Повелитель сновидений

— Соня! Соня! Встань, Соня! Снова и снова звал из темноты таинственный голос — странно знакомый, несмотря на то, что Соня прежде никогда его не слышала. Откуда-то она даже знала его имя — Голос Дальней Тревоги.

— Беги, беги, Соня! Не время медлить! Очнись же, Соня!

Темные ветви хлестали ее по лицу, острые колючки ранили босые ноги. Соня бежала из последних сил. Ночной лес расступался перед нею. Где– то над головой ухали совы. Ни одной звезды не было видно на затянутом густыми облаками небе.

Краем сознания она понимала, что крепко спит и видит тревожный сон. Но было в этом сне нечто столь родственное реальности, что это страшило даже Соню. Она никак не могла пробудиться. Она знала, что не должна просыпаться — до того мгновения, как увидит…

Собственно, что она должна увидеть? Впереди был только ночной лес, ни одного просвета.

Впереди? А может быть, это находится не впереди, а позади нее?

Оглушенная неожиданной мыслью, она обернулась… и тотчас заметила пляшущий огонек, который, казалось, бежал за нею по пятам, преследовал ее… И что-то в этом крохотном пятнышке света показалось ей настолько ужасным, что она закричала… и наконец, пробудилась.

Тяжело дыша, как после долгого бега, она села, тряхнула головой, рассыпав по плечам роскошную гриву рыжих волос. Низко над горизонтом висела ущербная луна.

Костер, разведенный Соней вечером на склоне холма, давно прогорел. Ни огонька — насколько охватывает глаз. Даже звезд не видно на небе. Только этот печальный багровый серп луны, казалось, задевающий верхушки темных деревьев.

Мрак и одиночество окружали молодую женщину. Ее чуткое ухо не улавливало ни единого подозрительного шороха. И все же тревога не отпускала ее. Может быть, виною было сновидение.

Этот сон приходил к ней уже трижды, и всякий раз все ярче и сильнее, все требовательнее звал ее… но куда? Чего ждет от нее дальний Голос? Куда она должна идти? И кто этот неведомый преследователь, принявший облик пляшущего во тьме огонька?

Тренированное сознание Сони — воспитанницы жреческой школы — понимало: сон этот неспроста. И пляшущий огонек на самом деле далеко не так безобиден, как выглядит. Но кто скрывается за всем этим? И почему именно она, Соня, избрана для неведомой миссии?

Она уселась поудобнее и снова развела костер, решив дождаться утра. Вскоре маленькое жаркое пламя уже согревало ее, а желтоватый свет огня, казалось, волшебным образом отогнал прочь, в сырость и темноту стигийской ночи все сновидения и страхи.

Постепенно занимался рассвет. Луна ушла за горизонт. Восток медленно окрасился багрянцем. Тонкое облако, похожее на летящего дракона, постепенно налилось золотым светом.

Пора было собираться в путь. Соня погасила костер, оседлала лошадь, сложила в кожаную сумку нехитрые пожитки — одеяло, плошку, связку сушеной рыбы. Роскошные рыжие волосы она убрала под тюрбан. Конечно, это не поможет ей скрыть свой пол, но, по крайней мере, издалека ее рыжая грива не будет привлекать к ней внимания. Женщина-воин, путешествующая одна,— здесь, в мрачной Стигии, это лакомая добыча для разного рода разбойников и жрецов-изуверов.

Разумеется, Рыжая Соня могла постоять за себя. Кинжалом, луком и стрелами она владела не хуже любого наемника. И все же не следует рисковать больше, чем это возможно. Судьба и без того предоставляет ей немало шансов помериться силами с враждебным и холодным миром.

А в битве с десятью противниками, возможно, не устоял бы и сам Конан…

Как всегда, мысль о легендарном короле, великом воителе, черноволосом и синеглазом киммерийце, заставила сердце Сони биться сильнее; Конан! При нем Хайбория достигла своего расцвета. Теперь же, казалось, надвигался конец света.

Соня тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Конец света вечно надвигается, особенно на глупых и болтливых кумушек, раздосадованных повышением цен на рыбу.

Но что-то в мире изменилось, везде нарастала тревога. Границы цивилизованных царств трещали под яростным натиском диких племен.

И повсюду творились страшные, темные дела.

* * *

Городок Карос вырос за последние пятьдесят лет у подножия Великой Черной Пирамиды — древнего мертвого храма. Сейчас уже не нашлось бы жреца, даже в самой Стигии, который мог бы в точности рассказать о культах, отправляемых некогда в Черной Пирамиде. Было время, когда один только вид этого грандиозного сооружения наводил страх на обывателей. Теперь же все это осталось в прошлом. Бойкие купцы, не задумываясь, разбивали здесь свои палатки, и торжище кипело в Каросе с утра до вечера.

Соня въехала в город через три часа после рассвета. Городок уже проснулся. По узким улицам спешили прохожие. Стайки темнокожих ребятишек, одетых только в набедренные повязки то и дело пробегали от дома к дому и скрывались в отдалении. У наглухо закрытых дверец сидели в полной неподвижности старики — одни курили длинные трубки, другие потягивали какое-то густое черное варево, запивая его холодной водой из больших глиняных кружек, третьи просто глазели на улицу — застывшие, смуглые, похожие на ящериц. Женщины, закутанные в черные покрывала, несли на плечах кувшины с водой, большие корзины, полные фруктов. Скаля зубы в улыбке, предлагали прохожим свой товар бродячие разносчики лепешек и напитков. Соня шагом ехала по извилистым улочкам Кароса. Она и сама еще не знала, что будет делать в этом городе. Для начала неплохо было отыскать постоялый двор и передохнуть. Ей указали небольшую гостиницу для небогатых купцов, расположенную почти у самых Городских стен. У низенького глинобитного забора, окружавшего белое прямоугольное здание с рядом маленьких окошек по второму этажу, росло старое кряжистое дерево. В тени этого дерева спал нищий. Соня спешилась и направилась к воротам, держа лошадь в поводу. Гнедая тихонько упиралась и пофыркивала — что-то здесь явно не нравилось животному.

— Перестань, Подружка, — сердито проговорила Соня по-турански, обращаясь к кобыле.— Мне самой здесь не по себе, да что поделаешь!

Нищий под деревом вдруг оглушительно всхрапнул и перевернулся на другой бок. Соня решительно вошла во двор. Тотчас же к ней подскочил маленький вертлявый слуга, верный, как сапог, и зачастил:

— Приветствую благородного господина… ox, простите! Приветствую благородную госпожу! Неужто госпожа путешествует одна? Ай-ай! Такая красотка не должна пускаться в путь без охраны! Ай-ай! Большие опасности — везде, везде! Времена-то какие! Только госпоже повезло, очень повезло, сказочно повезло — ведь это лучший в Каросе постоялый двор, здесь только порядочные люди, только добрые люди, сплошь зажиточные, вежливые, аккуратные люди… А у госпожи… э-э…

— Держи.— Соня вытащила из кошелька медную монетку и сунула слуге.

Тот поморщился при виде меди, но, тем не менее, довольно ловко спрятал ее в широком рукаве своего грязноватого белого одеяния.

Продолжая расписывать Соне выгоды ее пребывания на этом постоялом дворе, слуга то плелся за нею следом, то семенил сбоку, то забегал вперед, пока она ровным широким шагом пересекала двор.

«Веселый Вепрь» действительно выглядел вполне приятным заведением. Из кухни распространялся аппетитный запах жареного мяса и тушеных овощей. Большой котел стоял в дверях кухонного помещения, и виден был голый по пояс чернокожий повар, увлеченно колдовавший над варевом. Судя по всему, там готовилась похлебка.

У Сони, которая уже восемь дней не ела ничего, кроме сухарей и сушеной рыбы, изредка разнообразя скудную трапезу найденными по пути ягодами, при одной только мысли о горячей еде потекли слюнки.

От сморщенного маленького слуги, внимательно наблюдавшего за гостьей, конечно, не укрылось и это.

— А уж какая у нас кухня, госпожа,— сюда приходят даже слуги из богатых домов и берут у нас готовые блюда, чтобы угощать своих господ! Да-да, это чистая правда, и если госпожа поживет у нас подольше, то у нее будет возможность убедиться в этом! Да что я рассказываю! Правду ведь говорят: лучше все испробовать на себе…

— Да,— задумчиво повторила Соня, обращаясь больше сама к себе,— лучше все испробовать на себе…

Последняя фраза маленького слуги странным образом отвечала ее мыслям. Она знала, что неспроста оказалась в этом городке, выросшем у подножия мрачных угрюмых пирамид — обиталищ мертвых темных богов. Неспроста — потому что сон о Голосе Неведомой Тревоги звучал в ее душе все громче и громче. И единственным способом все понять было именно испробовать на себе… Распробовать — что?

Соня даже споткнулась. Слуга услужливо подхватил повод лошади.

— С позволения госпожи, я отведу эту красавицу на нашу конюшню. У нас превосходные конюшни и очень умелые конюхи. Будут следить за ним, как за невестой из собственного гарема… тьфу, что я говорю! Какая еще невеста в гареме!

Он визгливо засмеялся. Почти против своей воли засмеялась и Соня.

«Вот пройдоха», подумала она, направляясь к низенькой деревянной двери, украшенной причудливой резьбой.

Хозяин постоялого двора встретил ее чрезвычайно приветливо, предложил неплохую комнату на втором этаже окнами во двор. Выглянув, Сон я увидела маленького слугу, который оглаживал ее Подружку и что-то нашептывал гнедой на ухо, то и дело, озираясь по сторонам,— точно сообщал коню нечто секретное! Соня прыснула. Да, забавный человечек.

Она заплатила за неделю вперед и спустилась в зал, где ей тотчас же подали похлебку. Соня с жадностью проглотила содержимое большой глиняной миски, а под конец обтерла ее лепешкой. Теперь ей наконец-то стало по-настоящему хорошо. Она даже почувствовала себя отдохнувшей. Итак, следует вернуться к самому началу. Сон о Голосе настиг ее на стигийской границе. С тех пор пляшущий огонек горел в ее сновидениях все ярче, звал все настойчивее. Следовательно, нужно ждать ночи. Если она у цели, то…