Борис Бабкин

Ребус старого пирата

Самолет летел, едва не задевая верхушки деревьев. По небу шарили мощные лучи прожекторов.

– Он низко идет! – раздраженно кричал кто-то. – Какого хрена небо высвечиваете?!

– Как ты? – крикнул сидящий на месте штурмана мужчина.

– Нормально! – отозвался пилот. – Мы оторвались.

– Они нас давно потеряли. Горючего хватит?

– Нет. Придется прыгать. Мы уже над Россией.

– Хотелось бы.

– В чем дело? – спросил полковник ВВС США.

– Русские истребители, – прозвучал ответ.

– Возвращайтесь! – приказал полковник. – Не хватало еще войны с союзником.

– Кто с тобой был? – Темнокожий сержант ВВС ударил ногой мужчину с окровавленным лицом.

– Я не понимаю, о чем вы, – промычал тот. – Я…

Сержант снова пнул его. Двое солдат стали его избивать.

– Хватит! – бросил вошедший мужчина в штатском. – Живой?

– Почти, – простонал избитый.

– Снять наручники, – приказал штатский.

Один из солдат, присев, отстегнул наручники и отошел в сторону.

– Объясните, что происходит? – Избитый с трудом поднялся. – Я ничего не понимаю…

– Я капитан четвертого отдела ЦРУ Генри Джойс, – представился штатский. – Как вас зовут?

– Жак Дюпелье, – хрипло ответил избитый. – Скажите, капитан, в чем дело? Я был в плену у нацистов с сорок третьего года в концлагере под Бременом. Освободили меня ваши. Я был на корабле вместе с вашими военными, которые…

– Хватит! – неожиданно гаркнул капитан. – Тебя нет среди прибывших в США. Фотографии всех есть, а твоей нет. – Он выдохнул сигаретный дым. – Как ты сюда попал? Справки о тебе тоже нет. А ты хорошо говоришь по-английски.

– Моя мать англичанка. Я с детства говорю на двух языках. Родителей убили немцы. Я был во французском Сопротивлении. Меня задержали во время облавы и отправили в лагерь.

– Мы тебя расстреляем, – спокойно проговорил Джойс и, схватив Жака за грудки, рывком поставил на ноги. – Кто с тобой был?! Где четвертый?!

– Я ни в чем не виноват, – растерянно произнес Дюпелье.

– Как ты попал на Аляску? – спросил Джойс.

– В лагере я познакомился с двумя канадцами. И мы решили пробираться в Канаду. Можете проверить. Они живут в Доусоне. Там я познакомился с Гарри Дэниэльсом, он и предложил поехать на Аляску. Поэтому я…

– Что ты делал около военного аэродрома? – перебил офицер.

– Я не знал, что здесь аэродром. Просто ехал мимо, вез продукты рабочим. И вдруг сирена, стрельба, и меня…

– В камеру его, – приказал капитан. – И не трогать.

Близкий разрыв сильно тряхнул самолет.

– Вернулись на родину! – Пилот выругался.

– Они же не знают, кто мы! – сказал второй.

– И лучше бы не узнали, – пробормотал летчик.

– Ты с парашютом прыгал, Морозов?

– Только однажды. А вы, Мирославский, кстати, где научились?

– Плохая у тебя память, я же…

– Я спросил, где вы научились так драться?

– Мой дед в совершенстве владел джиу-джитсу. И еще уроки отца. – Неожиданно пилот заорал: – Прыгай!

– Вон самолет! – крикнул солдат. – Он беззвучно летит. Падает!

Солдаты бросились на землю. Стоять остались двое – старшина и коренастый капитан. Метрах в трехстах от них раздался мощный взрыв.

– Салаги, – пренебрежительно проворчал старшина. – Вот ведь…

– Товарищ капитан! – раздалось издали. – Двое на парашютах!

– За ними! – приказал офицер. – Если ответят по-русски, кончать на месте эту мразь.

– Москва на проводе. – В кабинет вошел капитан НКВД.

– Знаю, – кивнул полковник. – Я разговаривал с наркомом. Американцы заявили, что двое неизвестных захватили в Уэйлсе двухместный самолет. Ранены двое часовых и двое покалечены. Но это скорее всего акция спецслужб. Если мы захватим агентов, американцы потребуют их выдачи. Это что-то новенькое. Надо брать этих летчиков.

– Двое спустились с парашютами. – В кабинет вошел старший лейтенант-пограничник. – Их преследует наша группа.

– Одного хотя бы живым надо взять, – сказал полковник. – Впрочем, если и обоих положат, невелика беда, – вздохнул он.

– Морозов! – отрезав стропы тащившего его по земле парашюта, крикнул Мирославский. – Иван!

– Здесь я, – послышался голос из густого стланика.

Мирославский бросился туда.

– Что с тобой? – Он отрезал стропы повисшего на деревьях парашюта.

– Что-то с ногой, – ответил Морозов. – Дома мы, Евгений! – радостно закричал он. – Дома!

– Я бы не особо веселился, – буркнул Мирославский. – Даже если половина из того, что говорят о вернувшихся на родину пленных, правда…

– Чепуха все это. Ведь мы не сдавались, нас взяли, когда мы были без сознания. А как в Америку попали, объясним, нам поверят.

– Тут они! – раздался веселый возглас.

– Товарищи! – поднявшись с помощью Мирославского, закричал Морозов. – Я офицер девя…

– Паскуда ты! – Солдат сбил его прикладом. На Мирославского бросился второй. Пропустив над собой приклад автомата, Евгений ударил солдата по колену и, поднимаясь, отправил его в нокаут. Ногой достал подбородок другого. Тот упал.

– А ты говорил, чепуха, – поднимая Морозова, процедил Мирославский. Ударила автоматная очередь. Мирославский, сбив на землю товарища, выхватил револьвер.

– Не стреляй! – попросил Морозов. – Это ведь наши…

– Сдавайтесь, предатели! Может, и поживете немного!

– Мы свои! – приподнявшись, крикнул Морозов. – Я политрук…

– Сволочь ты! – ответили с той стороны. – Место твое на… – И тут же раздались автоматные очереди. В плечо Морозова вонзилась пуля.

– Уходи, Евгений, – простонал он. – Хотя бы ради наших…

– Сдурел? – Мирославский взвел курок «кольта». – Не уйду…

– Уходи! – Морозов схватил автомат. – Хотя бы ради того, что мы знаем. Уходи, Мирославский! – Он выпустил короткую очередь в сторону преследователей. – Убьют обоих! Уходи! – Он снова выпустил очередь. В ответ ударили автоматы и ручной пулемет.

– Вот мы и на родине, Морозов, – вздохнул Евгений и положил руку ему на плечо. – Прощай, Иван.

– Прощай. И спасибо тебе. – Морозов слабо улыбнулся.

– Бросьте оружие, гады! – послышалось вблизи. – Не уйти вам, фашистские прихвостни!

Морозов смотрел вслед сбегавшему в распадок Мирославскому. Пошевельнулся один из четырех солдат. Морозов ударил его по голове прикладом.

– Прости, солдат, – прошептал он и, выпустив очередь в сторону преследователей, вжался в землю. – Под Киевом так по нас немцы били, – простонал он, сунул ствол автомата в рот и закрыл глаза. «Сколько раз представлял себе, что застрелюсь, – думал он. – Но даже предположить не мог, что застрелюсь на Родине». – Послышался топот, и он понял, что к нему бегут несколько человек. – Удачи тебе, Мирославский!.. – Морозов нажал на курок.

Скатившись в узкий распадок, Мирославский замер. Загремели автоматные очереди.

– Живым я не дамся вам, братья-славяне! – Он вытащил «кольт». – Стрелять в вас не буду, все-таки свои. Вы нарушителей ловите, а ведь мы на Аляске захватили самолет и удрали от американских истребителей. Вот так… – вздохнул он. – А я вроде как и погибать права не имею. А что я могу сказать, если возьмете сына расстрелянного в тридцать седьмом врага народа?.. То, что я воевал за вас, вам плевать. Вы меня даже не расстреляете, а в лагерь сунете. В плен, теперь советский, я не пойду, хватит с меня немецкого. Если там надежда была, что придут наши и освободят, то здесь на что надеяться? – Послышался приближавшийся собачий лай. – Это плохо! – Мирославский достал из кармана кисет и вошел в ручей. Пробежав метра три, вернулся. Осторожно поставил ногу на плоский камень, посыпал свои следы порошком из кисета и медленно пошел вверх по сопке.

– Вот тут он в ручей вошел, – проговорил проводник овчарки. – Дальше не пошел, собака след взяла бы.

– Вон в ту сторону двинулся! – увидев сломанные ветки, крикнул один солдат.

– Вперед! – скомандовал старший лейтенант.

– Застрелился, гнида, – усмехнулся капитан. – Видать, столько у него…

– Да что-то непонятно мне, – перебил его старшина. – Он ведь не по нас стрелял, а вверх. Ну чтоб просто…

– Хватит, Харин! – остановил его офицер. – Молчи. Я тебя знаю, поэтому никому ничего…

– Так я тебе, капитан, и говорю! – Старшина усмехнулся в усы. – Неужели ты не понял, что этот мужик…

– Хватит, – повторил капитан, – договоришься, старшина, сам знаешь, какое время сейчас.

– Понял, товарищ капитан.

– Ну что? – спросил капитан подошедших солдат.

– Нет там никого, – ответил один. – Видно было бы, если бы кто зашел в распадок.

– Пошли дальше, – сказал капитан. – И поосторожнее. Опасный он и наверняка вооружен, даже автомат не взял.

– Его живым брать? – спросил кто-то.

– Да, но если попробует сопротивляться, бейте на поражение.

– Из Магадана пришел приказ живыми брать, – напомнил старшина.

– Один застрелился, а второй оказал яростное сопротивление, – усмехнулся капитан. – Я солдатами рисковать не стану. Слышал, что Лугов о нем говорил – ногами бьет, как серпом. Японец, наверное, у них эти приемы отработаны. – Впереди раздались автоматные очереди. Сухо щелкнул револьверный выстрел. – Вперед! – крикнул капитан.

Мирославский, скатившись с крутого пригорка, упал в сухое русло. Увидел метрах в двадцати на склоне сопки двоих солдат и нажал на курок. Пуля просвистела над головами солдат.