Дмитрий Евгеньевич Галковский

АНДЕРГРАУНД

I

Вл. Гусев ходил по своему кабинету из угла в угол и говорил: "Галковский, вашу книгу надо печатать только целиком, там всё связано, на месте, при разрыве происходит катастрофическое понижение уровня. То есть читать можно, но "события" нет. Печатайте только целиком. И второе — не надо вам в "Наш современник". Это вам именно я, как человек в общем "почвеннических" взглядов, говорю. Не нужно вам этого — затравят. Будьте "над схваткой".

Я слушал и думал: "Верно всё говорите и сам я это знаю. Да ведь НЕКОМУ ПОМОЧЬ. Вы же не поможете. Зачем вам это. И стадо литературных обезьян сделает со мной всё что угодно. Напечатают 1/20 часть для смеха, чтобы было куда бить, назовут подлецом, антисемитом, евреем и гермафродитом; сделают передачу на телевидении, смонтировав из полуторачасового выступления двухминутную реплику наглого кретина, вообще сделают ВСЁ ЧТО МОЖНО."

И в общем уже сделали. Вплоть до того, что в каком-то кегебистском листке ("Русский вестник") под моей фамилией сначала опубликовали текст совершенно мне не принадлежащий, а затем после моего протеста вместо извинения "окрестили" Антихристом Русского Народа. Что ж, ладно. Теперь, по поводу сделанного позволю себе в свою очередь тоже сделать некоторые обобщения.

II

Когда умер отец, мне, 17-летнему сыну, досталась в наследство электробритва. Она лежала передо мной на столе, а я обхватил голову руками и плакал. Плакал не только от горя, но и от стыда. Отец был умный, трудолюбивый человек. Он всё-таки прожил 52 года и всё жизнь работал. В результате же — ничего. "Электробритва", которой нельзя было пользоваться, потому что в морге ей брили отцовский труп. Всё. Ещё кое-какие дореволюционные книги — но это из растасканной по разным углам библиотеки деда. А от отца, родившегося в 1924 и умершего в 1977 году, — ничего. Но ведь так не бывает, чтобы НИЧЕГО. Значит, кто-то ВЗЯЛ.

"Перекрыли кислород". Очень советское выражение. Просто, гигиенично: какая-то мразь крутанула краник, а за стеной человек захрипел от удушья. Русским — образованным, русским — горожанам, русским — "с правилами" в известный момент перекрыли кислород. Так, что они приходили вечером домой, утыкались в подушку и плакали от бессильной злобы. Невозможно представить тот чудовищный груз травли и преследований, который обрушился на русские образованные классы после 17-го года. При безудержном восхвалении и колоссальных привилегиях, как из рога изобилия высыпанных большевиками на "чёрных русских", "глупых русских", всё что хотя бы на йоту возвышалось над уровнем серого деревенского болота подвергалось осмеянию и искоренению. Дворян и предпринимателей старались уничтожить сразу.

Остальных ставили в положение "лишенцев", потомственных ничтожеств — детей дегенератов и люмпенов. Жизнь в СССР этих людей — выходцев из семей русских мещан и священников — это постоянное нахождение в "пограничной ситуации". В положении придурков, которые, кривляясь и гримасничая, получают законное право подбирать объедки у ограды монгольского табора. При этом у деревенского хамья было "сто путей, сто дорог". Детей пастухов и лакеев охотно принимали и в МГИМО. Чтобы не было КОНКУРЕНТОВ. Русские чтобы были (вот они — русские), а конкурентов — не было.

Сколько я вынес издевательств и несправедливостей со стороны инородцев только за то, что я русский и, несмотря на это, умнее и талантливее их. Мне бы охотно простили пьяную блевотину или доносы "по начальству" (я же — русский!). Но Шопенгауэра и Платона не простили, и не могли простить. Потому что — конкурент…

III

Но всё это не идёт ни в какое сравнение с издевательством со стороны русского крестьянства. Во-первых, разумеется "еврей": чищу зубы, не ругаюсь матом, не пью. (Замечу в скобках, что говорить об антисемитизме крестьян так же нелепо, как говорить о космополитизме евреев, всегда, в любом культурном окружении сохраняющих свою еврейскую сущность и никогда не выступающих с наднациональной позиции космополита (гражданина мира). Крестьянин (гражданин крестьянского "мира") вполне интернационален — как только он выламывается из естественной последовательности деревенской жизни и начинает "рассуждать". Все юдофобские декларации идеологов современной русской деревни являются либо выражением комплекса неполноценности перед городской культурой в целом, либо следствием конкретной обиды за то, что "не взяли в дело" или просто "маловато будет". Это так же нельзя называть антисемитизмом, как своекорыстную ненависть крестьян к русским помещикам — русофобией.)

Да, во-первых, на уровне интеллектуального оформления элементарных эмоций — "еврей", то есть "чужой", "ничтожный", "жестокий". Но, во-вторых (и это главное), — я чувствовал в этих людях животный, подсознательный и поэтому абсолютный и безнадёжный страх — страх САМОЗВАНЦА. Страх разбогатевшего "трудами неправедными" беглого холопа перед нищим и ограбленным ХОЗЯИНОМ. Человеком, который знает про него ВСЁ. Вообще ВСЁ. Это было видно — сразу. И в сложившем на столе ладошки лысом подполковнике, и в принимающем экзамен пьяном профессоре, и в слесаре-сокурснике. Все они, общаясь со мной, внутри, в глубине души — понимали. Вообще мне кажется, что Казимир Малевич, рисуя треугольный и квадратный крестьянский мир, на самом деле весьма РЕАЛИСТИЧНО выразил мировосприятие крестьянина. Суть деревенской жизни — анализ и расчёт. Примитивный геометрический анализ (положение солнца, влажность почвы, цена пуда зерна) и примитивные, доведённые до автоматизма физические действия (разрыхление почвы, помол муки, продажа). Постоянная, ежедневная калькуляция — вот основа деревенской жизни, скрывающаяся за декорумом лаптей и библейских бород. А чтобы было удобнее считать (и высчитывать) — реальность "генерализируется". Дом превращается в квадрат, ёлка — в треугольник. Человек — в нехитрый геометрический узор. Геометрический узор "Галковский" таил в себе скрытую угрозу. И из него начинали вычитать другие вещи. "Галковский" минус квадрат-дом, "Галковский" минус ромб-образование, "Галковский" минус круг-жизнь.

Как соотносилось это жестокое и примитивное восприятие мира с духовной жизнью русских образованных классов до революции? В общем — никак. Каков был образ русского крестьянина в русской культуре XIX века? Это был образ русского мужика Марея, по ногтю которого полз Достоевский и обливался мазохистскими слезами: "О великий мужик Марей!" Предполагалось, что марей не выдаст, надёжа-марей страдания примет за грехи мира, за правду. А калькулятор-марей с первой подачи родственников сдал. Картина, любовно оттачиваемая русскими: задохлик-очкарик, целующий сапоги следователю, и марей, молчащий на дыбе. Но реально-то… Каков образ крестьянина в мировой культуре? Начиная с Древней Греции? От Испании и до Китая? — Трусливый, тупой и ленивый человек "себе на уме". Вот "тип крестьянина". Причём тип именно в реалистической ветви мировой культуры. И каково же поведение этого человека, столкнувшегося с обвинением в идеологическом преступлении, попавшего в подвалы оруэлловского "Минлюба"?

Там, где интеллектуал-гуманитарий, да и вообще горожанин окажет пускай слабое и даже жалкое, но сопротивление, некоторое упорство перед аппаратом идеологической ломки (просто потому, что он знает и понимает, ЧТО ЭТО ТАКОЕ и чего и зачем хотят от него), то при этих же обстоятельствах крестьянин, визжа от страха, будет делать всё что угодно, причём с внутренним, но вполне явным желанием выслужиться перед Государством и стать своим, "советским". Это вообще — крестьянин как таковой. А уж собственно русский мужик оказался просто сволочью и предателем. Это русский мужик хотел сжечь на костре русского помещика и русского писателя Бунина, это русский мужик, по словам Гиппиус, "со смехом и семьями" отрекался от христианства ещё в 17–18 году, это русский мужик, глупый и жадный, за дешёвые покупки большевиков личардой верным грабил и убивал "белых русских", русских горожан, потому что еврейские горожане пообещали ему больше (и проще — "убил и съел"). Это русский мужик сам себя разорял и обрекал на голодную смерть в период сталинских "хлебозаготовок" и коллективизации. Николаевскую железную дорогу построил граф Пётр Андреевич Клейнмихель, а русский мужик, хам-недоучка, построил дурацкий "бам". Воняющие потом деревенские мужики, кувыркающиеся в железном ведёрке "орбитальной научно-исследовательской станции "Мир" — ("Война и миръ") — вот символ дешёвого "использования" деревенской тупости и тщеславия. Это АНДЕРГРАУНД. Советскую власть придумали не в русской деревне. Наоборот, те, кто её придумал, русскую деревню презирали. Но строили советскую власть руками русского мужика, и он, науськанный, перебивший и ограбивший своих ХОЗЯЕВ, оказался глупым, голым дурачком, дурачком, которого используют "за так" — "Ты нам пуд зерна, а мы тебя сегодня бить не будем".

IV

Здесь мы и подходим к теме андерграунда, к тому, что такое андерграунд и кто же является андерграундом в структуре нашего общества.

Что же такое андерграунд? Это часть общенациональной культуры, находящаяся на обочине жизни, нечто, с одной стороны, гонимое и презираемое, а с другой стороны — достойное презрения. Андерграунд — это нечто скрывающееся, боящееся дневного света. Андерграунд как слой людей — это "подполье", знаменитое русское слово, к концу ХХ века довольно сильно потраченное. Можно сказать точнее и проще — андерграунд — это ПОДОНКИ. Нечто не живущее на дне, но на дно опустившееся. Наиболее простой пример андерграунда и андерграундной жизненной ситуации — мезальянс, наркомания, психическое заболевание. Андерграунд — это ошибка. В каждом конкретном случае, поскольку человек свободен, относительная. Но в целом — абсолютная. Конкретная личность может оказаться на дне жизни случайно, то есть "несправедливо". Но сам придонный слой есть осуществление закономерности.