всего меня восхищало то, что доктор Вайцзеккер беспокоился как о философской подоплеке квантовой физики, так и об этических последствиях науки вообще. Он чувствовал, что [точные] науки могли бы извлечь пользу из исследования тем, которые обычно отдаются на откуп гуманитарным.
Я полагаю, что мы должны изыскать возможность сделать так, чтобы соображения этического характера принимались в расчет при определении направления развития науки, и особенно наук биологических. Взывая к фундаментальным этическим принципам, я не проповедую смешения религиозной этики и научного поиска. Скорее, я говорю о том, что я называю «секулярной этикой», которая опирается на принципы общие для всех людей – сострадание, терпимость, внимание к другим, ответственность за использование знания и силы. Эти принципы минуют барьеры между верующими и неверующими; они принадлежат не какой-то одной вере, но всем верам одновременно.
Сегодня наши знания о строении человеческого мозга и тела, на генетическом и клеточном уровне, достигли новой ступени сложности. Научные достижения в области генетических манипуляций, например, означают, что ученые могут теперь создавать новые генетические образования, наподобие гибридов животных и растительных видов. К чему это приведет в долговременной перспективе – неизвестно.
Порой, когда ученые концентрируются на своих узких областях, их глубокое сосредоточение не позволяет им увидеть более широкие последствия, которые могут иметь их изыскания. В моих беседах с учеными я стараюсь напомнить им о более глобальных целях, которые стоят за их каждодневной работой.
Сейчас это важно как никогда. Совершенно очевидно, что мы в своих нравственных представлениях не можем угнаться за скоростями научного развития. И всё же последствия этого прогресса таковы, что мы больше не можем говорить, что мы предоставляем отдельным личностям право решать, что делать с этим знанием.
Эту точку зрения я намереваюсь изложить в своем докладе на ежегодной конференции Общества нейробиологии в Вашингтоне. Я выскажусь о том, что связь науки и общества в целом более не является исключительно академической темой. Этот вопрос должен обрести особую актуальность для тех, кто обеспокоен судьбой человеческого существования.
Более серьезный диалог между нейробиологией и обществом (как, впрочем, и всеми другими научными областями и обществом) мог бы углубить наше понимание того, что это значит – быть человеком, а также нашей ответственности перед миром природы, который мы населяем вместе с другими живыми существами.
Подобно тому, как мир бизнеса начинает вновь уделять внимание этике, мир науки извлечет большую пользу, если придет к глубокому осмыслению последствий собственной работы. Ученые должны быть не только специалистами в своей сфере, им также необходимо помнить о своей мотивации и более глобальной цели своих трудов, которая есть совершенствование человечества.
Тензин Гьяцо, 14-тый Далай-лама
Статья опубликована в день выступления Его Святейшества на ежегодной конференции Общества нейробилогии в Вашингтоне, США, где его слушали 16 тысяч ученых из разных стран мира.
Источник:
New-York Times
12 ноября 2005
Перевод: Юлия Жиронкина
