ГОРНАЯ ТРОПА
Марии Б.
I
Indi un altro vallon mi fu scoverto[1].
Dante
To see a worid in a grain of sand…[2]
William Blake
Af klarsynt dröm, af matt förnuft,
af eid och vatten, jord och luft[3]
Per Hallström
АЛЬПИЙСКИЙ ПАСТУХ
По высям снегами
Увенчанных гор,
Как в радостном храме,
Блуждает мой взор...
Пo склонам их вечным,
С межи на межу,
С напевом беспечным
Я стадо вожу...
На светлых откосах
Все глубже мой хмель...
От неба мой посох,
От неба — свирель...
Вне смертной тревоги,
Как ясность ручья,
От Бога — о Боге —
И песня моя...
Он тайною вечной
Мой разум зажег
И зов бесконечный
Вложил в мой рожок...
И свят над горами
Звон плача его,
Как колокол в храме
Творца моего...
НЫНЕ И ПРИСНО
А. Скрябину
Все, что трепещет иль дремлет
В тайном кругу бытия,
Строго от века объемлет
Мера моя.
Слитность и вздох одинокий,
Колос и цвет на лугy —
Смертные грани и сроки
Я стерегу.
Тот, кто в незнаньи беспечен,
Тот, кто прозреньем томим —
Каждый незримо отмечен
Знаком моим...
Правя земною игрою,
Вскинув-смиряя волну,
Я разрушаю и строю,
Сею и жну.
Солнце в светающем небе,
Искра в ночной тишине —
Каждый раскрывшийся жребий
Замкнут во мне.
Грянув, как молот суровый,
В вечном и тщетном бою,
Я расторгаю оковы,
Цепи кую.
Мука влекомых на плаху,
Ласка мгновений людских,
Все умолкает по взмаху
Крыльев моих!
ДРЕВНЕЕ СКАЗАНИЕ
То Edward Gordon Craig Esq.
Вначале был лишь сон весенний
И тишина,
И не вскрывался трепет тени
В судьбе зерна...
И в час расцвета, в час зачатий,
Вступая в путь,
Еще без плача об утрате
Вздымалась грудь...
Еще в кругу забвенной неги
Текли часы,
И пили стройные побеги
Алмаз росы...
Но poг, зовущий тайну к яви,
Все звонче пел,
И дрогнул мир в лазурной славе,
И день вскипел...
И — лишь дремавшая у Бога —
Глухой волной,
Вошла великая тревога
В простор земной...
И, тень познав, сквозь трепет боли,
Вилась тропа —
Туда, где меркнет стебель в поле
И ждет серпа...
ВОСХОЖДЕНИЯ
А. Скрябину
Плетусь один безлюдным перевалом,
Из света в свет — сквозь свет от вечных стен...
Неизреченно пламя в сердце малом
И тайный жар в душе неизречен!
Мгновения — как молнии... В их смене
Немеет вздох отдельности во мне...
И в смертной доле выше нет ступени,
И ярче нет виденья в смертном сне!
Ни жалобы, ни боли своевольной...
Ни ига зыбкой радости людской...
Лишь кроткий свет молитвы безглагольной,
И знание без мысли, и покой...
И снова дух, как пилигрим опальный,
Восходит в храм пророческой Молвы,
Где ширь земли — как жертвенник венчальный
Под звездным кровом Бога синевы,—
И где, вне смерти, тает в кротком свете,
В жемчужных далях бездны золотой,
Вся явь вещей и бренный труд столетий,
Как легкий дым кадильницы святой...
МОЛИТВА
С. А. Полякову
Забвенья, забвенья! Всей малости крова!
Всей скудной, всей жалкой отрады людской —
Усталым от дали пути рокового,
Бездомным, измученным звездной тоской!
Мгновенья покоя средь вихря мгновений —
Свершающим заповедь зыбкой волны,
Во мраке без искры, средь зноя без тени
Всей смертною кровью питающим сны!
Убежища бедной душе, осужденной
На горестный подвиг томленья в пыли,
И жребий изгнанья, и трепет бессонный
На вечном распутье в пустынях земли!
Ночлега влачащим свой посох железный
И боль и убожество смертной сумы,
И ждущим забвенья от выси, от бездны,
От горькой повторности света и тьмы!
КРУГ ВЕКОВЕЧНЫЙ
Валерию Брюсову
Близится ночь к рассвету...
Ясен шелест листвы...
Строится стебель к цвету,
Цвет лишь ждет синевы...
Ширит заря тревогу,
Зыбко искрясь в пыли...
Тянется сердце к Богу
С темным вздохом земли...
Льется, как пламя, в воды
Синий, радостный день —
Холит земные всходы,
В полдень, светлая тень...
Все, что цвело-боролось,
К часу тайного сна
Вскинулось ввысь, как колос,
С малой данью зерна...
Клонится путь к ночлегу,
Меркнет и тень и зной...
Слава дневному бегу!
Слава тайне ночной!
ВЕЧЕР В ГOPAX
С. А. Полякову
Стелет, зыблет лунный прах
Тишь вечерняя в ropax,
В сонном царстве вечных льдов,
Белых замков, городов...
Лишь средь каменных оград
Глухо воет водопад,
И белеют вдоль скалы
Пыльно взрытые валы...
Дремлют башни и зубцы...
Глухи храмы и дворцы,
И обходит их порог
Суета людских дорог...
У ворот их, строясь в ряд,
Стражи белые стоят,
И сверкает их броня
Зыбью лунного огня...
Стелет звездный свой простор
Тишь вечерняя средь гор,
Где раскрылся под луной
Мир и холод неземной...
МОЩЬ МАЛОСТИ
К. Бальмонту
Мыслю все чаще
В свете мгновенья —
Выше и слаще
Путь отреченья!
Замыслы ломки,
Счастие хило...
В серой котомке —
Правда и сила...
Думы безродных
В мире утраты
Знаньем свободных
Будут богаты...
В далях вселенной
Встретит бездомный
Мир неизменный,
Свет незаемный...
В пору недоли
В сердце усталом
Будут без боли
Слезы о малом...
Горечь тревоги
Воля осудит —
В смертной дороге
Смерти не будет!
КОЛОКОЛ
Валерию Брюсову
Высился, в славе созвучий,
С песней венчально-святой,
Колокол вещий, могучий,
В пламени утра литой...
В звоне на версты и мили,
В зове за смертный предел,
Сильный, гремел он о силе,
Тайный, о тайне гудел...
Много надежд заповедных,
Чаяний света во мгле
В трепете уст его медных
Стройно звучало земле...
Но, раздаваясь все строже,
Часа тоскующий крик
Отзвуком суетной дрожи
В вечное пенье проник...
Тайная горечь без срока
Утренний звон облекла,
И — зарыдав одиноко —
Стала проклятьем хвала...
ВЕЧЕРНЕЕ ВИНО
К.Бальмонту
Знаю цепи, помню крылья,
Mиг победы, час господства,
Век бесплодного усилья,
Вечность пени и сиротства...
Помню золото рассвета,
Знаю дым и кровь заката,
Помню пламя, пламя цвета,
Трепетавшее когда-то...
Знаю, знаю кубок желчи,
Горечь смертного томленья,
Смертной жажды облик волчий,
Бледный призрак утоленья...
Знаю трепет солнца в пене,
Знаю гаснущие очи
И великие ступени
В беспредельность звездной ночи...
ГОРНАЯ ТРОПА
Alla Donna Еvа Kunh-Amendolа
Лишь высь и глубь!.. Лишь даль кругом... Напрасно
Дерзаю взглядом, в полдень, в час безгласный,
Хотя б на миг измерить круг земной
И все пыланье неба надо мной...
Лишь глубь... Лишь даль, где вьется путь мой малый,
Что я свершал, карабкаясь на скалы,
Хоть часто круты были грани их
Для слабых сил, для смертных ног моих...
Вот серый склон изведанный, откуда
Глядел я в ширь, возникшую, как чудо,
Чей пестрый мир уже неразличим,
Как все, что я считал в пути большим...
Вот часть стези, где слышал я впервые,
Как билась смерть о скалы вековые,
Сметая в дол, от грани облаков,
Утесы, зданья, кости смельчаков...
И снова даль! Мой взор уже бессилен
Проверить смену срывов и извилин,
Которых я почти не узнаю,
В безмолвии, где в полдень я стою...
И тщетно дух, от мига отрешенный,
За кругом круг, вскрывает мир бездонный,
