Жил-был сталкер...

ЩЕНОК

Маркиз дисциплинированно шел за Максом – след в след, что не мешало ему смотреть по сторонам с любопытством щенка, впервые выползшего из конуры. Макс хоть и старше и опытней, а все одно – глаз на затылке не имеет и знать не может, что напарник его, как красна девица, вправо-влево глазками стреляет. Знал бы – пришлось бы тогда Маркизу объяснять на службе происхождение синяков. Макс на это дело никогда не скупился, поэтому Маркиз и не любил с ним ходить. Точнее, это была одна из причин. Макс не уважал напарника, видел в Зоне только источник дохода и не был романтиком. Это Маркиза раздражало. Пусть он не такой ас, как Крест или Луи, но ведь и не щенок же. Крест и Луи Маркизу доверяли. Рыжий всегда охотно брал его с собой, да, собственно, у него ни с кем не возникало проблем. На его вопросы отвечали, ему показывали, рассказывали и объясняли. От Макса же кроме «заткнись» ничего слышно не было. Маркиз всячески избегал его общества, но никто больше не мог составить ему компанию, а он еще не настолько обнаглел, чтобы идти в одиночку. Три года – это, конечно, стаж. Дураку этот стаж может показаться внушительным, а дураком Маркиз не был.

Макс сделал знак, и Маркиз замер с поднятой ногой и начал напряженно всматриваться туда же, куда смотрел и Макс: вперед и чуть вправо. Там не было ничего. Но это «ничего» ничего и не значило. Макс был сталкер опытный, а значит, интуиция его не подводила. Маркизово «нутро» упорно молчало, но это тоже ничего не значило. Велит старший напарник брякнуться мордой в дерьмо – брякнешься как миленький. И все-таки там ничего не было, как Маркиз ни таращился. Поэтому, по-прежнему стоя на одной ноге, он перевел взгляд влево, ухитряясь при этом не терять из виду Макса. Слева тоже ничего не было. Поворачивать голову на сто восемьдесят градусов он не умел, но хотелось жутко. Даже затылок зачесался. Во избежание соблазна Маркиз начал сверлить взглядом спину Маска, не учтя того, что Макс – сталкер экстра-класса и такие вещи чувствует. Макс повернулся, выбросив вперед сжатый кулак, но недостаточно быстро для Мастера, носящего Имя и в совершенстве владеющего искусством мгновенного перевоплощения. Маркиз ушел от удара, резко откинувшись назад и влево, но все так же держа на весу левую ногу. Макс потерял равновесие и начал падать, но был младшим напарником подхвачен за ворот и поставлен на ноги.

– Я не дам тебе себя ударить, – честно сказал Маркиз. – Даже не пытайся. Лучше скажи, нет ли чего у меня за спиной.

Бешенство моментально исчезло из глаз Макса. Сталкер победил. Но, похоже, было уже поздно, потому что Маркиз даже ощутил легкое дрожание воздуха и одновременно с Максом шмякнулся оземь, причем Макс умудрился запихнуть маркизову голову себе под живот.

Волна жара накатила почти в тот же момент. Странная это была штука – жар. Он никогда не убивал. Он странным образом возникал и исчезал, как, впрочем, и все в Зоне. От него без проблем защищала обычная одежда, но уж открытые места – лицо, шея и руки – оказывались порой жестоко обожжены. Поза для защиты от жара была отработана всеми сталкерами до автоматизма. А старший напарник всегда защищал младшего.

Через пару минут жар прошел. Оба сталкера сели и начали откашливаться и отплевываться от пепла. Трава сгорала тоже только около людей.

Макс попытался вернуть утраченные позиции и расквасить Маркизу нос, но Маркизу это категорически не подходило. Он стремительно уклонился и перехватил руку Макса.

– Я тебе не дам себя ударить, Макс, – внятно произнес он. – Даже не пробуй. У меня черный пояс.

Про пояс он сказал для доступности, потому что другие градации мастерства Максу были неизвестны.

– Щенок, – прошипел Макс. – Попадешься ты мне.

– Попадусь, – согласился Маркиз. – И все равно не дам тебе себя ударить. Мне надоело. У меня синяки долго не проходят. Видишь ли, Макс, у меня плохая свертываемость крови. Я не хочу, чтобы лишний раз лопались сосуды.

– А чего ж ты раньше не сказал? – озадаченно спросил Макс. Какие бы стычки между сталкерами ни случались, до серьезных повреждений дело никогда не доходило. Маркиз улыбнулся и пожал плечами. Зачем афишировать свои слабости…

– А как ты в полицию-то прошел? – еще более озадаченно поинтересовался Макс. Маркиз улыбнулся еще шире.

– Хитростью, Макс, так же как и в Зону. Насколько мне известно, сталкеров-полицейских еще не было.

– Это пока тебя патрульные не застукали, ты полицейский, – утешил Макс. Маркиз беспечно махнул рукой, подняв облачко пепла.

– Ты часто попадаешься патрульным? А почему думаешь, что меня застукают? Я ведь на рожон не лезу.

У ручья они сделали привал, умылись и поели. Маркиз обжег только левую руку, Макс – правую. Ожоги были несерьезные, хотя довольно болезненные. До вечера пройдут. Тоже чудное свойство жара – следов не оставляет.

Маркиз уминал бутерброды с аппетитом, какой бывает только в двадцать пять лет. Макс ел сосредоточенно и тщательно, словно отбывал повинность. Маркизу страшно хотелось спросить, куда они пойдут дальше, но Макс не любил таких вопросов. Правда, прожевав последний кусок, он сказал:

– Пойдем за сломанную сосну. Франк говорил, там есть кое-что интересное. Посмотрим.

У Маркиза захватило дух. Так далеко он еще не был. Зона, конечно, все время менялась, но основные ориентиры оставались на месте: Памятник, ручей, сломанная сосна, Большой Жан… Чтобы Макс не передумал из вредности, увидев энтузиазм на его физиономии, Маркиз лег на спину и уставился в небо. Странное здесь было небо. Высокое, черное, красивое, усеянное огромными неподвижными звездами. Чужими звездами. Они никогда не мерцали, никогда не меняли положения, висели в небе славно пуговицы… да и величиной некоторые были с рубашечную пуговицу.

– Пора бы тебе обзавестись комбинезоном, – буркнул Макс, неодобрительно оглядев наряд Маркиза: синие джинсы, черная рубашка, кроссовки и серая кожаная куртка.

– Он мне еще не попадался, – пожал плечами Маркиз. Макс покряхтел и скомандовал:

– Пошли.

Через полчаса (по внутренним часам, которые у каждого сталкера очень точные) они подошли к Утесу: огромному камню, стоящему посреди чистого луга, покрытого белоснежной травой. С первого похода в Зону Маркиз усвоил, что белая трава съедает все, что ее касается, но особенно любит мясо. Сталкерское. Потому, когда Макс затопал по траве к Утесу, Маркиз издал сдавленный звук, нечто среднее между возгласами ужаса и удивления. Макс обернулся и махнул рукой:

– Иди сюда, щенок.

Обмирая от страха, Маркиз сделал два шага. Макс стоял возле утеса и ухмылялся во весь рот, так что видны были коронки на коренных зубах. Ситуация явно доставляла ему удовольствие. Маркиз расхрабрился – или разозлился, что для него было одно и то же, и добежал до Макса.

– Пошли, – сказал Макс, – и запомни, как надо запугивать щенков, пока они не стали хорошими сталкерами.

И он вошел в Утес. Маркиз обалдел. Через минуту из Утеса высунулась голова Макса и невежливо спросила: «Долго тебя еще ждать?» – и исчезла. Утес был как утес. Этакий здоровенный кусок гранита. В выпуклостях, впадинках и трещинках. Маркиз потрогал выпуклость и ничего не почувствовал. Там было пусто. Тогда он протянул руку дальше, и она до запястья ушла в этот гранит. Он бы еще поэкспериментировал, но руку схватили изнутри и втянули Маркиза в Утес так резко, что он врезался лбом во что-то жесткое – как оказалось, в грудь Макса. Макс все еще ухмылялся.

Внутри Утеса было светло, как и в Зоне, хотя были стены и потолок и не было неба. Вдоль стен стояли стеллажи, а на стеллажах лежали аккуратно свернутые, как в прачечной, зеленовато-серые комбинезоны из странной ткани, которую не брал огонь и не резал нож, которую, как говорят, не пробивали даже крупнокалиберные пулеметы патрульных.

– Бери любой, – разрешил Макс. – Тебе уже можно. Ты – сталкер.

Маркиз взял комбинезон и развернул его. Комбинезон был на слона. Или на Макса. Но не на сто семьдесят шесть сантиметров маркизова роста и тем более не на его субтильное сложение.

– Надевай, не бойся, – скомандовал Макс. Маркиз послушно натянул комбинезон поверх своей одежды, и он почему-то пришелся впору.

– Подарок Зоны, – объяснил Макс. – Они сами уменьшаются и сами растягиваются. В нем не бывает ни жарко, ни холодно. Он не промокает. Он защищает от «желтой пыли», жара, «чертовой росы» и «ведьмина студня». Он пуленепробиваемый. Так что беречь надо только то, что из него торчит, в основном голову. Она пулепробиваемая, – и он довольно заржал. Макс любил свои шутки и удивлялся, что не все приходят восторг. Чувство юмора у него было своеобразное. Маркиз вытянул из джинсов ремень и перепоясался поверх комбинезона. Классная одежка. Никаких «молний», пуговиц или крючков, края вроде как сами слипаются. А к ремню можно прицепить фляжку и аптечку…

Макса сотрясал новый приступ хохота. Маркиз сообразил, что выглядит забавно, как кокетка в поисках зеркала, размышляющая о том, какие аксессуары подойдут к новому платью. Поэтому он тоже засмеялся. Он умел смеяться над собой, может, потому над ним редко смеялись другие. По натуре он был человек заводной, вспыльчивый, вернее, запальчивый, но умел это контролировать. Его любили. С ним было легко – и он старался, чтобы людям с ним было легко. Он умел слушать. Он три года безропотно ходил в Зону «щенком» и учеником – и даже суровый Макс признал его сталкером, а Макс и признает всего-то с десяток ребят. На службе он тоже не корчил из себя Шерлока Холмса, как часто делают молодые полицейские из кино, да не только из кино. Он помалкивал, даже если твердо знал, что опытные сыщики делают не то, и свое мнение выражал больше в курилке или за банкой пива, да в такой деликатной форме (полунамек или предположение), что на него не обижались и его не затыкали. Он всегда начинал с «а если…», в глазах его горел огонек юного энтузиазма и готовности стереть с лица земли всю преступность разом. Огонек зажигать было совсем нетрудно, потому что стереть преступность он был готов… а сталкеров преступниками не считал. Он учился. Не стеснялся спрашивать и охотно слушал советы. Более того, он им иногда следовал. Короче, он всем был симпатичен, контактен, открыт – вот никто и не знал ничего о его прошлом, личной жизни и уж тем более о Зоне.