Сергей Герасимов
Осьмирук с планеты Безо
Джонкина сошла к морю. От каждого удара волны земля вздрагивала, как от взрыва бомбы. Солнце садилось коричневое от каменной пыли. Стояло гремящее безветрие. Каменные волны горами наваливались на берег, вскипали галечной пеной и бросали на сандалии брызги мелких остроугольных кристаллических обломков. Они двигались независимо от ветра, как сандалии, так и волны. Сандалии сделали еще шаг и остановились. Носок почесал лодыжку и повернулся к морю. Осколки волн величиной с кулак скатывались с каменных склонов и поднимали ликующий хоровой шум. В детстве Джонкина любила ходить по волнам, прыгать с гребня на гребень.
Вечерами в штиль она спала на медленно вздыхающем камне и мечтала о том, чтобы кому-нибудь за что-то отомстить. Во снах она стреляла и убивала чудовищ, взрывала галактики и обижала подруг. Она росла злющей и заводилась по любому пустяку. А сейчас она подобрела. Сейчас она чувствовала себя почти старой. Ее жизнь ссохлась, сгорбилась и покрылась морщинами. Жизнь стала ходить медленно и забыла вкус полусырого мяса. Каждая болячка жизни стала известна и не поддавалась лечению. Уже можно и умирать.
Джонкина была закаленной авантюристкой лет тридцати. Ее лицо было неправильно и непривлекательно, но сразу запоминалось. Ее волосы были рыжи, коротко подстрижены. Характер тверд и непредсказуем – и на девять десятых состоял из чувства противоречия. Фигура почти мужская. Голос громкий с хрипотцой, как у птицы. Предельно загорелая кожа. Джонкина соединяла в себе два почти несовместимых качества: стремление лезть на рожон и удивительную изворотливость. За свою недолгую карьеру она успела нарушить все запреты, в том числе дважды запреты высшего уровня, что каралось смертью на месте. Однако громоздкая система галактического недопускания маразмировала уже лет двести и обмануть ее не составляла труда, особенно для мастера.
Ей всегда не хватало жизни; жизнь была тесна, как будто сшита на подростка. Она встречала слишком маленьких людей, загоралась слишком мелкими чувствами, она плакала и смеялась по пустякам. И даже попадалась по мелочам.
Дважды она видела настоящее море, водяное а не каменное, оба раза в запрещенных полетах. Она даже купалась в море и видела водяных рыб на расстоянии вытянутой руки. За то купание она поплатилась четырьмя годами пыточного режима на станции «Свиривыо-средний». Выйдя, она ограбила электронный банк, там же, на Свиривыо.
Банк стоял в глубоком песчаном карьере, окруженный соснами. При ограблении застрелили мальчика-проводника. Умирая, он бредил и просил заклеить дырку в груди сосновой смолой. Но дырка была слишком велика.
В этот раз она снова собиралась в запрещенный полет, со степенью запрета первого уровня, что тоже каралось смертью, но после судебного разбирательства.
Она собиралась на планету Безо, поохотиться на осьмирука, на ту зверюгу, которая, судя по скудным данным, еще никого не отпустила живым. Но последний полет к осьмируку случился сто сорок лет назад, а техника защиты тогда была просто никакая, по сравнению с нынешней. Поэтому Джонкина не очень боялась. Не слишком боялась она и службы глактического недопускания – те ребята обычно не очень крепко сторожат планеты, которые не имеют стратегического значения. Ничего интересного для стратегии на Безо не было, там вообще не было ничего достойного, кроме чудища осьмирука.
Осьмирук, как узнала Джонкина, расколов полусекретный файл, был назван так, потому что имел множество рук с клешнями, которые мог использовать как ноги, крылья, плавники или любые другие конечности. Мог использовать как зубы, крючья, впрыскиватели ядов или органы наружного пищеварения. Еще как жала или яйцеклады. Количество рук точно установить не удалось. Охотится он, вроде бы, исключительно на людей, которых пожирает с исключительным же зверством.
Особенно достается женщинам: их осьмирук вначале трижды насилует, потом бьет головой о камни, потом замораживает и размораживает, обливая кипящим маслом, так много раз и при этом не убивает. Потом медленно съедает, начиная с ног, причем верхнюю половину выбрасывает несъеденной. Имеет интеллект стандартного дауна.
Всегда нападает первым и не чувствует боли. Вблизи невероятно вонюч.
Вначале Джонкина не поверила такой информации, слишком уж все эти страсти были похожи на методы самой службы недопускания – она, видно, и выдумала все, чтоб поменьше было охотников летать на Безо. Но, заказав по сети образец тела одной из жертв, она провела полный анализ и убедилась, что имеет перед собой часть носа женщины-пилота, с которой произошло все вышеописанное и именно в таком порядке. Это заставило Джонкину задуматься.
Не то чтобы она собиралась отказаться от экспедиции – на земле тоже могут убить ни за что на каждом шагу, – просто неясно было, почему осьмирук предпочитает женщин. И почему именно женщины так лезут на Безо? За три века из тринадцати жертв – тринадцать оказались женщинами. И только легендарный первооткрыватель Безо был мужчиной.
Перед полетом она провела плановую тренировку по суперконтактному карате, отжалась четыреста раз, подстрелила на стенде шестьсот мишеней из шестисот возможных, со скоростью шесть мишеней в секунду, после чего задержала дыхание на четыре с половиной минуты. Обычно она выдерживала пять. Это ее расстроило – похоже, давала о себе знать спокойная жизнь на берегу моря, тренированный механизм ее тела начинал расслабляться. Как и любая женщина, Джонкина расстраивалась легко и по пустякам. Пришлось принять двойной сеанс лечебного секса, чтобы успокоиться.
Оружия Джонкина брала не много, но то что брала, было превосходно: молекулярный распылитель, распыляющий любое тело на молекулы; энтропийный выр, сам определяющий сложно организованные структуры, кибернетические и живые, и сам же уничтожающий их путем сведения к хаосу; абсурдизатор, сводящий интеллект любого врага к интеллекту, примерно, дождевого червя. И еще восемь средств защиты. С такой экипировкой она могла бы уничтожить даже корабль службы недопускания – и с удовольствием уничтожит при первой же возможности, уничтожит, не сомневайтесь.
Полет прошел без осложнений. Вначале Джонкина проскользнула в известную ей ячейку галактической паутины, чуть не ослепнув от черенковского излучения, потом оторвалась от патруля, взяла заложников на Миср-223, расстреляла станцию по производству борибазовия и, когда местная полиция решила потянуть время, ожидая подкреплений, – нырнула в пространственный тоннель. Заложников она сбросила на самом краю галактики, рассчитывая подхватить их на обратном пути – авось, пригодятся.
Планета Безо поразила Джонкину одной деталью: над нею висел астероид средней величины, имеющий форму указательной стрелки. Конец стрелки указывал на центр южного материка.
«Южный, так южный», – сказала Джонкина и стала снижаться.
Атмосфера на Безо позволяла оставаться без скафандра, но не вечно, а примерно недели две, после чего спасала лишь аргоновая ванна. Можно было бы надеть скафандр, но Джонкина любила охотиться без всего, что стесняло движения.
Поэтому она оставила на себе лишь набедренную повязку. Все оружие самостоятельно левитировало на расстоянии вытянутой руки от нее: достаточно лишь напрячь нужные мышцы, как стволы сами прилипнут к ладоням. Просто и абсолютно надежно, как и все современное. Питалась Джонкина только сухими энегтабами, а воду пила из ручьев – экология позволяла.
Безо была примитивной планетой, еще далекой от технической эволюции. Вода встречалась повсюду и вся поверхность была заражена жизнью. Столько бактерий, что хватит перезаразить уйму планет. До изобретения универсальной сыворотки у Безо наверняка дежурил карантинный крейсер. Возможно, что астероид в виде стрелки – это след тех диких времен. Здесь водяные океаны, в которых плавают спруты и женщины с рыбьими хвостами, облака из водяного пара, здесь зимой идет снег и разгуливают Санта-Клаусы в валенках, а на вершинах гор лежат леопарды, вмерзшие в лед – как когда-то было и на Земле, судя по историческим сведениям.
На южном материке стояла осень, и листья осыпались днем и ночью, днем и ночью, большие листья больших деревьев. Под утро палая листва покрывалась холодным белым налетом, состоявшим из кристаллической воды. Неуправляемый ветер дул без всякого расписания. Никто не зажигал ночами искусственные звезды и перед сном Джонкина надевала черные очки, чтобы не видеть провала космоса прямо над головой. Иногда ветер становился таким холодным, что Джонкина зарывалась в кучу листьев и спала несколько часов, согреваясь. Тогда ей снилась родина, пластилиновые облака и летающие клетки с птицами и стрекозами внутри. На Безо птицы и стрекозы летали без клеток. Иногда становилось тепло и воздух наполнялся благоухающими светлячками. Осьмирука Джонкина еще не нашла, но уже чуяла его близость и видела его следы: сломанные ветви, примятую траву, запах, царапины когтей. Проснувшись на третье утро, она увидела и его самого.
Зверь был похож на уродливую морду, перекатывающееся на множестве конечностей. Морда имела два глаза, короткий нос, шерсть на макушке. Две пары клыков просто ужасающей длины. За всем этим тянулся, вроде бы хвост. Время от времени осьмирук вскидывал лапы и разбрасывал нечто, напоминающее хлебные лепешки. Джонкина затаилась и приготовила, на всякий случай абсурдизатор.
Осьмирук прошел на расстоянии метров сто от нее. Похоже, чудовище не обладало хорошим чутьем.
Когда осьмирук удалился и переплыл реку, громко хлюпая, ныряя и плескаясь как утка, Джонкина решила поискать одну из выброшенных лепешек. Для этого она выстрелила зонд и зонд просканировал местность. Однако, ничего интересного зонд не обнаружил. Наверно, это его способ испражняться, решила Джонкина и пошла к реке, чтобы проследить след осьмирука до самого логова. Она собиралась выследить зверя, убить и привести на землю по частям, чтобы там сделать чучело.
