Берроуз Эдгар

Возвращение в джунгли

Эдгар Берроуз

Возвращение в джунгли

I

НА ПАРОХОДЕ

-- Magnifique! -- вырвалось восклицание у графини де Куд.

-- Что такое? -- удивился граф, обернувшись к молодой жене. -- Что приводит вас в восхищение? -- И граф повел взглядом вокруг.

-- О, пустяки, дорогой мой, -- ответила графиня, и краска залила ей лицо, на котором и до того играл румянец. -- Я только вспомнила умопомрачительные нью-йоркские "небоскребы", как их там называют, -- и хорошенькая графиня глубже откинулась в удобном кресле и снова взялась за журнал, который только что "из-за пустяков" уронила на колени.

Муж снова зарылся в книгу, не преминув, однако, кротко изумиться в душе, что, спустя три дня после отъезда из Нью-Йорка, графиня вдруг прониклась восхищением перед теми самыми зданиями, которые недавно называла безобразными.

Вскоре граф опустил книгу. -- Скучно, Ольга, -- сказал он. -- Я думаю поискать товарищей по несчастью и предложить им сыграть в карты.

-- Вы не особенно любезны, мой супруг, -- отозвалась, улыбаясь, молодая женщина. -- Но я прощаю вам, потому что и мне все надоело. Ступайте, займитесь вашими скучными картами.

Когда он ушел, она исподтишка бросила взгляд в сторону высокого молодого человека, лениво развалившегося в кресле невдалеке.

-- Magnifique! -- снова шепнула она.

Графине Ольге де Куд двадцать лет. Ее мужу -- сорок. Она жена верная и честная, но в выборе мужа ей не пришлось принимать никакого участия, а потому весьма вероятно, что она не питает безумной любви к мужу, который дан ей судьбой и волей титулованного отца -- знатного русского барина. Однако, из того, что у нее вырвалось одобрительное восклицание при виде великолепного молодого чужестранца, -- еще не следует, что она мысленно предала мужа. Она восторгалась, как восторгалась бы прекрасным экземпляром любого вида. К тому же молодой человек бесспорно привлекал внимание.

Пока она рассматривала его профиль, он встал и ушел с палубы. Графиня де Куд подозвала проходившего мимо лакея.

-- Кто этот господин? -- спросила она.

-- Он записан под именем г. Тарзана из Африки, сударыня, -- отвечал тот.

-- Владение довольно обширное, -- подумала молодая женщина, и любопытство разгорелось в ней еще сильней.

По дороге в курительную комнату, у самых дверей, Тарзан поравнялся с двумя мужчинами, которые о чем-то оживленно шептались. Он не обратил бы на них никакого внимания, если бы не виноватый взгляд, который один из них бросил в его сторону. Они напомнили ему мелодраматических злодеев, которых он видел на парижских сценах. Оба были смуглые, темноволосые, а взгляды, которыми они обменивались исподтишка, видимо о чем-то сговариваясь, еще более довершали сходство.

Тарзан вошел в курительную и разыскал себе кресло немного в стороне от других. Ему не хотелось разговаривать, и, потягивая маленькими глотками свой абсент, он с грустью мысленно возвращался к только что пережитым дням. И снова и снова спрашивал себя -- разумно ли он поступил, отказавшись от своих прав в пользу человека, которому ничем не обязан. Не ради Вильяма Сесиля Клейтона, лорда Грейстока, он отрекся от своего происхождения. А ради женщины, которую любят они оба -- и он, и Клейтон, и которая по странному капризу судьбы досталась Клейтону, а не ему.

Она любит его, Тарзана, и поэтому примириться еще трудней, но все-таки он знает, что не мог бы поступить иначе, чем поступил тогда, вечером, на маленькой железнодорожной станции в глубине Висконсинских лесов. Важнее всего для него -- ее счастье, а из краткого своего знакомства с цивилизацией и цивилизованными людьми он вынес убеждение, что без денег и известного положения жизнь кажется большинству из них невыносимой.

У Джэн Портер с детства было и то, и другое, и если бы Тарзан отнял их теперь у ее будущего мужа, она несомненно была бы несчастна. Тарзану ни на минуту не приходила в голову мысль, что она могла бы отказаться от Клейтона, если бы тот лишился титула и поместий. Верный и честный по природе, он не сомневался в том, что и другим присущи эти качества. И в данном случае он не ошибался. Ничто не могло бы связать сильнее Джэн Портер с Клейтоном, как если бы на последнего обрушилось несчастье.

От прошлого мысли Тарзана обратились к будущему. Он старался с удовольствием думать о возвращении в джунгли, где родился и вырос, -- в жестокие, коварные джунгли, в которых провел двадцать лет из двадцати двух. Но кто будет рад ему там, когда он вернется? Никто. Разве Тантор-слон останется ему другом. Все остальные будут убегать от него или преследовать его, как делали когда-то.

Даже обезьяны его собственного племени вряд ли протянут ему руку дружбы.

Цивилизация пока немного дала Тарзану, но она научила его искать общества себе подобных и испытывать искреннее удовольствие от тепла товарищеского общения. И жизнь, лишенная такого общения, уже казалась ему страшной. Ему было трудно представить себе мир, в котором у него не было бы ни единого друга, ни одного живого существа, говорящего на тех новых языках, которые Тарзан так полюбил. Вот почему Тарзан не находил облегчения в мыслях о том будущем, которое сам себе уготовил.

Погруженный в свои мысли, с папиросой в зубах, он сидел в своем углу, как вдруг его взгляд упал на зеркало, висевшее напротив него и отражавшее стол, за которым четверо мужчин играли в карты. В это время один из играющих поднялся, собираясь уходить, и подошел другой, с вежливым поклоном, по-видимому, предлагая занять освободившееся место, чтобы игра могла продолжаться. Это был один из тех двоих людей, которых Тарзан видел шептавшимися у дверей курительной, -- тот, что поменьше ростом.

Это обстоятельство немного заинтересовало Тарзана, и, продолжая раздумывать о будущем, он начал следить, глядя в зеркало, за группой у стола, позади него. Из всех играющих, Тарзан знал по имени только одного игрока, графа Рауля де Куд, на которого чрезмерно внимательный лакей указал ему как на своего рода знаменитость -- человека, занимающего высокий пост во французском военном министерстве. Граф сидел напротив только что примкнувшего к игре пассажира.

Вдруг отражающаяся в зеркале картина сильно привлекла внимание Тарзана. Вошел второй заговорщик и стал за креслом графа. Тарзан видел, как он, обернувшись, украдкой оглядел комнату, но не достаточно всмотрелся в зеркало и не заметил в нем внимательных глаз Тарзана. Украдкой он вытащил что-то из кармана, что именно, Тарзан не мог разглядеть: рука закрывала вынутый предмет.

Рука медленно приблизилась к графу и бесшумно опустила в карман его сюртука то, что держала. Человек не тронулся с места, продолжая смотреть в карты французу. Изумленный Тарзан, весь внимание, старался не пропустить ни одной подробности.

Минут десять игра продолжалась по-прежнему, пока граф не выиграл крупную ставку у недавно присоединившегося партнера; тогда -- Тарзан это ясно видел -- человек, стоявший позади графа, кивнул своему сообщнику. Тот тотчас встал, указывая пальцем на графа.

-- Если бы я знал, что этот господин -- профессиональный шулер, я не дал бы вовлечь себя в игру, -- заявил он. В один миг граф и два других игрока были на ногах. У графа лицо побледнело.

-- Что это значит, сэр? -- крикнул он. -- Знаете ли вы, с кем говорите?

-- Я знаю, что я говорю -- ив последний раз -- с человеком, плутующим в карты.

Граф перегнулся через стол и ладонью ударил говорящего по губам. Их окружили.

-- Тут недоразумение, сэр, -- кричал один из игроков. -- Ведь это же граф де Куд, из Франции.

-- Если я ошибся, -- заявил обвинитель, -- я охотно принесу извинения. Но пусть сначала господин граф объяснит -- что это за карты он опустил к себе в карман.

Тут человек, который на глазах Тарзана положил карты в карман графа, попытался выскользнуть из комнаты, но, к великому своему неудовольствию, увидел, что в дверях стоит высокий сероглазый незнакомец.

-- Pardon? -- сказал этот человек, стараясь обойти Тарзана.

-- Подождите, -- отвечал Тарзан.

-- Но почему? -- задорно воскликнул тот. -- Разрешите мне пройти!

-- Погодите! -- повторил Тарзан. -- Мне думается, что вы можете кое-что разъяснить.

Молодец потерял терпение и, пробормотав сквозь зубы проклятие, попробовал оттолкнуть Тарзана. Человек-обезьяна только улыбнулся и, повернув верзилу, схватил его за шиворот и потащил к столу, не обращая внимания на его проклятия, удары и старания вырваться. В первый раз Николай Роков имел дело с мускулами, благодаря которым их обладатель вышел победителем из стычек с Нумой-львом и с Теркозом -- гигантской обезьяной-самцом.

Человек, бросивший де Куду обвинение, и два другие игрока вопросительно глядели на графа. Другие пассажиры столпились вокруг, ожидая разъяснения.

-- Этот человек сошел с ума, -- говорил граф. -- Джентльмены, прошу вас, обыщите меня.

-- Обвинение смехотворно, -- сказал один из игроков.

-- Стоит вам только засунуть руку в карман сюртука графа, и вы убедитесь, что обвинение правильное, -- настаивал негодяй и, так как остальные не решались, он сделал шаг по направлению к графу, -- ну что же, я сам это проделаю, раз вы не хотите.

-- Нет, -- возразил де Куд. -- Обыскать себя я позволю только джентльмену.

-- Бесполезно обыскивать графа. Карты у него в кармане. Я сам видел, как они были положены туда.

Все обернулись с удивлением в сторону говорящего -- молодого человека крупного телосложения, держащего за шиворот выбивающегося пленника.

-- Тут заговор, -- сердито крикнул де Куд. -- У меня нет никаких карт, -- и с этими словами он опустил руку в карман. Мертвая тишина воцарилась на мгновенье. Граф мертвенно побледнел и медленно вынул руку, в которой были три карты.

Он обвел всех взглядом, полным немого ужаса, и мало-помалу краска обиды залила ему лицо. Сострадание и презрение читалось в чертах людей, присутствующих при обесчещении мужчины.