Берроуз Эдгар

Приключения на Полоде

Эдгар Райс Берроуз

Приключения на Полоде

За самой далёкой звездой - 1

Перевод с английского С.Глебкина, 1993

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мы сидели в гостях на вечеринке в Даймонд Хэде. После затянувшегося обильного обеда, когда мы удобно устроились в мягких креслах, разговор зашел о легендах и суевериях древних гавайцев. Среди нас оказалось много старожилов этих мест, а также немало тех, в чьих жилах американская кровь смешана с гавайской, и мы с удовольствием слушали их рассказы.

Большинство гавайских легенд довольно наивны, хотя часто и занимательны, зато многие их суеверия очень жестоки и зловещи.

Признаться, сам я не суеверен по характеру и не верю в призраки, так что все услышанное в тот вечер воспринял, скорее, как увлекательные сказки. И уж, конечно, они никоим образом не могли быть связаны с тем, что произошло позже той ночью. Я даже едва ли думал об этих рассказах, после того как покинул гостеприимный дом наших друзей, и не знаю, зачем упомянул сейчас о них, - разве только потому, что они имеют известное отношение к удивительным и загадочным явлениям, а то, что случилось позже, безусловно, относится именно к этой категории.

Мы вернулись домой довольно рано, и уже к одиннадцати часам я был в постели, но заснуть мне так и не удалось. Около полуночи я поднялся, думая поработать немного над наброском новой повести, недавно задуманной мной.

Я сидел перед своей пишущей машинкой, уставясь на клавиатуру и пытаясь вспомнить детали сюжета повести, уже довольно подробно продуманные накануне, но теперь, как назло, ускользающие от меня. Я смотрел так долго и так пристально, что клавиши как будто затуманились и поплыли перед глазами.

Чистый лист бумаги словно в нерешительности торчал из машинки. Девственно белый лист, которого еще не коснулась рука человека. Мои руки покоились на том месте, где когда-то была талия, находясь примерно в нескольких дюймах от клавиатуры, - и тут внезапно начало твориться что-то странное. Клавиши сами по себе стали вдруг опускаться с поразительной скоростью, и на бумаге появлялась строка за строкой. Ручаюсь, рука человека не притронулась к клавиатуре. Кто же тогда печатал этот текст? Или - что?

Я поморгал глазами и потряс головой, решив, что попросту задремал за машинкой. Но это было не так. Кто-то или что-то печатало на ней свое послание, и печатало так быстро, как этого никогда не удалось бы сделать ни одному человеку.

Я передаю это послание точь-в-точь таким, каким сам впервые прочитал его. Не могу гарантировать, однако, что оно дойдет до вас в первозданном виде, уважаемый читатель. Ведь ему еще предстоит пройти через руки редактора, а уж редактор, скорее всего, не удержится и исправит слово Бога.

Глава 1

Я погиб за немецкой линией фронта в сентябре 1939 года. Три мессершмидта атаковали мой самолет, но мне удалось послать два из них в штопор, и они рухнули на землю, взметнув к небу клубы дыма и огня. А потом настал и мой черед: мой самолет спикировал и устремился вниз, сделав свой последний вираж.

Меня зовут... Хотя, пожалуй, не стоит об этом. В нашей семье еще прочно сохраняются многие пуританские черты досточтимых предков, и в ней так пугаются всякой огласки, что даже объявление о смерти сочтут проявлением дурного тона. Мои близкие считают меня покойником. Что ж, пускай думают так и дальше. Может, так оно и есть на самом деле. Во всяком случае, немцы, вероятнее всего, похоронили меня.

Перемещение - или, как это еще назвать, не знаю, - произошло совершенно мгновенно, потому что моя голова еще кружилась от последнего, смертельного виража, а в ушах еще стоял гул мотора, когда я открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в каком-то саду. Повсюду были деревья, кусты, цветы на хорошо ухоженных лужайках. Но более всего меня поразило то, что этому саду конца-края не было видно. Он простирался, кажется, до самого горизонта, по крайней мере настолько далеко, насколько мог охватить мой взор. Ни строений, ни людей вокруг себя я не заметил.

Отсутствие людей поначалу весьма обрадовало меня, поскольку я был совсем без одежд. Я считал себя мертвым, да я и должен был бы им быть, после всего, что со мной приключилось. Когда пулеметная очередь пробивает вам сердце, секунд пятнадцать вы еще сохраняете ясное сознание - вполне достаточно для того, чтобы понять: это был ваш последний в жизни вираж и спасти вас может лишь чудо. Я думаю, подобное чудо произошло и со мной.

Я оглянулся вокруг, ища глазами немцев или свой самолет, но не обнаружил ни противника, ни машины. Зато мне удалось подробнее рассмотреть деревья, кусты и цветы, окружавшие меня. Ничего подобного прежде мне не доводилось видеть. Не скажу, чтобы растительность была так уж разительно непохожа на привычную мне, однако подобных видов я раньше не встречал нигде. Мне даже пришло в голову, что я очутился в немецком ботаническом саду.

Но прежде всего неплохо было бы выяснить, насколько тяжело я ранен. Я попытался подняться на ноги, и это мне без труда удалось. Мысленно поздравив себя с чудесным спасением, я вдруг услышал женский вскрик.

Я повернулся и оказался лицом к лицу с девушкой, глядящей на меня широко раскрытыми от удивления, а может, и от ужаса глазами. Не произнеся ни слова, она почти сразу же исчезла. Я тоже почел за благо ретироваться, решив укрыться в зарослях кустарника.

Здесь, в укрытии, я задумался над этой неожиданной встречей, так поразившей меня. Во-первых, какой странный костюм! Если бы не ясный дневной свет, можно было бы предположить, что девушка собирается на какой-то фантастический костюмированный бал. Она была облачена в одежду из золотых пластинок, настолько плотно облегавших ее тело, что они, казалось, были наклеены прямо на кожу. Она вся была в этих блестках, переливавшихся под солнечным светом, только ноги были обуты в красные туфли, застегнутые на лодыжках.

Внешность девушки тоже показалась мне необычной: ослепительную белизну кожи оттеняли ярко-рыжие волосы. Мне не удалось толком рассмотреть незнакомку, чтобы судить о том, насколько она хороша собой, но и беглого взгляда, который я успел бросить на нее, оказалось достаточно, чтобы убедиться, что, во всяком случае, она не Медуза Горгона.

Спрятавшись в кустах, я попытался выяснить, куда делась девушка, но ее нигде не было видно. Что с ней стало? Куда она ушла? Казалось, она просто растаяла в воздухе.

Тут я заметил, что повсюду в саду возвышаются земляные холмы, засаженные деревьями и кустарником. Не слишком высокие - думаю, футов шести, - покрытые растительностью сверху и окруженные ею со всех сторон, эти холмы были почти незаметны. Но один из них находился прямо передо мной, и я обратил внимание на отверстие в нем. Как раз в тот момент, когда я разглядывал его, оттуда, словно кролики из садка, появились пятеро мужчин.

Одеты они были совершенно одинаково: костюмы из красных пластин, черные ботинки и большие металлические шлемы на головах, из под которых выбивались завитки волос желтого цвета. Кожа отличалась той же удивительной белизной, что и у девушки. Вооружены они были мечами и пистолетами, производившими весьма внушительное впечатление своими размерами.

Казалось, эти пятеро ищут кого-то. У меня зародилось смутное подозрение, что их интересую я. С каждым мгновением эта мысль все больше укреплялась во мне.

Оказавшись в изумительном саду, встретив прекрасную девушку, я уж, было, решил, что, убитый, вознесся прямо на небо. Однако вид этих мужчин в красном напомнил мне кое-что из того, чем я занимался в своей прошлой жизни, и заставил меня переменить мнение. По всей видимости, это были все-таки не небеса, а какое-то иное место.

Надежно спрятавшись, я хорошо мог видеть все, что делают эти пятеро, и когда, взяв пистолеты в руки, они принялись систематически прочесывать кустарник, у меня уже не осталось ни малейших сомнений в том, что они ищут меня и, в конце концов, обязательно найдут. Тянуть время не имело смысла, и я вышел из своего укрытия.

Они тут же окружили меня плотным кольцом, а один из них выпалил что-то на языке, смутно напоминавшем радиопередачу на японском вперемежку с симфонической музыкой.

- Я мертв? - спросил я.

Они переглянулись, потом снова обратились ко мне на своем странном наречии, но я не в силах был понять ни слога, ни то что слова из их разговора. Наконец, они повели меня прочь, крепко держа за руки. Тут-то я и увидел такое, что поразило меня, как ничто прежде в жизни: прямо из земли по всей территории обширного сада стали подниматься строения. Они быстро вырастали вокруг нас - сооружения разнообразных размеров, но все одинаково аккуратные, похожие друг на друга плавными, обтекаемыми формами. Внешне незамысловатые, они отличались какой-то особой, изысканной красотой.

- Куда я попал? - поинтересовался я. - Не говорит ли кто-нибудь из вас по-английски, или по-французски, или по-немецки, или по-испански, или по-итальянски?

Смерив меня безучастным взглядом, мои конвоиры стали переговариваться между собой на языке, который, как я уже сказал, и на язык-то похож не был. Меня привели в одно из тех самых зданий, что на моих глазах поднялись из-под земли. Там было полным-полно народу, мужчин и женщин, облаченных в плотно облегающие тела одежды. Они разглядывали меня с любопытством, удивлением и отвращением. Некоторые женщины захихикали и прикрыли глаза руками. Наконец один из присутствующих отыскал какую-то робу и набросил ее на меня. Я сразу почувствовал себя гораздо увереннее. Вы, наверное, не представляете себе, что может переживать человек, оказавшийся совершенно голым среди множества одетых людей. Осознав всю нелепость собственного положения, я не смог удержаться от смеха. Мои конвоиры поглядели на меня с нескрываемым изумлением: откуда им было знать, что творилось у меня в душе! А мне все происходящее казалось всего-навсего кошмарным сном. Не летел я никогда над Германией, не был сбит, никогда не попадал в этот странный сад с удивительной девушкой. Не было ничего подобного. Я просто спал.