Берроуз Эдгар

Венерианский маг (фрагмент)

Эдгар Берроуз

Венерианский маг (фрагмент)

("Carson Napier of Venus" #5)

1

Рой Чепмэн Эндрюс однажды сказал, что приключения - результат плохих способностей и неумения. Если бы дело обстояло именно так, мне должны были бы сразу в двух мирах вручить призы за самые слабые способности, полное отсутствие какого-либо умения и дурные наклонности, потому что я всегда напарываюсь на самые удивительные приключения.

Мне кажется, что я всегда вполне толково планирую свои поступки, иногда даже проявляю незаурядную хитрость и смекалку, чтобы избежать неприятностей; но потом откуда-то выскакивает маленький подленький чертик, и вся моя рассудительность катится в тартарары. Однако должен признать, что это мой обычный недостаток; и всякие безобразия, в частности, безрассудная смелость, весьма характерны для меня. Я опрометчив. Я всегда пытаюсь поймать самый невероятный шанс. Я знаю, что это глупо.

Вещи, над которыми надо много размышлять, сбивают меня с толку. Частенько я знаю: то, что я собираюсь сделать - беспросветная глупость. И все-таки я ее делаю. Я играю со Смертью, моя ставка в игре - жизнь. Но у меня было достаточно времени, чтобы научиться немного передергивать, и до сих пор я всегда сводил игру хотя бы к ничьей.

Несчастье, которое немного изменило курс моего корабля (так, что я приземлился на Венере вместо Марса), было результатом ничтожной ошибки в вычислениях одного из самых известных американских астрономов, чьи расчеты были проверены и перепроверены несколькими моими приятелями (такими же грамотными), и мной самим напоследок. В этой компании не было недостатка ни в знаниях, ни в глупости. Вероятно, именно поэтому результатом стала цепь таких приключений, которые никогда не смогли бы произойти ни с кем другим, кроме меня.

Я оставляю эти записи тому, кто сможет их прочесть. Это мое последнее приключение.

Сколько в нем случайностей и сколько глупости? Вам судить. Господа присяжные, мои добрые читатели, передвиньте вашу лампу чуть левее от любимого кресла и внимательно изучите свидетельские показания.

Я познакомился с Эро Шаном в Хавату, образцовом городе за Рекой Смерти. Вскоре он стал моим лучшим другом. Он помог мне построить первый аэроплан для полетов - вернее, для хулиганства в пустых небесах Венеры, не ведающей забастовок профсоюза авиадиспетчеров. Моя Дуари назвала аэроплан энотаром или птицекораблем, в нем мы ускользнули из Хавату после маленького недоразумения в суде, который зачем-то приговорил Дуари к смерти.

В следующий раз я видел Эро Шана висящим на стене в музее естественной истории города Ву-ад, парализованного от шеи до пят. Должен признаться, что там он мне понравился. Это был почтенный и внушительный экспонат, тем более поучительный, что мы с Дуари висели рядом в том же состоянии. Тогда же Эро Шан успел мне рассказать, что ему с помощью нескольких ученых из Гавату удалось построить второй энотар. Но во время испытательного полета он столкнулся с тем же кошмарным штормом, который сдул меня и Дуари эдак на пару тысяч миль от курса. В результате вышеизложенного он должен был совершить вынужденную посадку возле Ву-ада, где и закончил полет, став нечаянной радостью для смотрителей музея и сотен посетителей.

Когда к превеликому огорчению всего народа эноэба мы ускользнули и оттуда, Эро Шан согласился прогуляться с нами, и после нескольких десятков душераздирающих приключений мы достигли Санары, столицы Корвы, страны, расположенной на континенте Анлап.

Корва - единственная страна на Венере, которую Дуари и я смогли назвать своей. Я сражался за Корву с кровожадными Зани. Я спас жизнь маленькой дочери истинного джонга Корвы, моего хорошего друга Тамана, и поэтому он отнесся ко мне, как к родному сыну, что закончилось достаточно любопытно он и в самом деле усыновил меня.

Поэтому теперь я - танджонг Корвы. Поэтому, когда мы с Дуари вернулись в Санару после недолгого отсутствия (немногим более года), нас ждал в буквальном смысле слова королевский прием. (Мне кажется, что добрые жители Санары давно оставили всякие надежды увидеть нас снова, и были немало поражены нашим появлением, что, впрочем дало им замечательный повод повеселиться и попировать вволю.)

Мы пировали и веселились дни и ночи напролет. Чтобы люди смогли увидеть и приветствовать нас, мы проехали по всему городу в королевской беседке, укрепленной на спине гантора, украшенного великолепной попоной. Люблю я, черт подери, этих гигантских вьючных животных, по сравнению с которыми любой мамонт или мастодонт выглядели бы карликами! Две сотни дворян, ганторов и воинов составляли наш кортеж. Казалось, люди сходят с ума от радости, видя нас. Я скромно счел это свидетельством моей неслыханной популярности и невиданной красоты Дуари.

Наконец мы обрели дом, более того, мы были дома! Нам казалось, что впереди долгие годы мира и счастья. Никаких происшествий, никаких приключений! С нас хватит. Я не знаю, любят ли принцы крови носить домашние шлепанцы, сидеть в кресле, закинув ноги на журнальный столик, курить трубку и читать по вечерам, но я собирался заняться именно этим.

Что у меня получилось, вы увидите сами.

2

Я пообещал Эро Шану, что я спроектирую и помогу ему построить энотар, в котором мы сможем когда-нибудь полететь назад, в Хавату. А поскольку Таман захотел, чтобы я проследил за строительством еще нескольких энотаров для армии Корвы, у нас в одно и то же время строились два энотара.

Работа шла вовсю, когда я придумал и изготовил совершенно новый тип парашюта, который мгновенно открывался и с помощью которого можно было опускаться очень медленно. К тому же им можно было управлять, используя клапаны, которые открывали и закрывали отверстия в ткани купола. Испытания показали, что этот парашют может быть использован без опасности для жизни на высоте до двух тысяч футов.

С горечью хочу заметить, что я работал над еще более совершенным и безопасным устройством, пока судьба готовила для меня новые неприятности. Я ставил эксперименты, чтобы исключить любые неожиданности, а Фортуна изобретала эти самые неожиданности, чтобы прекратить мои эксперименты! Я был очень расстроен тем, что не смог закончить свой экспериментальный баллошют. Вы хотите знать, что это?

Ну, топливо, используемое в безмолвном моторе моего энотара, я описывал и прежде не раз и не два. Только долг ученого - я-то не знаю, достигли ли Земли мои прежние послания!? - и врожденная вредность заставляют меня повторить: оно состоит из субстанции, известной как лор, которая в свою очередь содержит два элемента; один, называемый йор-сан, и другой, именуемый вик-ро, взаимодействие которого с йор-саном приводит к полной аннигиляции лора; но поскольку ни меня, ни вас не интересуют тонкости теплоэнергетики, я, не разъясняя особенностей принципа использования этой субстанции, не прибегая к цифрам и специальным терминам, выражающим энергоемкость топлива и мощность двигателя, напомню только, что использование любого произвольного объема лора (каковой не имеет так называемого порога критической массы и пригоден к использованию в любых, самых ничтожных количествах) высвобождает в восемнадцать миллиардов (тысяч миллионов) раз больше энергии, чем при обычном сгорании эквивалентного объема каменного угля, что позволило мне разработать небольшой монгольфьер, крепящийся непосредственно к куполу парашюта таким образом, что купол, собственно, и представляет собой нижнюю часть линзообразного баллона монгольфьера, вогнутой стороной обращенного к почве, и выполненного из невероятно прочной материи, незначительная толщина которой позволяет упаковать купол-баллон в небольшой ранец, немногим отличающийся по размерам и весу от обычного парашютного ранца, из которого он аналогично обычному парашюту и выстреливается, с той разницей, что одновременно с разворачиванием основного купола на стропах мельчайший кусочек лора, аннигилируя, генерирует достаточное количество тепла для того, чтобы наполнить баллон нагретым и, соответственно, расширенным воздухом, продолжая поддерживать приемлемую температуру рабочего объема в течение периода времени, достаточного для того, чтобы летчик, вынужденный катапультироваться, был в состоянии продержаться в воздухе, не снижаясь, до тех пор, пока ему не удастся выбрать место, пригодное для безопасной посадки, после чего он, пустив в ход разрывную стропу, опустошающую баллон монгольфьера, мог постепенно спуститься на землю, используя аппарат уже как обычный парашют. Все. Как я ненавижу длинные фразы!

Но вернемся к моему повествованию. Как только первый энотар был завершен, я провел его испытания. Это был славный корабль, но так как я вложил несколько новых идей (рассказать?) в его конструкцию, мы решили, что было бы желательно еще раз хорошенько его проверить его перед тем, как Эро Шан осуществит долгий перелет в Хавату. То ли это была судьба, то ли очередной дурацкий толчок, ее изменяющий... На этот раз я, пожалуй, извлеку пользу из сомнений и посмею назвать это улыбкой Фортуны.

Мы запаслись провизией, попрощались с друзьями и поднялись в воздух ранним утром, чтобы никто не видел. Я собирался вернуться в Санару через три дня, к вечеру. По выражению глаз Дуари и по тому, как она прижималась ко мне, я видел, что ей не хочется меня отпускать. Я пообещал ей, что вернусь не позже, чем через три дня. Ее поцелуи еще пылали на моих губах, а я уже запрыгнул в кабину к Эро Шану и запустил двигатель.

Я никогда не летал над Анлапом на запад от Санары, так как эта часть континента была исследована далеко не полностью. С другой стороны, поскольку она была почти не исследована, я решил пролететь в этом направлении подальше и посмотреть, что там творится. Санара расположена в самой восточной точке Анлапа, который, в соответствии с амторианскими картами, простирается на запад еще на три тысячи миль. Но амторианские карты основаны на таких подлых представлениях о форме планеты, что я был уверен - расстояние до западной оконечности континента будет не меньше чем втрое большим. То есть девять тысяч миль.