Наталья Александрова
Снежная Королева
***
«Сейчас мне будет плохо», — подумала она, и увидела всю сцену как бы со стороны: она посреди захламленной комнаты, одна и без оружия, а на нее надвигается небритый мужик в рваной рубахе, пахнет от него самым настоящим козлом, и в глазах мутная накипь.
Второй на корточках сидел в углу, среди набросанных пожелтевших газет и пустых бутылок, торчащих из рваного пакета, лениво перебирая струны старенькой гитары, глаза его были абсолютно пусты, золотая фикса зловеще поблескивала во рту. Третий, голый по пояс, торчал у двери, чтобы отрезать ей путь к отступлению, и смеялся бессмысленным пьяным смехом.
«Сейчас мне будет очень плохо», — повторила она про себя. Здравый смысл подсказывал сдаться и перетерпеть. С этим подонком Лешкой она рассчитается позже. Но тут она снова увидела его мерзкую рожу с тупой ухмылкой, и ярость поднялась в душе, как морской прибой — упорно и неотвратимо.
— Перережьте горло мне, перережьте вены, Только не порв-и-и-ите сере-е-ебряные струны, — доносилось из угла.
Дура дурная, остолопина, кляла она себя, и понесла же ее нелегкая в эту глушь! Она отступила на полшага назад и чуть не споткнулась о колченогий стул с развороченной обивкой.
Она хотела кричать, но в этом богом забытом углу никто ее не услышит. А если и услышат, то придут, прибегут — посмотреть на увлекательное шоу и поучаствовать.
— Не надо брыкаться, — с угрозой процедил мужик и сделал два решительных шага в ее сторону.
Его руки в наколках угрожающе сжались в кулаки, он весь набычился. Одно слово, герой.
— И верно, детка, — захихикал Лешка, — ну что ты капризничаешь? Подумаешь, дело какое! Тебя не убудет, а мне для друга ничего не жалко!
— Хорошо! — она приняла решение и опустила глаза, чтобы никто не прочитал в них ничего. — Только посторонних зрителей просим удалиться! Тут не театр!
Гитарист поерзал в газетах, не спеша встал и вынес себя из комнаты, аккуратно держа свою гитару, похоже, кроме нее, его ничего в жизни не интересовало.
— А кто это, интересно, посторонний? — пьяно обиделся Лешик. — Тут посторонних нету, верно, Теша?
Ладно! — Она подняла глаза и шагнула к столу, оказавшись совсем рядом со своим главным противником. Правой рукой взяла со стола недопитую бутылку шампанского, а левой обняла его за шею.
Жаль, мизансцену сейчас не видит ее закадычная подруга и соседка Ритка — как она тискается с мерзкой полуголой гориллой в каком-то жутком клоповнике.
— Выгони его! — шепнула жарко в самое ухо, прижавшись грудью. — Скорее!
Она едва сдержала тошноту, так пахло от него немытым телом и дезинфекцией от одежды -«Матросской тишиной» от него пахло. Но он клюнул — видно, не отличался ни умом, ни сообразительностью.
— Алексей! — сказал негромко, но твердо. — Шел бы ты наверх да выспался…
Он повернул голову и не следил за ее рукой, в которой зажато было горлышко бутылки. И тогда она огрела его по голове этой бутылкой что было силы. Он не успел отстраниться, реакция у нее всегда было отличная. Она отскочила в сторону, а Геша осел на пол, как мешок с мукой. Или с дерьмом.
— Эй, ты чего? — До Лешки в пьяном виде всегда все трудно доходило.
Он сделал к ней шаг заплетающимися ногами, но она бросила в него табуреткой. Лешик упал со стоном, откатившись от двери, и она рванулась туда, к свободе, чувствуя, что это ее последний шанс. На ходу оглянувшись, на какую-то секунду ей стало жалко его — все-таки бывший любовник как-никак. Всего на одну секунду.
Куртка и сумка висели в сенях на гвоздике — жизнь научила ее в незнакомом доме все складывать в одно место, чтобы потом, если придется удирать второпях, не метаться в поисках колготок, документов и бюстгальтера. Она рванула на себя тяжелую дверь, и тут, в саду, бросился на нее третий обитатель дома — маленький вертлявый парень.
— Стой, сучка, стой! — крикнул он, но захлебнулся на полуслове.
— А с тобой мы на брудершафт еще не пили! — И она с размаху, от всей души вмазала ему ногой.
Она метила по яйцам, но получилось в живот, потому что парень был карликового роста, метр с кепкой, не поймешь, не то мужик, не то кучу наложили, как говорила соседка тетя Валя в далеком детстве.
Каблук ушел в мягкое. Она успела еще подумать, что если он завязнет, то придется бежать босиком, однако туфля не завязла. Коротышка взвизгнул, как недорезанная свинья, и плюхнулся в крапиву. Путь был свободен.
Она не помнила, как оказалась на шоссе, очевидно, чутье вело ее через перелески и поляны. В лесу она всегда ориентировалась отлично, с семи лет бегала одна по грибы.
Вид потемневшего от мелкого дождика асфальта — признак цивилизации — слегка отрезвил ее и привел в чувство. Машин на шоссе не было, часы показывали без четверти два. Все нормальные люди давно спокойно спят в своих теплых постелях. Она отошла чуть в сторону от дороги и спряталась за кустами, прямо напротив фонаря. Было так тихо, что слышно как падают с деревьев листья. Ее била дрожь в тонкой курточке, ноги промокли в высокой траве.
Бесшумно пролетел джип, и она вжалась в дерево. Эти, на джипе, могут быть еще опаснее, чем те, что остались в деревне. Проехали три фуры. С дальнобойщиками тоже лучше не связываться — используют и выбросят в придорожную канаву. Прошло еще минут двадцать, и она начала паниковать. Не идти же пешком в самом деле, когда до города километров пятьдесят! Эти в деревне очухаются и могут организовать погоню. Лешка, конечно, за руль сесть не в состоянии, но кто знает, может кто-то из троих умеет водить машину? Надо было шины проколоть, да куда уж там, еле ноги унесла, как говорится, спасибо, что живой.
Показалась машина, и она сразу поняла, что с этой ей повезет. Не скрываясь, вышла на шоссе и махнула рукой. Машина сначала проехала мимо, но потом притормозила и задним ходом подъехала к ней. В первый момент это показалось ей подозрительным, сердце нехорошо дернулось. Но нет, вроде бы все не так плохо — скромный «Опель», не понять в темноте какого цвета, в машине только водитель.
— До города довезите, я заплачу! — выпалила она, рванув на себя дверцу.
— Садись! — коротко бросил водитель, окинув ее оценивающим взглядом, в котором не было никакой угрозы.
В салоне стоял типичный запах одинокого мужика — запах неустроенности и пустоты. Она откинулась на спинку сиденья и с шумом выдохнула воздух. Кажется, обошлось. Хотя, что это она? Обойдется, когда она окажется в своей квартире и закроется на все замки. Тогда можно будет провести спокойно хотя бы половину ночи и завтрашний день. А утром в понедельник начнутся неприятности. Ужас, что сделает с ней Лешик, когда доберется!
Снова ярость, слегка успокоившаяся, пеленой застелила глаза. Сволочь Лешка, мерзавец и дерьмо! И хочется курить. Она поискала в сумке сигареты. Ведь была же пачка, она точно помнит, что покупала сегодня утром и засунула в дальний кармашек про запас. Вытащили, хапуги…
— Закурить есть?. — хрипло спросила она водителя.
— Сам не курю и в машине курить не разрешаю, — спокойно сказал он, не поворачивая головы.
Усилием воли она едва обуздала рвавшуюся наружу злость. Для этого понадобилось сжать кулаки так сильно, что в ладонь врезались ногти…
— Сумку назад поставь, — посоветовал водитель, снова не повернув к ней головы.
Подумав, она послушалась, только, как могла незаметно, достала из сумочки защитный баллончик и спрятала его в карман куртки. Вряд ли ей поможет баллончик, но все же спокойнее будет иметь его под рукой. Ничего, даже если этот мужик и не довезет ее до дома, там, в городе, она легко поймает другого ночного бомбиста. Она представила, какое лицо будет у Ритки, когда она ввалится домой среди ночи. Придется ей все рассказать. Ритка начнет ахать и делать круглые глаза, долго и со вкусом рассуждать, какой же Лешка подлец, а она-то считала, что у них с подругой все серьезно. И даже, дуреха этакая, предрекала им скорую свадьбу…
Снова ярость поднялась откуда-то из желудка, так что во рту стало горько. Она увидела перед собой пьяную ухмыляющуюся морду Лешика, его жидкие волосенки, прилипшие к потному лбу, его начавший оплывать голый торс… И ведь знала же, что любовничек у нее форменная скотина, но никогда не думала, что до такой степени!
Лет с пятнадцати усвоила она истину, что хороших мужиков не бывает, они бывают плохие и очень плохие. Лешик был просто плохой — все же не бандит, не убийца и не черный, с этими у нее никогда не было и не будет никаких дел. К положительным качествам Лешика можно было отнести то, что он редко напивался до поросячьего визга, и не давал волю рукам. Он, впрочем, пытался, но она его быстро отучила. Все шло у них неплохо, и черт дернул ее согласиться поехать на эту дачу!
Лешка заехал в магазин во время обеда. Покупатель в пятницу валил валом, так что у нее не было даже времени закрыть кассу и сбегать в подвальчик на углу, чтобы поговорить и выпить кофе. Лешик был какой-то встрепанный, сказал, что вернулся его старый друг из отдаленных мест и что они едут к нему повидаться, но что болтать об этом никому не стоит. Она только пожала плечами — знала уже, что Лешик любит приврать, какой он крутой, что сам он никогда не сидел, но всегда намекает на какие-то свои дела с крутыми бандитами. Что-то не понравилось ей тогда в Лешкином взгляде, нужно было отговориться болезнью, занятостью — мол, директор магазина заставляет сидеть допоздна, но как раз накануне они поругались с одной бабой из бухгалтерии, а все знали, что она капает директору на продавщиц. И в тот момент она перехватила злорадный взгляд этой бабы. А директор строго-настрого запретил болтать на рабочем месте с парнями. И курить на ступеньках перед магазином тоже запретил — у него приличный магазин, а не забегаловка какая-нибудь.
И она только кивнула Лешику в ответ — поедем, мол, раз зовут, тем более — погода хорошая. Потому что Лешик — это такой тип, которому легче отдаться, чем объяснить, почему не хочешь. Впрочем, все они одинаковы.
