Гармаш-Роффе Татьяна
Ведьма
Гармаш-Роффе Татьяна
Ведьма
"СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ"
Все события и действующие лица романа являются вымышленными, любое совпадение с действительностью может быть только случайным.
... Совершенно непонятно, каким образом, - но он забыл дома паспорт. Хорошо, вовремя спохватился, до самолета должен успеть, если гнать. И он гнал, за сто зашкаливало. Ярославка была относительно свободной, и гаишники - давно добрые, щедро подмазанные друзья, - только ручкой приветственно делали, проезжай, мол, родной, для тебя все, что хочешь.
Марк притормозил перед воротами своего загородного дома, машину во двор заводить не стал, шоферу и охраннику кивнул: "Я туда и обратно".
- Май! Майчонок! - позвал, войдя в дом.
Но жена не откликнулась, должно быть, была наверху. Марк колебался: дозваться все-таки, чтобы поцеловать еще разок свою золотоволосую девочку, или бежать скорее обратно к машине - утром попрощались, чего уж там, она его не ждет, даже не знает, что он за забытым паспортом примчался...
- Майчонок! - крикнул он снова для верности.
Наверное, в наушниках музыку слушает, она их почти не снимает, все делает в них: читает, хозяйничает, гуляет. Марк даже беспокоился: слух, говорят, от них снижается...
Пойти наверх? Нет, надо торопиться. Марк схватил паспорт - он лежал на виду, на каминной полке, и когда только он его туда положил? - потом листок бумаги и, присев на край стула, черкнул: "Забыл паспорт, заезжал домой, тебя не дозвался, тороплюсь, целую, люблю". И поставил свою красивую, с росчерком подпись.
Тихий звук за спиной привлек его внимание, и Марк хотел было обернуться, но неожиданно почувствовал резкий прострел под лопаткой, словно вступил радикулит, какой-то там шейно-плечевой, о котором он знал только понаслышке. Стало трудно дышать.
"Да что же такое? - удивился Марк, медленно разворачиваясь от стола. - А вдруг инфаркт? - подумал он, - вдруг разрыв сердца?"
Поворачиваться было неимоверно больно, он сжался, схватился за грудь и еще больше удивился, когда увидел на своей руке кровь. Марк с трудом встал, опираясь окровавленной ладонью о стол, и понял, что рука испачкалась от рубашки, и он бы удивился этому несравненно сильнее, - но не успел: он умер.
От разрыва сердца.
Пулевого.
***
- А это обязательно? - поморщился Алексей Кисанов, когда Александра, придирчиво изучив содержимое шкафа, выбрала и подала ему галстук.
- Нет, - сказала она, - но ты мне нравишься в галстуке.
- Ага, без галстука я тебе не нравлюсь, надо понимать? - Алексей внимательно следил в зеркале за своими пальцами, не слишком ловко справлявшимися с узлом.
- Нравишься. И без всего остального тоже.
- Звучит обнадеживающе...
- "Надежды юношей питают..."
- О, меня в юноши зачислили! Ты сегодня необыкновенна любезна. А что питает девушек?
- Юноши. Когда становятся их мужьями и перестают питаться надеждами.
- Смотри-ка, до чего ловко мир устроен! Когда я слушаю твои комментарии, мне кажется, что я смотрю передачу "В мире животных".
- А когда их не слушаешь, - то просто в мире животных живешь.
- Ага, - Алексей придирчиво осмотрел внимательно изучил плоды своих трудов, развязал галстук и принялся заново мастерить подлый узел под насмешливым взглядом Александры, - это типа того, что люди едят зверей, а звери едят людей?
- В основном люди едят друг друга. Зверям мало достается.
- Невеселая картина.
- Веселая или нет, но через десять минут ты отправишься прямо в пасть к одному из представителей самых опасных человеческих хищников. Если ты об этом забудешь хоть на минуту, - ты проиграешь...
"Человеческий хищник", - а именно Аркадий Усачев, известный ведущий, - около месяца тому назад пригласил Алексея в свою телепередачу "Автопортреты". Известен же был Усачев своими провокационными вопросами, умением втягивать гостей в полемику и вытаскивать из них информацию, интимную и компрометирующую. Невинное на первый взгляд, название "Автопортреты" имело самый что ни на есть издевательский подтекст: это были, по существу, авторазоблачения, нечаянный ментальный стриптиз, в орбиту которого были искусно вовлечены не только приглашенные, но и прочие лица, оставшиеся за кадром. И сыпались в эфир семейно-постельные секреты, выставлялась на всеобщее обозрение подноготная бизнеса, выворачивалась изнанка политических деятелей и их деятельности перед глазами миллионов избирателей...
***
... Через некоторое время Майя спустилась вниз, закричала, точнее, завизжала, даже за воротами ее услышали охранник и шофер; они уже мчались к дому, пока не понимая, имеют ли право туда ворваться, беда ли приключилась или просто супруги поссорились. Майя, охваченная истерикой, глядела побелевшими от страха глазами на двоих мужчин, замерших у раскрытого окна в короткой напряженной стойке; под их цепкими, быстрыми взглядами ее крик сошел на нет, превратившись в тихое рыдание - "мамочки, мамочки, ой мамочки", - и она заметалась между неподвижным телом мужа и пистолетом, черное блестящее тельце которого четко выделялось на фоне бледно-зеленого ковра.
Когда двое за окном поняли, что это не супружеская ссора, и ворвались в дом, Майя, пятясь назад, подхватила с пола пистолет и двумя руками наставила на них: "Это не я... это не я... не трогайте меня, уйдите!... Это не я!... не знаю кто... я не видела..."
Мужчины растерянно смотрели то на Майю, то на тело Марка, завалившееся в неуклюжей позе набок возле стула, не зная, что предпринять.
- Что случилось, Майя Максимовна? - Спросил шофер Гоша спокойно и строго. - Что с Марком Семеновичем?
- Его уб-били, - каждый звук был отбит дробью ее зубов.
Шофер шагнул было в сторону тела со словами: "Возможно, он только ранен, надо посмотреть, может его еще можно спасти..."
- Стоять! - взвизгнула Майя, - не двигайтесь! Марк мертв, убит, убит, убит...
Ее душили рыдания без слез, жестокие содрогания горла и лица, растянувшие губы в некрасивой гримасе; пистолет прыгал в руках.
- Майя Максимовна, - ласково произнес шофер Гоша, - положите пистолет, зачем вы его подняли?
- Не з-знаю!... Вы подумаете, что это я!...
- Лучше будет, если мы его положим туда, где он лежал. Надо срочно вызвать милицию! Зря вы подобрали оружие, теперь на нем будут ваши отпечатки, - увещевал ее шофер. - Он ведь лежал на ковре? Дайте мне его, я его оботру и положу на место, пусть милиция разбирается...
Он не стал подходить к Майе, боясь ее напугать, - просто раскрыл ей навстречу ладонь.
Майя, бледная и замедленная, как загипнотизированная сомнамбула, двинулась к мужчинам, протягивая пистолет...
И вдруг ринулась к выходу мимо них. Они не успели ничего понять, как раздался шум мотора: Майя завела свою машину и, едва не врезавшись в стойку ворот, исчезла из виду.
***
Когда частный детектив Алексей Кисанов (для своих просто Кис), получил приглашение на телевидение, его первая реакция была: отказаться. Он сразу учуял: Усачев будет подбивать его на конфликтный разговор о милиции. Но Кис все же решил посоветоваться с Александрой, любимой женщиной, а также известной журналисткой в свободное от его любви время.*
... В тот день Алексею удалось закончить дела пораньше, он пришел домой первым и успел комфортно развалиться на диване. Откуда он и вещал, заслышав, что Александра, раздевшись в прихожей, направилась прямиком в душ.
- Свет мой Алексанна Кирилна, не изволите ли сначала осчастливить меня поцелуем?
- А вы, сударь, не изволите ли задницу оторвать от дивана и потрудиться передвинуться за причитающимся поцелуем? - донеслось до него.
- По законам физики, это свет падает на предметы, а не предметы на свет!
- Учту на будущее, что ты предмет. Что же до людей, - то, по законам психологии, люди тянутся к свету, - донеслось до него.
Шум душа послужил точкой в содержательной беседе.
Алексей встал, потянулся, и неспешно направился к ванной комнате. Легонько приоткрыл дверь: Александра плескалась за полупрозрачной перегородкой. Мельком подумав, как он любит это тело, смутно и горячо розовеющее в пару ванной, Кисанов уже было вознамерился возлечь обратно на ложе, чтобы доиграть роль капризного патриция, как Александра, произнесла, не оборачиваясь: "Или туда, или сюда. Но закрой дверь".
- У тебя глаза на затылке, - проворчал Алексей, раздосадованный тем, что его застукали.
- На коже. Холодок из двери.
- А причитающийся поцелуй?
- Если не боишься вымокнуть...
Он вымок полностью спустя пять минут. В связи с чем разделся. В связи с чем решил тоже принять душ. В связи с чем...
В связи с чем прошло не менее часа, когда оба вывалились из душа, розовые, распаренные и сытые нежной любовной близостью.
- Меня Усачев зовет в свою передачу, - сообщил Кис, усевшись за стол.
Не желая тратить много времени на кухню, Александра готовила без изысков, но вкусно. После многих лет холостяцкой неустроенности души и быта все, что выходило из-под рук Александры, казалось Кису деликатесом, а приправленная ее обществом, еда и вовсе превращалась в райскую пищу.
Их отношения, по молчаливому согласию, сложились в некую форму свободного союза. Каждый по-прежнему жил у себя, но почти все вечера и ночи они проводили вместе - то у него, то у нее, смотря по обстоятельствам.
Одним из "обстоятельств" негаданно стал Ванька, помощник Алексея, безалаберный студент юрфака, снимавший у детектива маленькую комнату в его трехкомнатной квартире на Смоленке в обмен на необременительную помощь в расследованиях и секретарских делах.
