Аркадий Аверченко
Подходцев и двое других
Введение
Если бы на поверхности земного шара оставались следы ото всех бродящих по земле человеков – какой бы гигантский запутанный клубок получился! Сколько миллиардов линий скрестились бы, и сколько разгадок разных историй нашел бы опытный следопыт в скрещении одного пути с другим и в отклонении одного пути от другого…
Бог с высоты видит все это, и если бы его Божественное Внимание могло быть занято только такой неприхотливой пищей – сколько бы занимательных, трагических и комических историй представилось Всевидящему Оку.
Мы все жалки и мелки перед лицом Бога… Ни одному из нас не удалось проникнуть в лабиринт запутанных путей человеческих, никто даже сотой части клубка не распутал; и только автору этих строк удалось проследить пути одной человеческой троицы, которая причудливо сошлась разными путями к одной и той же точке.
Сошлась, чтобы надолго не разойтись.
Вот их пути:
Часть I
Глава 1.
Подходцев
Молодой широкоплечий блондин, с открытым веселым лицом и энергичными движениями, вышел из дома №7 по Новопроложенному переулку и, усевшись на извозчика, сказал:
– Вези меня на Дворянскую 5, да только, братец, поскорее.
Извозчик чмокнул губами, и лошадь затрусила.
– Ты не особенно хорошо едешь, извозчик, – иронически заметил седок.
– Еду себе и еду, – холодно возразил извозчик.
– Скажу тебе больше: ты едешь просто плохо.
– Н-о-о-о, ты, проклятая!
– Должен тебя огорчить извозчик, но ты едешь гнусно, отвратительно.
– Овес нынче дорог, барин.
– Не вижу никакой логической связи между ценой на овес и скоростью движения лошади.
– Чаво?
– Тово. Это все равно, как если бы я, доехавши до места назначения, отказался от уплаты причитающихся тебе денег под тем предлогом, что нынче калоши вздорожали на сто процентов.
– Лошадь не бежит, – угрюмым тоном промолвил извозчик.
– Тогда она не лошадь, – учтиво возразил седок.
– А что ж она?
– Не знаю. Я думаю, что тебе нужно было бы быть осмотрительнее при покупке лошади. Ты ее когда купил?
– О позапрошлом годе.
– Покупая, ты требовал именно лошадь или тебе сорт имеющего быть всунутым в оглобли животного был безразличен?
– Чаво?
– Может быть, тебе по твоей неопытности подсунули вместо лошади крокодила?
Извозчик обиделся.
– Почему это? – надменно спросил он.
– Очень просто: что такое лошадь? Это – животное, которое бежит. Твое животное не бежит. Значит, оно – не лошадь.
– Четыре ноги имеет, – усмехнулся извозчик, – значит и лошадь.
– Стул тоже имеет четыре ноги, а, однако, не бежит.
– У ей голова есть, а у стула нету, – возразил извозчик, очевидно, серьезно заинтересованный этим принципиальным спором.
– Подумаешь, важность – голова. Вон и у тебя голова есть, а что толку?
На это извозчик ничего не нашелся ответить.
– Вон видишь, все нас перегоняют.
– Что ж, и мы кой-кого перегоним, – хвастливо усмехнулся извозчик и действительно перегнал лошадь, запряженную в щегольский экипаж и мирно дремавшую у чьего-то подъезда.
Голову седока осенила какая-то мысль. Он лукаво улыбнулся и предложил:
– Хочешь, сделаем так: за каждую лошадь, которую ты перегонишь, я плачу тебе пятак. За каждую лошадь, которая перегонит тебя, я вычитаю с тебя пятак.
Это странное предложение произвело на извозчика ошеломляющее действие. Он в один момент вышел из состояния полудремоты, дико захохотал, привстал на козлах и, хлестнув по лошади, закричал:
– Идет! Считай, барин.
– Стой, стой! Только, брат, уговор: стоячие и противоположно едущие не считаются.
– Само собой! Будьте покойны. Эх, ты, милая-а-ая!..
Лошадь понеслась как стрела, а седок, откинувшись с довольным видом на спинку экипажа, принялся отсчитывать пятаки.
– Пять! Десять! Пятнадцать! Двадцать пять! Пять долой – нас экипаж один обогнал.
– Так то ж рысак!
– Это деталь! Опять двадцать пять, тридцать! Сорок…
Хитрый извозчик в один момент постиг своим светлым мужицким умом не только принципы этой азартной игры, но и ее выгоды. Поэтому он при первом удобном случае свернул с малолюдной улицы на проспект, где экипажей было в десять раз больше, и, не обращая внимания на сделанный крюк, развил такую скорость, что седок еле успевал считать:
– Рубль тридцать! Еще пять! Рубль сорок. Рубль сорок пять!
– Нет, рубль пятьдесят, – заспорил извозчик. – Сейчас обогнал пару.
– Да ведь она в одной запряжке, пара.
– Это все едино! Уговаривались за лошадь пятак, а тут на-кося двух обогнали!
– Однако и фрукт, брат, ты! Значит, за тройку ты сдерешь пятиалтынный?
– Само собой, три лошади, три пятака. Н-но!!
– Да не гони ты так, черт. Ты меня разорить можешь!
– Мой антирес! – весело заорал извозчик. – Н-но!!
– Извозчик…
– Ась?
– Имей в виду, если кого-нибудь раздавишь – по рублю с человека буду вычитывать.
– Ладно, будьте покойны. А если не раздавлю – вы мне рупь.
– Еще что выдумал! Этаким образом ты с меня и тысячу выколотишь.
– Хи-хи! Н-н-но!!
– Смотри, дурак, чуть на женщину не наехал.
– На женщину я никак не могу наехать, – солидно возразил извозчик и сейчас же подтвердил эти слова самым положительным образом: наехал на мужчину.
Раздались крики, оханья, кто-то смачно выругался, кто-то поднимал с земли испачканного в пыли и в прахе небольшого роста господина, отплевывавшегося розовой кровавой слюной.
– Черти! – орал доброволец из публики. – Прут на народ. Рази так ездют? Надо хорошо ездить, а не плохо ездить надо.
– Дать бы извозчику по морде, – посоветовал дворник.
Недовольный такой перспективой, извозчик подобрал в руки вожжи, с явным намерением ускакать от всей этой катавасии, но седок угадал это намерение, опустил могучую руку на его плечо и сказал спокойно, но твердо:
– Нет, брат, стой. Уезжать нельзя. Умели воровать, надо уметь и ответ держать! Может быть, его в больницу нужно свезти – как же мы уедем?..
Он легким юношеским прыжком соскочил с экипажа и подошел к пострадавшему, которого поддерживал под руку инициатор награждения извозчика оплеухой.
Глава 2.
Громов
Пострадавший поднял на подошедшего ясные кроткие голубые глаза и сказал:
– С какой это радости вы так расскакались?
– Простите. Моя фамилия Подходцев, и я готов вам дать всяческое удовлетворение. Конечно, вы не виноваты: переходили себе спокойно улицу, а в это время мой дурак и налетел на вас безо всякого предупреждения. Я могу так и на суде показать.
– А вы думаете, должен быть суд? – с легким беспокойством спросил пострадавший, еще раз отплюнувшись кровавой слюной.
– Это от вас зависит.
К месту происшествия спокойно, с развальцем, подходил околоточный.
– В чем дело, господа? Прошу разойтись.
– Мне бы очень хотелось разойтись, но едва ли это удастся, – проворчал Подходцев. – Мой возница, благодаря моим же подстрекательствам, ехал быстрее, чем нужно, и наехал на этого господина, который, ничего не подозревая, переходил улицу.
– Этот господин говорит неправду, – возразил пострадавший, счищая пыль с локтей. – Они ехали, как следует, а я сам виноват: мне захотелось покончить жизнь самоубийством, я и бросился под лошадь.
Околоточный немного растерялся от такого оборота дела.
– Как же вы это так, – укоризненно сказал он. – Разве можно так?
– Что?
– Да кончать жизнь самоубийством?..
– А что в ней хорошего, господин околоточный? Так, чепуха какая-то, а не жизнь. И вообще, ответьте мне на вопрос: к чему жизнь наша? Куда мы стремимся? В чем идеал?
– Вы не имеете права задавать таких вопросов при исполнении служебных обязанностей! – запальчиво сказал околоточный.
– Ну, вот видите! Если даже полиция не может ответить, в чем смысл жизни, то кто же может?
Околоточный пожал плечами, вынул книжку и сухо спросил:
– Вы имеете к седоку и извозчику какую-нибудь претензию?
– Никакой буквально.
– А вы? – обратился околоточный к Подходцеву.
– Я? К этому господину? Претензию? Да я его считаю самым очаровательным существом в мире!
– В таком случае, в чем же дело?!
– Ни в чем.
– Так расходитесь! Зачем скопляться?!
Околоточный сердито откашлялся и ушел, а Подходцев протянул пострадавшему руку и спросил с легким смущением:
– Не могу ли я быть чем-нибудь вам полезен?
– Шить умеете? – улыбнулся одними голубыми глазами пострадавший.
– Не умею.
– Значит, не можете быть полезны. У меня порядочная дыра на локте.
– У такого порядочного человека даже дыра на локте должна быть порядочная, – сказал Подходцев, но, считая этот комплимент недостаточной компенсацией за все, что произошло, добавил:
– Может быть, вам трудно идти – тогда я уступлю вам своего извозчика.
– Не могу ехать.
– Почему? Вам трудно сидеть?
– Да, трудно, когда не знаешь, чем заплатить извозчику.
Это было сказано с такой благородной простотой, что Подходцев почувствовал еще большую симпатию к молодому человеку.
– Как ваша фамилия? – осведомился он.
– Моя фамилия – Громов. А вашу я слышал: Подходцев.
Снова оба пожали друг другу руки, продолжая оживленную беседу на краю панели, возле извозчика, совсем погасшего после того, как его увлечение спортом было приостановлено столь резко и неожиданно.
– В таком случае разрешите мне отвезти вас домой.
– К кому домой? – подмигнул Громов.
– К вам, конечно.
– А вы знаете адрес?
– Чей?
– Мой.
– Я думаю, вы его знаете.
Громов усмехнулся.
– Даже под пыткой я не назову его. Первое: я то