Книги в электронном варианте скачать бесплатно. Новинки

Скачать бесплатно книги в библиотеке booksss.org

расширенный список авторов: А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
A B C D E F G H I j K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Главная
Бизнес
Интернет
Юмор
Психология
Разное
Как читать скачанную книгу?

К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской

Автор(ы):Сергей Аверинцев

Аннотация книги


Опубликовано в: Древнерусское искусство и художественная культура домонгольской Руси. М., "Наука", 1972, с. 25–49.



Скачать книгу 'К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской' Сергей Аверинцев

Скачивание книги недоступно!!!




Читать первые страницы книги

К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской

Опубликовано в: Древнерусское искусство и художественная культура домонгольской Руси. М., "Наука", 1972, с. 25–49.

Тема этой работы одновременно и узка, и широка почти до неисчерпаемости.

Она узка постольку, поскольку дело идет о простом вопросе: что могло означать в первой половине XI столетия имя Софии, "Премудрости Божией", которому был посвящен в 1037 году киевский храм — как ровно за пять веков до того, в 537 году константинопольская Айя-София, а через несколько десятилетий после того соборы Новгорода и Полоцка?

Или еще уже: каков смысл греческой надписи, идущей по краям полукупольного свода главного алтаря храма, вокруг изображения Богоматери Оранты? Надписьэтасодержит, какизвестно, 6 стих 45 псалма: О Θεός εν μέσω αυτής, και ου σαλευθήσεται, βοηθήσει αύτη ο θεός το προς πρωί πρωί. Но как следует переводить первые слова стиха: "Бог посреди нее" (буквальный грамматический смысл), или "Бог посреди него" (ибо в псалме речь идет о пребывания Бога внутри города, — слово "город", πόλις, по-гречески женского рода)? Посреди чего или, может быть, кого? Какова связь понятий: София, Богоматерь, город и, наконец, стена (ибо именовалось же это изображение Оранты "Нерушимая Стена")? Итак, исследуются символические сцепления, стоящие всего-навсего за одной краткой надписью.

Но эта же тема бесконечно широка, поскольку речь должна коснуться чрезвычайно долгой и сложной предыстории тех символов, понятий, идей и мифологем, которые запечатлены в этом посвящении храма и в этой надписи. Заключительная точка интересующего нас пути ясна — она лежит в XI веке; но начало пути относится ко временам "пращуров любомудрия", к тем начальным эпохам средиземноморской цивилизации, когда в Ионии и в Иудее совершалась переработка смутных древнейших мифологических образов в осмысленные и высветленные символы философского умозрения.

Здесь сразу же необходима оговорка. История культуры, которая есть в своей существеннейшей части история человеческой символики, имеет свою "арифметику" и свою "алгебру". Первая занимается теми значениями символов, которые текстуально засвидетельствованы для данной эпохи, для данного — и притом возможно более узко взятого — культурного круга. Полезность такого анализа и его принадлежность к позитивному историко-культурному знанию никому не придет в голову брать под сомнение. В рамках "арифметики" мы имеем право привлекать для выяснения смысла памятника первой половины XI века только тексты этого же столетия (т. е. прежде всего "Слово о законе и благодати" митрополита Илариона). Но что делать с теми фактами, которые мы встречаем в русле той же самой мировоззренческой традиции, в том же самом потоке, но, так сказать, выше по течению? Может ли до конца исчезнуть из состава не прерывающегося потока традиции то, что однажды в него вошло? Вопрос стоит так: мы знаем, что христианство преемственно по отношению к Ветхому Завету, и мы знаем, что оно пришло на Русь в греческих мыслительных и словесных формах вытекает ли из этого, что те символические сцепления, которые текстуально засвидетельствованы лишь для отдаленных эпох иудейской веры и эллинской мысли, могут иметь хотя бы косвенное касательство к интерпретации древнерусского христианского памятника и текста?

Отвечать на такой вопрос следует с большой осмотрительностью. Ясно, что в памятнике XI столетия бессмысленно искать содержание мысли израильских пророков или греческих мудрецов с той непосредственной осязательностью, с которой мы вправе искать в нем содержание мысли того поколения русских людей, глашатаем которого был митрополит Иларион. Но это древнее мыслительное содержание и не отсутствует там в том смысле, в котором оно заведомо отсутствует в памятниках, скажем, ацтекской цивилизации. В плоде тоже "нет" породившего его цветка, но его там "нет" по-иному, чем в плоде другого растения или в кристалле, и природа этого цветка имеет существенное касательство к природе плода.

Здесь дело идет о высшей математике гуманитарных наук, в которой есть свои "бесконечно малые", не поддающиеся недвусмысленному обнаружению сами по себе, но весьма осязательно влияющие на общий баланс. Обойтись без их учета невозможно, — в особенности же при работе над тем специфическим материалом, о котором идет речь в этой статье.

Ибо, во-первых, столь высокоразвитая и жизненная традиция, как христианство, к концу своего первого тысячелетия являет такую сквозную целостность и замкнутость, такую степень взаимной "пригнанности" входящих в ее состав символических структур, что в каждом фрагменте его содержания уже как бы дано в свернутом виде все целое. Иначе был бы невозможен известный каждому исследователю средневековой культуры феномен, когда заведомо не столь уж начитанный автор рассуждает на темы мистического умозрения так, как если бы в совершенстве изучил тексты Плотина и Прокла, — просто потому, что коль скоро зерно христианизированного неоплатонизма через посредство Псевдо-Ареопагита вошло в состав общехристианской традиции и органически с ней срослось, это зерно может вновь и вновь самопроизвольно развертывать из себя все многообразие форм неоплатонического философствования. Поэтому за спиной средневекового деятеля Церкви, государства или духовной культуры, если он работает в послушании традиции, всякий раз стоит вся эта традиция со всем своим прошедшим, хотя, разумеется, не как предмет исторического знания в современном смысле, а как смутно угадываемая глубина древности, мудрости и святости. Но для человека значимо не только то, что он "знает" в рационалистическом смысле этого слова.

Здесь можно заметить, что, во-вторых, средневековый человек был гораздо более нас склонен эмоционально переживать невыявленные для него значения литургической, художественной и тому подобной символики. За понятным смыслом явственно присутствовала некая "премудрость", некая смысловая перспектива, просвечивание иных значений, которые совсем не нужно было логически выяснять для того, чтобы прочувствовать факт их существования. Обладает ли человек этим невыясненным имплицированным смыслом символа? На этот вопрос можно с равным основанием дать как положительный, так и отрицательный ответ: такова диалектика символических импликаций. Но средневековье видело только позитивную сторону этой диалектики (отсюда, между прочим, роль, которую оно приписывало вере, т. е. приятию некоторого невыясненного и до конца невыяснимого мыслительного содержания).

Наконец, в-третьих, исследуемые в настоящей статье образы, мифологемы и идеи относятся к особо устойчивым достояниям человеческой духовной и душевной жизни. Мы увидим, как они возникают задолго до рождения христианства и, войдя в христианский круг символов, вновь и вновь выплывают, удерживая изначальную свою суть.

Все это обосновывает наше право и нашу обязанность — предпослать разбору самого памятника и текста краткий обзор предыстории символа Софии по обеим линиям этой предыстории: греческой и библейской.

Когда мы говорим "София Премудрость Божия", мы просто употребляем на правах русского имени собственного транскрипцию греческого имени нарицательного: σοφία и означает "мудрость". Это слово, в своих исторических судьбах предопределенное к тому, чтобы в грекоязычной иудейской литературе эллинизма послужить эквивалентом библейского hkmh, до этого многие века жило своей жизнью в языке быта и в языке философии. Мы должны уделить этой жизни хоть немного внимания.

Как только что было сказано, исследуемое слово имеет касательство к двум сферам: сфере быта и сфере умозрения. Но изначально самого разделения этих сфер не существует: для архаического мышления все есть быт, но одновременно все есть миф, который и заменяет начальным эпохам культуры умозрение. Если мы будем присматриваться к слову σοφία с учетом законов мифомышле-ния, мы должны обратить внимание на то немаловажное обстоятельство, что это слово (как и соответствующие ему существительные древнееврейского, латинского, русского и прочих языков) — женского рода: ή σοφία. Мудрость — это она. Это свое свойство σοφία разделяет с другими греческими обозначениями "добродетелей" (например, "целомудрие", "благоразумие", "благочестие" и прочие слова этого ряда по-гречески и по-латыни женского рода, чем и объясняется традиция их аллегоризирования). Но "женственность" σοφία имеет в контексте мифомышления особый смысл. Дело в том, что по устойчивой схеме мифа, имеющей широкое распространение в самых различных культурах Евразии, мудрость принадлежит деве (или, что то же, мудрость есть дева). Мужчина может стать вещим лишь через вразумление от девственной богини или полубогини. Так, в "Старшей Эдде" Сигрдрива, разбуженная Сигурдом дева-валькирия, поет ему в поучение "заклятья благие и радости руны". Так, в римской легенде царь-миролюбец, царь-праведник Нума Помпилий, властью таинственного ведения учреждающий новые обряды, обязан этим ведением нимфе Эгерии. Специально в греческом мифе образ девственной вдохновительницы и водительницы мужей выявляется в ряде фигур, среди которых можно упомянуть муз: но с наибольшей сосредоточенностью и четкостью эта идея реализована, конечно, в Афине Палладе. Уже у Гесиода Афина осмыслена как перевоплощение изначальной Мудрости: правда, последняя здесь обозначаетсяне словомσοφία, ноегосинонимомμῆτις."Разумностью" (φρόνησις) называет Афину Демокрит. В своем качестве Мудрости Афина являет ряд интересных для нашего дальнейшего рассмотрения свойств. Во-первых, она, как было сказано, девственна: "античная мифология представляет себе Афину Палладу обязательно как деву, причем деву не по случайности, но принципиально и непреложно". Но ее девственности присуще и некое материнство: "бегущая ложа многодаровитая матерь художеств" — именует ее орфический гимн. Она есть мать в силу своей творческой плодовитости, а также потому, что она хозяйка, а именно — хозяйка городов, "Градодержица" (

Книгу Сергей Аверинцев К уяснению смысла надписи над конхой центральной апсиды Софии Киевской скачать бесплатно,

Другие произведения авторов/автора



Между средневековой философией и современной реальностью
Между средневековой философией и современной реальностью
К истолкованию символики мифа о Эдипе
Несколько мыслей о «евразийстве» Н. С. Трубецког
Собрание сочинений. Переводы: Евангелие от Матфея. Евангелие от Марка. Евангелие от Луки. Книга Иова. Псалмы Давидовы
Древнееврейская литература
Литературы византийского региона XIII—XV вв
История всемирной литературы: В 8 томах статьи
Беседы о культуре
Литературы византийского региона
Воспоминания об Аверинцеве Аверинцева Н. А., Бибихин В
Статьи не вошедщие в собрание сочинений вып 2 (О-Я)
Статьи не вошедщии в собрание сочинений вып 1 (А-О)
Воспоминания об Аверинцеве Аверинцева Н. А., Бибихин В
Две статьи и одна лекция
Два рождения европейского рационализма и простейшие реальности литературы
Мы призваны в общение
Эволюция философской мысли
СОФИЯ-ЛОГОС СЛОВАРЬ
Премудрость в Ветхом Завете
Вслушиваясь в слово
Британское зеркало для русского самопознания, или еще раз о «Сельском кладбище» Грея-Жуковского
Воспоминания об Аверинцеве. Сборник.
Cмысл вероучения и формы культуры
О страхе Божием и общем спасении
Истоки и развитие раннехристианской литературы
Как все ценное, вера — опасна...
Богословие в контексте культуры
Брак и семья: несвоевременный опыт христианского взгляда на вещи
История Церкви в ХХ веке. Послесловие.
Поэтика ранневизантийской литературы
У истоков поэтической образности византийского искусства
Софиология и мариология: предварительные замечания
Было дело в доме Симона
Скворешниц вольных гражданин
Опыт петербургской интеллигенции в советские годы — по личным впечатлениямн
Похвальное слово филологии
Образ античности в западноевропейской культуре XX вь
Обращение к Богу советской интеллигенции в 60-70-е годы
Ритм как теодицея
Послесловие к энциклопедическому словарю
Поэзия Хильдегарды Бингенской (1098-1179)
О Симоне Вейль
Попытка говорить спокойно о тревожаще
О духе времени и чувстве юмора
Христианская философия как проблема для себя самой.
AD FONTES!
Византийский культурный тип и православная духовность
К дефиниции человека
О перспективах христианства в Европе: попытка ориентации
Собрание сочинений
Воспоминания об Аверинцеве Аверинцева Н. А., Бибихин В
Воспоминания об Аверинцеве. Сборник.
Воспоминания об Аверинцеве Аверинцева Н. А., Бибихин В
Воспоминания об Аверинцеве Аверинцева Н. А., Бибихин В
Образ Иисуса Христа в православной традиции
Византия и Русь: два типа духовности
Христианство в истории европейской культуры
Образ Иисуса Христа в православной традиции
Эволюция философской мысли
На перекрёстке литературных традиций
От берегов Босфора до берегов Евфрата
Символика раннего средневековья
Христианство в истории европейской культуры
Византия и Русь: два типа духовности
На перекрёстке литературных традиций
Собрание сочинений. Переводы: Евангелие от Матфея. Евангелие от Марка. Евангелие от Луки. Книга Иова. Псалмы Давидовы
Казусы «христианизации » немецкой поэтической лексики в русских переводах
Стихи о Рождестве
О некоторых константах традиционного русского сознания
α
Русское подвижничество и русская культура
Моя ностальгия
Тема чудес в Евангелиях: чудо как деяние и чудотворчество как занятие
Лекция "СРЕДНЕВЕКОВЬЕ" 16 апреля 1987
Две статьи и одна лекция
Роскошь узора и глубины сердца: поэзия Григора Нарекаци
Две статьи и одна лекция
Добрый Плутарх рассказывает о героях, или счастливый брак биографического жанра и моральной философии
Несколько соображений о настоящем и будущем христианства в Европе
Премудрость создала себе дом
Авторство и авторитет
Top-10
авторов книг
А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я