Райдо Витич
Испытание на зрелость
Глава 1
Эйша — испытание на зрелость. Проверка.
Эйша — странная традиция, по мне, архаичная и глупая, но я сын своих родителей и не мне вдруг бунтовать против сложившихся веками ритуалов. В конце концов, сегодня мы видим одно, а завтра оно, ничуть не изменившись, изменит нас, изменится в наших глазах и умах. Такова жизнь.
Каждый мужчина из нашего клана, дожив до двадцать первого цикла, обязан был пройти эйшу и потратить минимум три цикла на жизнь вне дома, вне Родины.
"Это расширяет кругозор", — с насмешкой заявил мне Эслох, провожая в путь. Ему что, он свою эйшу закончил, а мне моя за каким нечистым?
Может и глупый обряд, но из цикла в цикл он уводил из клана юнцов и приводил мужчин. Значит не мне идти поперек, не мне восставать против традиций.
А признаться очень хотелось.
Я сплюнул шелуху от семечек в кулак, разглядывая сержанта: паршивый человек, и запах от него паршивый. Больше года я прожил с такими как он, потратил часть своей жизни на этих существ, что мнят себя единственно властными над жизнью и природой, и понял одно — человеческая цивилизация хоть и заняла всю галактику, но по-прежнему осталась адданами третьего уровня. Одна плоскость, в которой они так стремились властвовать, не расширяла их границы самосознания, но повышала самолюбие и мнительность. Только.
Чтобы узнать, что из себя представляют люди, можно было потратить в четыре раза времени меньше, чем я уже потратил. Но эйша!
Сержант внимательно ознакомился с моим направлением и подозвал капитана, женщину. О, это, пожалуй, самые любопытные особи в сообщности человеческой. Они умеют чувствовать, но ни черта не умеют складывать, и их интуитивное бесплодно ворочается в душах, мутя энергетику, рождая конфликты в себе и с окружающими, но так и не может ничего родить — разум не позволяет. Забавно.
Эта тоже оглядела меня неприязненным взглядом, но, почувствовав неуютность, лишь уткнулась в предписной лист, решив там получить ответы на свои незаданные вопросы. А их там как раз нет — во мне они, в ней.
— Кайдрик Оша, рядовой, — смерила повторным изучающе-неприязненным взглядом.
Эх, женщина, ума б тебе ваших мужчин и прочь все границы, в кои забита с рождения — все бы и сошлось. А сверять мою фамилию и имя, понятное только человеку, для оного же и переведенное на примитивный язык — дело бесперспективное.
— Почему к нам?
— Понятия не имею. Направили — прибыл.
Женщина буквально вцепилась взглядом в мои глаза, но в них ты ничего не найдешь, милая — мысленно фыркнул я.
Я ей не нравился, я тревожил ее, вызывая немотивированное беспокойство. Но что она сделает, не сложив элементарное? Могу поспорить на собственную голову — ничего. Отправит по месту службы, приказав сержанту определить в один из отрядов. Все.
Плоскостопие мышления нормальное состояние для них.
Я был уверен — кто-то, когда-то, «распилил» целое в этих созданиях и создал из половинок мужчину и женщину. И каждому досталось, что досталось. Вместо того чтобы объединиться и опять стать целым — уникальным по сути, они продолжают пенять друг на друга и каждый свою «половину» выставлять в арьергард, выпячивать и превозносить.
Но что одна половина яблока без другой?
И какая из двух главная?
Чушь. Еще одна, рядовая для человека глупость, а их нет числа.
— Сам откуда? — спросила капитан.
"Генджеба", — но она все равно не знает такую. Человек вообще удивителен в своих знаниях, принимая только то, что может объяснить. А остальное отвергает.
— Станция Амир, пятая колония, — выдал удобное для разума женщины.
— Далековато занесло.
"Что есть, то есть. В этом могу только согласиться с тобой".
— Ладно, — перестала пытать себя, мучаясь над разгадкой собственных ощущений, отдала документы и кивнула сержанту:
— Третий отряд. Сегодня отдыхайте, знакомьтесь с составом, командиром. Утром на дежурство.
— Есть, — заверил, с трудом борясь с ленивой зевотой.
Провалиться бы эйше!
Сержант проводил меня в комнату на пятом этаже станции и ушел, напрочь забыв обо мне уже по дороге.
Я огляделся — человеческий уют меня давно потряс, поэтому сейчас даже не удивил.
Две кровати, шкафчики встроенные в стену, дверь в душевую, все собственно. Никакой поэзии эстетики — сплошная казарменная проза.
Я бросил сумку под кровать и сел, заскучав. Что-то подсказывало мне, что моя эйша затянется. За цикл ни единого намека на финал.
Я растянулся на постели и уставился в потолок: может и правы человечки, обитая только на уровне материи? Вот был бы я как они, не пошел бы наповоду архаичного обряда, не записался бы на службу Спасения, послушав свой внутренний вектор — куратора, как всегда — без раздумий. Он никогда ни меня, ни нас не подводил, не думаю, что подведет сейчас, но все же дорога к финишу что-то затягивается, а мне хотелось быстро проскочить первый этап и уже двигаться к финалу, планировать возвращение.
В комнату зашел молодой, стриженный парень в голубой, как у всех на этой станции, форме:
— Новенький? — улыбнулся, протягивая мне руку. — Олег.
— Кай, — проигнорировал его лапку.
К чему я категорически не желал привыкать, так к рукопожатиям, как любым соприкосновениям и физическим контактам с людьми, оставляющем слепок чужой и чужеродной мне энергетики. Странное и страшное приветствие — обмен сиюминутным настроением и состоянием, как заразой. А оно мне нужно? Я уважаю целостность другого, как и свою, и мне ничего не надо от них. Как и они сами не нужны.
Парень сел напротив на постель и тяжело уставился на меня — не понравилось, что руку не подал. Удивительно, им элементарное неясно. Только я не учитель в азы их посвящать.
— Крутой, да? — прищурился, задирая меня, но внутри злости не было, я чувствовал, что он отдает всего лишь долг непонятным мне ритуалам.
— Нет. Я с Амира, у нас за руку здороваться не принято, так что ничего личного.
— Ааа, — успокоился. — Давно прибыл?
— Минут пять назад. Сюда. На станцию утренним рейсом.
— Уже определили куда?
— Третий отряд.
— Оо, — сморщился кисло. — Самое дерьмо. Не повезло тебе.
"Не поверишь — чхать".
— Что ж тебя так сразу к третьим?
"Месть. Кажется, именно так это называется у вас. Капитан что-то почувствовала, но понять не смогла, а я, ясно, крайний. Не первый раз. Но до чего примитивно".
— Куда поставили.
В комнату заглянула миловидная девушка и, улыбнувшись мне, прошла к Олегу. Они были связаны, я это видел, но у мужчины интерес к ней был прост — инстинкты превалировали над нам, впрочем, не над одним. "Хочу", — вот что им двигало, когда те самые инстинкты сошлись с центром удовольствия и выдали нужные параметры объекта удовлетворения. Сигнал поступил в зрительную и обонятельную систему, те нашли подходящую женщину, речевой аппарат довершил дело. Все. Опять просто, примитивно, без всяких изысков и загадок.
А вот женщины были немного другими: одни примеривали партнера, другие подчинялись тому же инстинкту, что и мужчины, третьи — продукту интуиции, что заставляло шалить сердце и волновать душу. У третьей категории разум не котировался, он отключался напрочь. И они были доступны, всегда готовы оказаться в подчиненном положении. Оказаться во власти чувств, что приводили их во власть мужчины.
Простая система, очень скучная.
Что я здесь ищу? — подивился сам себе и кивнул женщине, предугадывая все ее вопросы, что реестром прошли в глазах:
— Кай, новенький, третий отряд.
Олег обнял ее, заулыбался:
— А это твой диспетчер — Юля.
— Очень рад, — выдал ей пустую и наскучившую уже свой фальшивостью фразу вежливости. Глупышка уставилась на меня во все глаза. Забавно, но только женщины отчего-то реагировали на меня, мгновенно начинали волноваться, тревожиться. Я слышал, как учащалось их сердцебиение, как мозговые файлы что-то лихорадочно пытались отыскать. Но отыскивалось разное, в отличие от одинаковой реакции. Кто-то принимал сигнал души к осторожности за влечение, кто-то правильно на него реагировал и держался от меня подальше, инстинктивно зачислив в разряд странных, опасных.
Эта была раскрыта как книга, она находилась в поисках партнера, который заведет ее в самые дебри инстинктов и ощущений, ухнет на глубину бездны эмоций, искренне надеясь, что ввергнет в пучину страсти и поднимет на немыслимые высоты романтики.
Удивительные существа. Не успевая сложить одно с другим, просто не зная, что откуда возникает в них, они стремятся черти куда. Торопливы? Боятся опоздать на свой «звездолет»? И не понимают, что могут вскочить на другой, и потому пропустить свой.
Глупо, но для них нормально.
А для меня — скучно.
Эйша, — напомнил себе.
Кого я, собственно, хотел встретить в толпе примитивов? Пошел по пути наименьшего сопротивления и получил бонус, увеличив тем дорогу к финишу. Впрочем, я на станции Спасателей, на Араксе, в самой неспокойной зоне. Здесь доведется и повидать и повстречать. Надеюсь не только представителей человеческой цивилизации.
Я чуть не зевнул. Никак не могу привыкнуть к смене режима. Бодрствование днем меня убивало, все время хотелось в спячку, уютно устроившись, где-нибудь уж не на земле, так хоть на полу. Но люди спали на постелях, мягких и тем разнеживающих, усыпляющих разум, но не дающих отдыха. Многие так и не просыпались после — ходили сонными, разбитыми, но удивительное дело, не стремились стряхнуть оцепенение, уничтожить его причину и следствие, а вновь забирались в нее — в постель.
Странные они.
Взять хоть этих двух, что сидят напротив: одна думает — к
