Тесс Герритсен

Сад костей

Дражайшая Маргарет!

Благодарю Вас за искренние и сердечные соболезнования по поводу потери моей дорогой Амелии. Минувшая зима выдалась тяжелой, поскольку едва ли не каждый месяц уносил с собой одного из давних друзей, по болезни или в силу почтенного возраста. И теперь я с глубочайшим унынием размышляю о тех скоротечных годах, которые еще проведу на этом свете.

Сознаю, что, вероятно, нынче выдалась последняя возможность обратиться к непростому предмету о коем нужно было завести речь давным-давно. У меня не было охоты говорить об этом, ибо я знал, что Ваша тетушка считала благоразумным держать это в тайне. Поверьте, она поступала так единственно из любви, из стремления защитить Вас. Но я знаю Вас с самого раннего возраста, Маргарет, и видел, как Вы росли и превращались в бесстрашную женщину, коей теперь и являетесь. Я знаю, Вы твердо верите в силу правды. А также полагаю, Вам захочется узнать эту историю, какой бы зловещей она ни показалась.

С тех пор минуло пятьдесят восемь лет. В то время Вы были всего-навсего младенцем и едва ли припомните тогдашние события. В действительности я и сам почти позабыл о них. Однако в прошедшую среду я обнаружил одну старую вырезку из газеты (все эти годы она пряталась в старинном издании «Анатомии» Вистара[1] и понял: если вскорости не рассказать об этом, почти наверняка все обстоятельства умрут вместе со мной. С тех пор как Ваша тетушка отошла в мир иной, я единственный, кто может поведать об этой истории. Всех прочих уже нет. Должен предупредить Вас, что подробности ее весьма неприятны. Но в этой истории есть и великодушие, и разрывающее душу бесстрашие. Возможно, Вы и не предполагали в Вашей тетушке таких качеств. Почти наверняка она казалась не более замечательной, чем другие седовласые дамы, коих можно встретить на улицах. Но уверяю Вас, Маргарет, она заслуживает чрезвычайного уважения.

Наверняка даже большего, чем любая другая женщина, с которой сводила меня судьба.

Время уже близится к ночи, а после прихода темноты старческие глаза недолго остаются открытыми. Покуда я просто присовокупляю газетную вырезку, о коей упоминал ранее. Если в Вас не зародится желание узнать остальное, пожалуйста, сообщите мне, и я больше никогда не заведу об этом речи. Но если приключения Ваших родителей все же пробудят интерес, я при следующей же возможности снова возьмусь за перо. И Вы узнаете ее, правдивую историю о Вашей тетушке и Вестэндском Потрошителе.

С нежнейшими пожеланиями, О.В.Х.

1

НАШИ ДНИ

Вот так и заканчивается брак, думала Джулия Хэмилл, вгоняя лопату в землю. Никто ласково не шепнет «проста», сорок лет спустя не сплетутся в нежном пожатии пораженные артритом пальцы, не будет и внуков, скорбящих возле ее больничной койки. Она зачерпнула землю и отбросила ее в сторону, заставив камешки рассыпаться по растущему холмику. Почва состояла из камней и глины — на такой вряд ли что-нибудь вырастишь, кроме ежевичных кустов. Земля, бесплодная, как и ее брак, здесь не взойдет ничего долговечного, ничего стоящего.

Надавив ногой на лопату, Джулия услышала металлический звон и ощутила, как отозвался в спине удар штыка о камень, довольно большой камень. Она немного сместила лопату, но под каким бы углом ни пыталась подцепить булыжник, он не поддавался. Выбившись из сил и вспотев от жары, она тупо уставилась в яму. Все утро Джулия копала, как помешанная, и на ладонях, под кожаными перчатками, уже появились потертости и мозоли. Работая, она потревожила облако комаров, и теперь насекомые нудили у нее перед носом и путались в волосах.

Но деваться некуда — если решила высадить садик, преобразить поросший сорной травой двор, придется вкалывать. А камень ей мешает.

Внезапно задача показалась неподвластной для ее ничтожных силенок. Джулия бросила лопату и опустилась на землю, оказавшись на кучке глины и камней. И с чего она решила, что сможет восстановить сад и спасти дом?

Она взглянула на покосившееся крыльцо и облупившиеся стены, вокруг которых беспорядочно росли сорняки. «Придурь Джулии» — вот как надо назвать это место. Купленное в тот момент, когда она не могла здраво мыслить, когда в ее жизни все пошло кувырком. Так почему бы не усугубить разрушение? Это утешительный приз за то, что ей удалось пережить развод. Хоть в тридцать восемь лет у Джулии наконец появится собственный дом, с долгой историей и душой. Когда в сопровождении агента по недвижимости она впервые прошлась по комнатам, посмотрела на выпиленные вручную балки, разглядела маленький кусочек старинных обоев, высунувшийся из под нескольких надорванных слоев более новых, она поняла, что этот дом — особенный. Он взывал к Джулии, молил о помощи.

— Место просто идеальное, — заметила агент. — Дом продается с участком почти в полгектара, так близко к Бостону вы вряд ли найдете что-нибудь подобное.

— Но почему его никто не купил раньше? — удивилась Джулия.

— Вы же видите, в каком он плохом состоянии. Когда мы только подписали договор на продажу, здесь было бесконечное количество коробок с книгами и старыми бумагами, стопки возвышались чуть ли не до потолка.

Наследники вывозили их целый месяц. Дом вместе с фундаментом нуждается в основательном ремонте — это ясно как день.

— Что же, мне нравится его интересное прошлое. И ветхость не помешает мне купить его.

Агент заколебалась.

— Есть еще одна проблема, о которой я должна вам сказать. Если уж совсем начистоту.

— Какая проблема?

— Предыдущей владелицей была девяностолетняя женщина, и она… ну… умерла здесь. Некоторые покупатели относятся к этому брезгливо.

— Девяностолетняя? Значит, естественной смертью?

— Считается, что да. Джулия поморщилась:

— Причина неизвестна?

— Это случилось летом. Только через три недели ее родственники обнаружили… — Агент внезапно умолкла. И вдруг ее лицо снова прояснилось: — Эх, но ведь участок уникален сам по себе! Вы можете просто взять и все снести.

Избавитесь от дома и начнете новую жизнь.

Так в этом мире избавляются от старых жен вроде меня, пронеслось в голове у Джулии. И я, и этот замечательный ветхий дом — мы оба заслуживаем лучшего.

В тот же день Джулия подписала договор о его покупке.

Теперь же, сидя на куче земли и звонкими хлопками убивая комаров, она подумала: «И что это на меня нашло?

Если Ричард когда-нибудь увидит эту развалину, он окончательно утвердится в своем мнении обо мне. Доверчивая

Джулия, такая податливая в общении с риелторами. Счастливая обладательница старой свалки…»

Протерев глаза, она размазала пот по щеке. А потом снова поглядела на ямку. Как же можно навести порядок в жизни, если ты не способна собраться с духом даже для того, чтобы сдвинуть с места какой-то дурацкий камень?

Джулия взяла в руки совок и, склонившись над ямкой, принялась соскребать землю. Вот камень стал виднее — показалась лишь вершина айсберга, о тех габаритах, что скрывала земля, Джулия могла только догадываться.

Возможно, таким недолго и «Титаник» затопить. Она продолжала разрывать яму все глубже и глубже, позабыв о комарах и солнце, которое припекало непокрытую голову. Внезапно камень стал символом всех препятствий и трудностей, с которыми она сталкивалась в жизни. «У тебя не получится мне навредить!» Она принялась рыхлить землю вокруг камня, чтобы как следует все разгрести, а потом просто взять и подцепить булыжник лопатой.

Волосы сползли на лицо и налипли на вспотевшую кожу, но Джулия продолжала ковырять и рыть, все больше и больше углубляя яму. Она превратит это место в райский уголок еще до того, как его увидит Ричард.

Оставалось два месяца до возвращения в школу и встречи с третьеклашками. Два месяца, чтобы выдрать все сорняки, удобрить почву и высадить розы. Ричард как-то сказал, что если она решит разводить розы во дворе их дома в Бруклайне, то они наверняка зачахнут. Надо понимать, что делаешь, заявил он. Да, всего лишь небрежное замечание, но тем не менее болезненное. «Надо понимать, что делаешь. А ты не понимаешь». Продолжая рыхлить и отбрасывать землю, Джулия легла на живот. И вдруг совок натолкнулся на что-то твердое. О боже, неужели еще один камень? Отбросив волосы со лба, она посмотрела на предмет, попавший под совок. Металлическая часть инструмента повредила поверхность, и место удара теперь окружали трещины. Джулия смахнула глину и мелкие камешки, обнажив неестественно гладкий купол. Лежа на животе, она вдруг почувствовала, что биение ее сердца отдает куда-то в землю, и почему-то стало трудно дышать. Но Джулия продолжала копать, теперь уже обеими руками, ее обтянутые перчатками пальцы соскребали упрямые комки глины. Несколько округлых частей, соединенных зигзагообразным швом. Пульс усилился, когда она, разгребая все дальше и дальше, обнаружила небольшую забитую землей полость. Джулия сняла перчатку и голым пальцем проткнула затвердевшую глину. Та внезапно треснула и обвалилась.

Рывком поднявшись на колени, Джулия уставилась на предмет, который только что выкопала. Комариный писк стал пронзительным, но она перестала отмахиваться от насекомых и ощущать их укусы. Легкий ветерок зашевелил траву, неся приторно-сладкий аромат душистого бутня. Джулия подняла глаза на свой поросший сорняка-райский уголок. Раньше она представляла себе буйно цветущий сад с розами, пионами и беседкой, увитой багровым ломоносом. Теперь же, разглядывая двор, Джулия видела вовсе не сад.

Она видела кладбище.

— Могла бы посоветоваться со мной, прежде чем покупать эту хибару, — укоряла Джулию ее сестра Вики, сидевшая за кухонным столом.