Ли Бреккет

Все цвета радуги

На долину обрушился дождь, длительный и обильный. Он лил без перерыва тридцать шесть часов. Земля пропиталась влагой. С каждой складки изрезанных неровностями склонов холмов струился грязный поток. Внизу эти потоки сплошь заливали плоскую равнину и вливались в реку по руслам, которые проложили для себя сами. А река, пробужденная от обычной кроткой безмятежности, ревела и катилась, точно новая Миссисипи, обрушивая берега и растекаясь, широкая и желтая, по полям, фруктовым садам, по дорогам, по улицам городка Гранд Фоллз, жители которого побросали свои дома и спасались на более высоко расположенных местах. Вырванные с корнем деревья и сломанные стволы бились о стены старых кирпичных домов на главной улице. Медные плевательницы всплывали все выше в вестибюле местной гостиницы, издавая траурный звон, когда сталкивались боками.

Тем временем высоко в горах, окаймлявших долину с северо-востока и с юго-запада, непрерывно работали два неких предмета, спрятанные там искусной рукой. Они назывались мини-зарядами и к земной технике отношения не имели. При нормальном режиме работы зарядов хватило бы на множество долгих дней, но сейчас они действовали с повышенной интенсивностью, швыряя в небо могучий поток заряженных частиц, чтобы посеять облака, плывущие над горами.

В долине все лил и лил дождь…

Это была его первая самостоятельная работа — и никакого тебе начальства ближе чем в Галактическом Центре, а Центр находится далеко.

Он отнюдь не испытывал уверенности, что справится с ней.

Он поделился сомнениями с Руви, сбавив ход тяжеловесной наземной машины, чтобы жена услышала:

— Ты погляди — как можно этот хаос превратить когда-нибудь в цивилизованный континент?

Она повернула голову — как всегда, необычайно быстрым движением — и спросила:

— Струсил, Флин?

— Пожалуй, да.

Ему было стыдно в этом признаться, в особенности из-за того, что в действительности его обескураживала не значительность и трудность работы, но сама эта планета.

В своем мире, на Минтаке, он был инженером по управлению погодой — это являлось одной из первоочередных задач науки, и Флин уже проделал исследовательские полевые работы на пяти крупных планетах, по крайней мере на двух из которых метеоусловия оставляли желать лучшего и работы был непочатый край. Но никогда Флину не приходилось бывать в местах, только-только начинающих приобщаться к галактической цивилизации.

Всего два десятилетия как Периферийное управление вступило в контакт с окраинными системами, а этого было слишком мало, чтобы произвести на них впечатление. Даже в больших городах пришелец вроде него, Флина, не мог пройти по улице, не привлекая к себе нежелательного внимания прохожих, и далеко не все проявления подобного внимания бывали вежливыми. Прибыв из миров Федерации с космополитическим населением, Флин с трудом воспринимал этот мир.

Но Галактический Центр восторженно относился к окраинным мирам, потому что в некоторых из них уровень развития цивилизации был на удивление высоким, при том что достичь подобного уровня удалось исключительно собственными силами. Центру не терпелось отправить туда преподавателей и технических инструкторов. Вот почему Флин раньше положенного срока был назначен на пост руководителя группы из четырех человек: планировщиков, экономистов, специалистов по управлению погодой.

В этом заключался исключительный шанс с блестящими надеждами на будущее, а повышенный оклад позволил Флину взять Руви постоянным своим помощником гораздо раньше, чем он надеялся. Его здесь тяготило не одиночество и не затрудненность контактов, а отсутствие уверенности в себе, чего он никогда не замечал за собой в мирах Федерации.

Руви сказала:

— Ну ладно. Предположим, я тоже боюсь. И жарко. Давай остановим это неуклюжее сооружение, подышим свежим воздухом. Вон, похоже, неплохое местечко.

Флин отвел машину с узкой дороги на участок земли, огороженный несколькими большими камнями — они отмечали съезд в долину. Руви вышла и остановилась возле камней, глядя вниз. Ветер прижимал вплотную к телу ее желтую блузку и взъерошивал мягкую серебристую массу коротких локонов на голове. Даже освещенная этим чужим солнцем, кожа ее блестела темно-зеленым оттенком юности и здоровья. У Флина всякий раз замирало сердце от сладкой боли, когда он смотрел на нее. Он подозревал, что так будет не всегда. Но боль эта радовала, сколько бы она ни продолжалась.

Флин убедился, что проделал все требуемые манипуляции и машина теперь не врежется в камни, и присоединился к Руви. Ветер был горячим и тяжелым от влаги, он нес с собой незнакомые запахи. Долина петлями уходила вдаль, а где-то в конце ее блестела вода. По обе стороны долины возвышались и горбились каменные хребты, голубые на расстоянии — там, где их укрывала Дымка. Ближние склоны гор зеленели обильными косматыми лесами. Густо растущие деревья боролись за жизненное пространство, задыхаясь от молодой поросли и беспорядочных лоз вьющихся растений, явно неухоженных.

— Кажется, — заметила Руви, — диких животных там тоже полно.

— Надеюсь, они не очень опасны.

Руви слегка вздрогнула.

— Когда я попадаю хотя бы недалеко за городские пределы, у меня появляется ощущение, что я нахожусь в совершенно диком мире. И в нем не так уж и плохо. Деревья, цветы, даже травы не той формы и иной окраски, — все какое-то не такое, и небо вроде бы должно быть совершенно иным. — Руви засмеялась. — Из таких моих впечатлений всякий легко сделал бы вывод, что я впервые уехала из дому.

Над хребтом показались две огромные птицы. Они висели в небе, паря медленными кругами на серо-коричневых крыльях. Флин инстинктивно обвил Руви рукой, не испытывая уверенности, что птицы не нападут. Те этого не сделали, паря над долиной, где их подхватили потоки воздуха. Поблизости не виднелось никаких признаков человеческого жилья, и если бы не узкая дорога, они могли бы считать, что находятся в ненаселенной местности.

— Здесь, однако, по-своему красиво, — заметила Руви.

— Да.

— Наверно, можно судить обо всем только по одной мерке, да? По их собственной.

Флин раздраженно подхватил:

— Легче действовать, когда знаешь их мерку. У них таких, кажется, тысячи. Вот почему Шербонди все твердит, чтобы мы держались в стороне и изучали страну. Надо же понять, каковы здесь люди. — Через Шербонди они держали контакт с местными властями. Это был добросердечный высокий мужчина, с огромным энтузиазмом относившейся ко всему, что предстояло сделать. — Единственное в этом неудобство — целая жизнь уйдет на то, чтобы…

Сзади послышался шум, как будто неслась лавина. Флин подскочил и повернулся, но там оказался всего-навсего громадный красный автомобиль, с рычанием проносившийся мимо. Выхлопная труба машины выплевывала клубы дыма. Водитель заметил Флина и Руви, и Флину показалось, что тот вот-вот врежется в деревья на краю леса, так он на них уставился.

Флин вздохнул:

— Поехали.

Они снова сели в машину, и Флину удалось без происшествий вывести ее обратно на дорогу и выбраться на то направление, по которому он хотел поехать, — он всегда радовался, когда это у него получалось. Примитивные автомобили, которые зависели от личной прихоти водителя на этой примитивной системе дорог, все еще вызывали в нем жуткий страх.

Стояла все такая же жара. Из вежливости и для того, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания, Флин приучил себя носить рубашку и брюки, обычные для местных жителей. Многие мужчины из инструкторских групп поступали так же вскоре после прибытия на планету. Очевидно, было не так уж важно, как одеваются женщины, входящие в состав этих групп, если при этом соблюдались пуританские запреты, но мужчины находили более приемлемым приспосабливаться. Флин считал местную одежду чудовищно неудобной и завидовал Руви в ее блузке — так было хотя бы прохладнее.

Руви казалась вялой и подавленной. Полузакрыв глаза, она откинулась в угол широкого, заваленного вещами сиденья. Нежные черты ее лица заострились, на них сверкали капельки пота.

— Я думаю о доме, — вздохнула она, — и о деньгах.

— Разве о них стоит думать?

Мимо проплывали леса, сливающиеся вдалеке в сплошную темную полосу; мир вокруг был наполнен шорохами и густым запахом пыли. Иногда по дороге попадались фермерские угодья. В Федерации уже в течение целых столетий невозможно увидеть такие районы, где часть земли занята под различные виды злаков, а часть под пастбища, и со всем этим управляется только один человек и его семья. Иногда Флин и Руви проезжали маленькие городки и деревушки с весьма странными названиями, где люди глядели на них во все глаза, а дети показывали пальцами и вопили:

— Зеленые ниггеры! Поглядите-ка на зеленых ниггеров!

Флин вглядывался в дома. Они отличались один от другого и выглядели совсем иначе, нежели те, к которым он привык в больших городах, но все были построены по одному стандарту. Флин пытался вообразить, на что похожа жизнь в одном из подобных городков, в одном из таких деревянных, кирпичных или каменных домов с нелепой отделкой и заостренной крышей. Возможно, Шербонди прав. Возможно, всем представителям Федерации надо ближе соприкоснуться с обыденной жизнью планеты, познакомиться с тем, что думают и чувствуют эти люди, выяснить, как они борются со средой обитания. Последующие несколько десятилетий принесут множество изменений, настолько радикальных и полных, что теперешняя жизнь скоро начнет забываться…

Перемены уже начались. Планета — местное название ее Земля («Звучит славно», — подумал Флин) — делала свои первые неуверенные шаги в космос, когда прилетели корабли Инспекционной службы. При помощи инструкторов и технических достижений этот процесс можно было невероятно ускорить. Первые корабли, построенные на Земле и управляемые земными экипажами, обученными инструкторами Федерации, за семь-восемь лет практики уже могли выполнять некоторые ограниченные полеты. На очереди стояли работы по планированию, производившиеся группами, такими как группа Флина, работы по управлению погодой. Шла подготовка к унификации производства, готовились преобразования в системе обучения, и, сверх всего, принимались меры по установлению всеобщего мира. Словом, предполагались бесчисленные новшества, которые нужно выполнить, чтобы сделать Землю полноправным членом Федерации.