Евгений Гаркушев

Жуки

* * *

Блинное тесто оглушительно шипело и никак не хотело разливаться ровно, когда Света опрокидывала половник над раскаленной сковородой.

– Масла добавь, масла добавь, – девушка раздраженно морщилась, снимая с тефлонового покрытия непригоревшую, но и не желающую превращаться в ровный, качественный блин массу неприятного бледного цвета. – Сами небось салом сковородку смазываете…

Совет подруг не пошел впрок: масло брызгало во все стороны, блины никак не получались. А так хотелось к своему семнадцатому дню рождения приготовить ужин самой! Блинный пирог должен был стать украшением стола, но, видно, не судьба.

Света вздохнула, выключила газ под сковородой, захлопнула кулинарную книгу, подняла глаза и сказала:

– Ой!

На вытяжке, рядом со стеной, шевелил маленькими усиками небольшой серый жук. В общем-то, ничего страшного – обычный жук, мало ли их ползает летом по дорожкам, – если бы не большие, пронзительно голубые глаза насекомого. Таких девушка прежде не видела.

– Козявка, – продолжила мысль Света. – Пошла отсюда! Не смотри на меня!

Жук не послушался. Тогда девушка сняла тапку и крепко стукнула ею голубоглазое насекомое. С вытяжки в блинное тесто посыпалась пыль, а мерзкий запах раздавленного жука перекрыл даже аромат сгоревшего масла.

– Тьфу, пакость, – совсем расстроилась Света.

Ржавые остовы автомобилей потрескивали под ярким весенним солнцем, нагреваясь. Коля Барашкин брел по свалке, блаженно жмурясь. Металл… Резина… Свежая травка…

Легкий ветерок принес новый запах – словно кто-то забыл в багажнике машины ящик свежих апельсинов. Или лимонов. А может быть, полил салон бергамотовым маслом. Но как запах мог сохраниться в старом автомобиле?

Разбитый в лепешку и не подлежащий восстановлению «Пежо», старенький «Москвич», проржавевшая «девятка». От нее-то и пахло… Коля заглянул внутрь и увидел на заднем сиденье системный блок компьютера. Даже не помятый.

– По запаху нашел, – расхохотался Барашкин. – Надо же! Просто чудесно.

Еще бы не чудесно – Рустам, хозяин свалки, пускал Барашкина в свои владения именно для того, чтобы Коля мог отыскать что-нибудь ценное. На худой конец – цветные металлы, в лучшем случае – какие-нибудь полезные детали. Автомобили Рустам прессовал и сдавал на металлический лом сам.

Скорее всего, системный блок древний, компьютер уже превратился в хлам – но в нем может оказаться несколько целых плат или процессор, а то и блок питания, что в случае старой машины гораздо полезнее.

Вытащив системный блок из «девятки» и положив его на травку, Коля отвинтил боковую крышку. Запах усилился.

– Одеколоном его, что ли, залили? – пробормотал Барашкин.

Заглянул под крышку и ахнул: на винчестере устроили гнездо серые жуки с большими голубыми глазами. Было такое ощущение, что они хотели съесть жесткий диск, хотя, понятное дело, грызть металл не под силу никаким жукам – даже голубоглазым. Но пахло, похоже, все-таки от них.

– Кыш! Кыш! – Коля махнул на жуков рукой, подул, но те и не думали убегать. Лишь некоторые насекомые укоризненно посмотрели на Барашкина большими голубыми глазами.

Тогда Николай поднял с земли какую-то хворостинку и начал сгонять жуков с винчестера. Они уходили неохотно, а отбежав в сторону, замирали и смотрели на Барашкина во все глаза.

– Интересно, вы не кусаетесь? – Коле стало даже немного не по себе. – Никогда не видел таких букашек… Я бы запомнил.

Когда он случайно раздавил одного из жуков, выковыривая его хворостинкой из щели между винчестером и корпусом, приятный цитрусовый аромат перебил мерзкий, ни на что не похожий запах.

– Вонючки, а с такими голубыми глазами, – осуждающе заметил Барашкин. Потом понял, что слишком много разговаривает сам с собой и вообще такие жуки на свалке могут быть самым настоящим глюком, – поэтому быстренько сделал ноги, бросив перспективную находку прямо на траве. Зараженный жуками компьютер не может быть хорошим…

Трещали сучья, гудели осы и мухи, стрекотали цикады… С мясистых листьев гулко падали крупные капли воды. В тропическом мадагаскарском лесу было жарко и душно, но энтомолога-любителя, коллекционера и бизнесмена Леонида Лозового такие мелочи не смущали. В поисках редких жуков он приподнимал листья папоротников, постоянно держа наготове сачок для бабочек.

Жуки – для души и коллекции, бабочки – на продажу. Что с того, что насекомые занесены в Красную книгу, что их защищает правительство Мадагаскара? Какая разница, склюет бабочку птица или поймает человек? Вообще говоря, у птиц гораздо больше шансов – чем им еще заниматься, кроме поисков пищи? Только человеку от бабочки куда больше пользы – хороший экземпляр стоит не одну тысячу долларов…

Биолог по образованию, да еще и практик, Лозовой знал о круговороте жизни в джунглях много. Вот пополз Callidium violaceum. Пусть ползет, везти его через границу – себе дороже. А вон сидит на ветке Danaus Chrysippus – неплохая добыча, только до бабочки не допрыгнешь – метра четыре над землей. Немного ниже – и она украсила бы коллекцию московского или питерского богатея. Или, может быть, поехала бы еще дальше: в Германию, Финляндию, Швецию… Чем севернее страна, тем охотнее ее жители собирают тропических бабочек. Парадокс!

Да, красота радужных крыльев, засушенная под стеклом, – совсем не то, что игра света на ярких чешуйках под полуденным солнцем Мадагаскара. Но каждый добывает деньги как может. Леонид ловит бабочек и получает от этого удовольствие. Такая работа интереснее, чем преподавать биологию в школе или даже читать лекции в университете. И, главное, заработнее.

Маленький голубоглазый жук укоризненно посмотрел на Лозового с пальмового листа.

– Такова жизнь! – сказал Леонид жуку и только после этого сообразил, что данный вид ему совершенно неизвестен.

Лозовой присмотрелся пристальнее. Нет, это не Carabus heningi. И не Carabus aeruginosus. Вообще непонятно что! Неужели и правда новый вид? Который можно назвать своим именем! Или не своим – но за очень неплохие деньги.

Отбросив сачок, Лозовой вынул из рюкзака банку и аккуратно стряхнул туда жука. Тот и не подумал убегать. Может быть, здесь еще есть? Несколько жуков всегда лучше, чем один. Одного сохранить живьем, другого засушить… Может быть, жук все-таки известен науке – но, судя по всему, стоит немало, если коллекционер ни разу его не встречал.

Свернув с тропки, Леонид углубился в заросли. Хотя энтомолог шел осторожно и раздвигал листву перед собой сачком, он едва не натолкнулся на ржавый остов автомобиля. Похоже, когда-то это был «Хаммер», но сейчас от него мало что осталось. На ржавой станине автомобиля сидели в ряд с десяток жуков.

Лозовой просто затрясся от возбуждения. Как ему сегодня везет! Жуки не убегали и не расползались, когда он стряхивал их в банку. Только смотрели внимательными голубыми глазами. От взглядов насекомых энтомологу становилось несколько не по себе.

В гостинице Леонид решил засушить пару жуков. Таможня обычно дает «добро», но глупо не оставить себе хоть что-то от чудесной находки, если на границе возникнут проблемы. А сушеных насекомых провезти куда проще, чем живых. Кстати, чем они питаются – совершенно непонятно…

Первый жук был извлечен из банки. Маленький кусок пенопласта, острая булавка. Лозовой вогнал острие в жука – и едва не задохнулся от мерзкой вони. Жучок-то непростой!

К запаху можно притерпеться – только после укола жук сдулся, словно воздушный шарик. Из него вылилась капелька вонючей жидкости, а хитиновый покров обмяк и потерял форму. Странно. Может быть, больной экземпляр? Поражен паразитами, грызущими его изнутри?

Следующий жук не просто вытек, а прямо-таки лопнул. От хитинового покрова остались только серые чешуйки.

– Ладно, разберемся, – прошептал Леонид, рассаживая насекомых по банкам и коробочкам. – А сдохнете по пути – туда вам и дорога. Продам сушеных. Без булавки, наверное, лучше высохнете.

Некоторые жуки получили разнообразную пищу: листья, орехи, кусочки дерева. Другие должны были посидеть на голодном пайке. Ничего хорошего их все равно не ждало – пусть худеют перед тем, как попасть под стекло навечно.

Перелет прошел без приключений. Таможенники были лояльны, санитарный контроль претензий к Лозовому не предъявлял – знать бы такое дело, можно было бы вывезти в пять раз больше товара. Но жадность сгубила многих, остерегаться нужно всегда.

Самое удивительное, что жуки – и те, которых посадили в банку без вентиляции, и те, что ехали со всеми удобствами, – чувствовали себя прекрасно. Сидели, шевелили усиками и смотрели. Питаться они попыток не делали – и листва, и орехи остались нетронутыми. Дохнуть, пожалуй, тоже не собирались.

Лозовой тщательно изучил каталоги – ничего похожего на его жуков в них не обнаружилось. Позвонил нескольким коллегам, которые, в отличие от него, сидели дома и изучали насекомых по книгам. Леонид хотел выяснить, как зарегистрировать новый вид.

Ученые мужи отвечали уклончиво – откуда им знать, если они и в Подмосковье выезжают редко? Коллекции университетов давно сформированы – смотри, изучай, пиши диссертации. Живые тропические насекомые слишком далеко!

Эх, слава – хорошо, но деньги еще никому не мешали. Леонид решил навестить богатого коллекционера с Рублевки. Чем тот заработал свой капитал, энтомолог не знал, но явно не жуками. Страсть коллекционера в нем бушевала изрядная. Так, может, богач захочет дать жуку свое имя? А Лозовому выплатит приличную компенсацию – скажем, сто тысяч долларов? Или даже двести? Сколько может стоить такое экзотическое развлечение – увековечивание собственного имени в истории энтомологии?

Размышляя, как не продешевить, но и не выйти за пределы разумного, Леонид спускался по лестнице, по привычке глядя под ноги. На коврике соседа снизу сидел серый жук с голубыми глазами.