Татьяна Гармаш-Роффе

Вечная молодость с аукциона

Достоверным фактом является приобретение господином Пьером Карденом развалин замка маркиза де Сада в деревне Ла Кост, а такжеустроенныеим там прием и эротический теневой спектакль.

Достоверным фактом является существование замка Ла Барбен, исторические сведения о нем, описание замковой кухни и музейной части подземелий. Замок действительно разделен на две части: музейную и приватную, в которой проживает его владелец.

Все события и персонажи, сосредоточенные вокруг этих фактов (включая сцену из спектакля), являются вымыслом автора.

* * *

…Больше не было ни неба, ни земли. Все кануло в кромешную тьму без пределов, без начала и конца. Ксюша зависла где-то посредине ничего, в черном холоде, стремительно размывавшем границы ее тела, границы ее «я», – так кислота растворяет в себе чужеродный объект, разлагая его на молекулы…

Только мужской голос, звучавший в темноте, свидетельствовал, что ее «я» еще не прекратило существовать, что она еще способна слышать и понимать…

– Вы кто? – недружелюбно спрашивал мужской голос. – И как вы сюда попали?

Как она сюда попала? Ох, это такая длинная история!..

Все началось в замке маркиза де Сада…

Она ошибалась. Все началось гораздо раньше.

Москва

«…Вы правы, Лариса, я никогда не боролся – ни за свои идеи, ни за свое положение. Говорят, такие люди, как я, вырастают в семьях, где слишком властные матери. Верно, моя мать такой и была, а потом ее место заняла жена… Мне всегда казалось, что это в норме вещей – оттого, видимо, и не приходило в голову протестовать. Да и характер у меня не тот, слишком покладистый – „мягкий“, как Вы выразились. Я все в жизни принимаю как должное – даже неприятности. В результате я ничего путного не добился и сам виноват, свалить не на кого…»

«Ага, – сказал себе Алексей Кисанов, – в сугубо «деловой переписке» наметился задушевный поворот!» Он погасил сигарету, придвинул к себе чашку кофе и снова уставился в компьютер.

Пару дней назад к нему, частному сыщику, обратилась особа лет пятидесяти пяти с просьбой установить местонахождение ее супруга. По словам особы, он убыл в страну Францию на десять дней, с тем чтобы предложить свое изобретение французским фармацевтам. Но через десять дней не вернулся. Ни звонков от него, ни телеграмм – ничего. И где его искать – неизвестно.

Кисанов пропустил несколько дат в окошке электронной почты и открыл наугад одно из более поздних писем.

«Смешно говорить о чувствах к человеку, которого никогда не видел – у меня даже Вашей фотографии нет! Но признаюсь, что мысли о Вас стали заполнять мои дни… И, знаете, мне давно не было так хорошо, как теперь, когда у меня есть Ваши письма. Спасибо Вам, Лариса…»

– Ого, – сказал себе Алексей Кисанов, давно и необидчиво отзывающийся на фамильярное прозвище Кис, и поскреб подбородок.

Он поначалу браться за дело не хотел: через каких-то три дня у него начинался долгожданный отпуск, который он собирался провести во Франции (в компании Александры, Ксюши и Реми[1]). Но отчего-то ему показалось, что дело несложное, да и слово «Франция», в которую убыл пропавший муж, было созвучно его настроению, – и Кис согласился.

По словам клиентки, Михаил Давыдович Левиков, супруг ее, договорился с какой-то фирмой в Париже о встрече, на которую и отправился. Переписки с этой компанией почтой в наличии не имелось, счетов за международные телефонные переговоры тоже – стало быть, здраво рассудил детектив, общение шло через Интернет. Клиентка сама до столь сложной мысли не додумалась бы, да и с компьютером управляться не умела. Посему с разрешения Клавдии Семеновны (так звалась клиентка) он забрал жесткий диск к себе с целью изучить его содержимое. И нате вам, неожиданность: пропавший супруг пристраивал во Франции не только свое изобретение, но и душу…

Еще письмо, ближе к отъезду.

«Я боюсь предстоящей встречи, боюсь тебе не понравиться, разочаровать (ну-ну, уже на «ты»!) – у меня так много недостатков, что… Я не перестаю удивляться, что ты нашла во мне какие-то привлекательные качества, которые до сих пор никто не разглядел, включая меня. Но пусть будет как будет – я еду. И если бог мне послал тебя, Лара, то, может, он решит продолжить список своих добрых деяний и сделает так, что ты не разочаруешься, когда увидишь меня «живьем»…»

Понятно, понятненько…

Михаил Левиков объяснил своей супруге, что фирма обеспечивает его каким-то жильем на время пребывания в Париже. Добравшись до места, он, как исправный муж, домой позвонил – по его словам, из автомата на улице, так как проживает в маленькой квартирке, предоставленной фирмой, в которой телефона не имеется. А адрес «квартирки» Клавдия Семеновна спросить не додумалась. Больше Михаил не звонил и в положенный срок не вернулся.

Ну что ж, теперь заглянем в ее письма , Ларисы этой, – для полноты картины.

«Ваше изобретение, Михаил, просто гениально. Я говорю Вам это как химик, хотя уже много лет не работаю по специальности, но все же остаточные, еще не выветрившиеся из головы знания позволяют мне об этом заявлять с полной ответственностью. Я плохо понимаю, как Вы, имея такие великолепные мозги, такой талант, могли согласиться на серое существование коммерсанта? Ваше место – в лаборатории, причем в крупнейшей! Ведь такого специалиста, как Вы, любая фирма с руками оторвет! Ваше изобретение может приносить бешеные доходы!

…А знаете что? Надо попробовать продать его крупным косметическим фирмам! Нет, серьезно – это мысль! Если Вы мне позволите, я изучу вопрос… Пока не знаю, как к ним подобраться, – я не в «системе». Когда муж был жив, я не работала, а последние семь лет перебиваюсь случайными заработками – ну, Вы видели мое объявление в Интернете про экскурсии и уроки, с которого, собственно, и завязалась наша переписка…»

Изобретение то самое, надо думать. Разговор о нем всплыл где-то в районе первого десятка писем, которых за три месяца набралось около полусотни. До этого они явно общались в Интернете, на каком-то форуме или чате. Но самое-то главное не начало переписки, а ее развитие и конец. Посему глянем дальше:

«…Подобное отношение к себе – преступно. Если Вы считаете нормой уважение к другим, то почему Вы исключили из этой нормы себя? Вы заслуживаете к себе уважения, Михаил, и любви наверняка тоже… Вы человек умный, добрый, деликатный – это такое редкое сочетание! Ваша жена должна была бы Вами дорожить – не понимаю, как могло случиться, что она, как Вы пишете, Вас презирает? За что, бог мой?! Может, Вы просто чего-то недопоняли, не разглядели в ней?»

Ха, ты не видела его супругу, милая Лариса! Это очень трогательно, что ты предлагаешь мужчине, которым явно заинтересовалась, присмотреться повнимательнее к своей «родной» жене – но твое благородство излишне: «не разглядеть» Клавдию Семеновну просто не представляется возможным…

Кис откинулся от компьютера и вытянул ноги на кресло для посетителей. «Это не женщина, дорогая Лариса, – это танк! Это бульдозер повышенной мощности с укрепленной броней! Тебе повезло, незнакомая Лариса, что ты не присутствовала здесь, когда она, едва не снеся боками на ходу дверную коробку, ввалилась ко мне и долго устраивала свои телеса в этом кресле, где сейчас расположились мои ноги… Тебе посчастливилось не слышать ее вибрирующего, как отбойный молоток, негодующего голоса! Она не забеспокоилась, Лариса, что муж пропал, она не испугалась: не случилось ли с ним чего? Нет – она возмутилась! Что он посмел пропасть! В ее бронированные мозги не пришла мысль, что он мог ее бросить и уехать к другой женщине – это из разряда невозможного! Потому что предмету домашнего обихода по имени Михаил Давыдович Левиков, который ты, неведомая Лариса, проживающая в Париже, обозначила как «доброго, умного и деликатного», – этому предмету надлежало быть всегда на своем месте и исправно выполнять свои функции. И предмет виноват уже тем, что посмел не быть под рукой… Да, если бы ты виделаэто, Лариса, ты не удивлялась бы, что твой Миша оказался раздавлен морально и физически…»

Еще одно письмо, ближе к отъезду изобретателя.

«Меня пугают эти интернетные, стерильные отношения… Я тебя никогда не видела, если не считать фотографии, у меня есть только три месяца нашей переписки – что я толком знаю о тебе? Твои мысли, твои чувства – это много или мало? Тем не менее, как ни странно, на сегодняшний день у меня нет никого ближе тебя, Миша… Я с нетерпением жду того дня, когда мы встретимся, чтобы убедиться в том, что я не сошла с ума…

Как только ты мне назовешь дату – я сразу же договорюсь с фирмой о рандеву для переговоров о твоем изобретении. Эти люди очень, очень заинтересованы (хотя стараются этого не показать), что еще раз доказывает гениальность твоего изобретения! Думаю, они могут предложить тебе хорошие деньги, но мне кажется, что с ними надо торговаться: я уже прилично изучила правила игры и знаю, что «незаинтересованный вид» – это первый ход в торгах. Пока не стану рассказывать подробности – боюсь сглазить, но мне кажется, что ты стоишь на пороге огромных изменений в твоей жизни…

Напиши, как только будут билеты. Жду с нетерпением и волнуюсь, как школьница…

Твоя Лариса».

– Ну что ж, понятно, – просмотрев еще несколько писем, Кис отставил опустевшую чашку и снова прикурил «Золотую Яву». Михаил Левиков одинок в семье, не оценен по достоинству, морально раздавлен. У него есть взрослая дочь, унаследовавшая от маменьки презрительное отношение к отцу, что способно только усугубить его экзистенциальную тоску. Он болтался где-то в Интернете – типичное времяпрепровождение для одиноких людей, – увидел объявление Ларисы. Судя по всему, она предлагала свои услуги: как репетитора для школьников и гида по Парижу для русских туристов… Алексей знал, что многие русские в Париже перебиваются такой случайной работой, Ксюша не раз живописала жизнь эмигрантов, когда навещала свою старшую сестру Александру, приходившуюся Алексею Кисанову любимой женщиной.