Альфред Элтон Ван Вогт
Усыпальница зверя
Чудовище ползло, скуля от страха и боли. Бесформенная, аморфная плазма, меняющая структуру и форму при каждом резком движении, ползла по коридору космического корабля, борясь с неудержимым стремлением принимать форму окружающего. Серый пузырь переливающейся субстанции то полз, то катился, то тек в непрерывной стремительной борьбе с неестественным желанием принять какую-нибудь твердую форму. Любую форму: жесткой холодно-голубой металлической стены мчащегося к Земле корабля или толстого каучукового пола. С полом дело обстояло проще, труднее было сопротивляться притяжению металла. Существо с легкостью могло бы стать металлом на целую вечность.
Но что-то делало это невозможным — какой-то внушенный приказ. Приказ, как барабан стучащий в каждой его частице, с равномерной интенсивностью пульсирующей в каждой клетке: найти величайшего математика всей Солнечной системы и привести его к вратам усыпальницы, построенной из марсианского суперметалла. Великий должен быть освобожден. Замок с часовым механизмом, связанный с простым числом, должен быть открыт.
Именно это и было приказом, воздействующим на составные части существа. Приказом, который великие и злые создатели ввели в его элементарное сознание.
В конце длинного коридора что-то шевельнулось. Открылась дверь, и послышался звук шагов. Шагов посвистывающего мужчины. С металлическим посвистом, почти вздохом существо расплылось, уподобившись на мгновение луже ртути, после чего приобрело цвет коричневого пола, стало полом, небольшим утолщением на темно-коричневой каучуковой плоскости.
Оно словно пребывало в экстазе. Именно этого ему и хотелось: лежать, иметь форму и быть почти мертвым, чтобы вообще не чувствовать боли. Смерть была чем-то желанным и благословенным, а жизнь — невыносимой мукой. Пусть бы приближающееся живое существо удалилось как можно скорее: если оно задержится — навяжет ему свою форму. Жизнь это умеет, она сильнее металла. И это будет значить мучение, борьбу, боль.
Существо напрягло свое тело — плоское теперь и гротескное, — которое, однако, в любой момент могло напрячь стальные мускулы и ждало смертельной борьбы.
Перелли, механик экипажа космического корабля, радостно посвистывал, шагая по сверкающему коридору к машинному отделению. Он только что получил из больницы радиограмму: «Жена чувствует себя хорошо. Мальчик. Четыре кило». С трудом он подавил в себе желание кричать и танцевать от радости. Мальчик! Жизнь была прекрасна.
Существо на полу почувствовало боль: первичную боль, заполнившую его части, как разъедающая кислота. Коричневый пол дрожал каждой своей частицей, когда Перелли шагал по нему. Существо испытывало безумное желание последовать за человеком и принять его форму. Со страхом боролось оно с этим стремлением, все более сознательно, поскольку могло уже мыслить, пользуясь мозгом Перелли. Утолщение на поверхности пола покатилось следом за мужчиной.
Сопротивление не помогло. Утолщение выросло до размеров пузыря, на мгновение обретя форму человеческой головы. Она издала металлический звук, зашипела от страха, после чего опала, содрогаясь от ужаса, боли и ненависти, в то время как Перелли быстро удалялся — слишком быстро для ползущей твари. Писк смолк. Существо вжалось в коричневый пол и лежало неподвижно, дрожа от неудержимого желания жить, несмотря на боль и страх. Жить и выполнять волю своих создателей.
Пройдя десять метров, Перелли остановился, освободившись от мыслей о жене и ребенке. Он повернулся и неуверенно посмотрел в коридор, ведущий в машинное отделение.
— Что за черт? — вслух выразил он свое удивление.
Какой-то странный, слабый, но пугающий звук эхом отразился в его сознании. Мурашки побежали по спине. Дьявольское эхо!
Так он стоял, этот рослый, атлетически сложенный мужчина, обнаженный до пояса, потный от жара ракетных двигателей, тормозивших космический корабль, который возвращался на Землю с Марса. Он вздрогнул и, сжав кулаки, медленно двинулся обратно тем же путем, каким пришел.
Существо дрожало, чувствуя притяжение, бывшее для него настоящей пыткой, раздиравшей каждую его возбужденную клетку. Постепенно оно понимало неизбежность принятия живой формы.
Перелли нерешительно остановился. Пол зашевелился под его ногами: отчетливо волнистая коричневая выпуклость поднималась перед ним и росла в пузыреобразную, шипящую массу. Отвратительная демоническая голова возвышалась над рахитичными получеловеческими плечами. Шишковатые ладони, растущие из обезьяньих, деформированных рук, вцепились в лицо Перелли, как когти, и дергали его, одновременно не переставая изменять своей формы.
— О боже! — воскликнул мужчина.
Стискивающие его ладони становились все более нормальными, все более человеческими — смуглыми, мускулистыми. Лицо приобрело знакомые черты — на нем вырос нос, появились глаза и красная полоска губ. Вся фигура стала вдруг как две капли воды похожей на него: те же брюки, пот и все прочее.
— …Боже! — повторил двойник, с невероятной силой цепляясь за Перелли жадными пальцами.
С трудом переводя дыхание, Перелли освободился от захвата и нанес сокрушительный удар прямо в это искривленное лицо. Чудовище вскрикнуло, повернулось и бросилось бежать, теряя человеческий облик, противясь этому и издавая нечленораздельные крики. Перелли погнался за ним — ноги у него были как ватные, он дрожал от панического страха и сомнения в собственной нормальности. Вытянув руку, он дотянулся до исчезающих уже брюк чудовища и рванул. В руках у него остался холодный, скользкий, извивающийся кусок, похожий на мокрую глину. Это было уже невыносимо. От отвращения его затошнило, колени подогнулись. Сзади донесся крик пилота:
— Что случилось?
Перелли заметил открытую дверь склада, заскочил на секунду внутрь и вновь появился, держа наготове атомный пистолет. Пилот с бледным лицом и вытаращенными глазами замер у огромного иллюминатора.
— Там! — крикнул он.
Серый пузырь распластался в углу иллюминатора, становясь стеклом. Перелли бросился к нему, целясь из пистолета, но волнистое утолщение вошло в стекло, затемнив его, а затем пузырь появился с другой стороны, в холоде космоса. Офицер остановился рядом с Перелли, и оба смотрели, как серая бесформенная масса ползет вдоль боковой стены мчащегося корабля, исчезая из поля зрения.
Перелли опомнился.
— У меня есть кусок этого! — крикнул он, — Я бросил его на пол на складе.
На брошенный обрывок наткнулся лейтенант Мортон. Микроскопический кусок пола поднялся, а потом вырос до удивительных размеров, пытаясь принять облик человека. Перелли с бегающими безумными глазами подцепил чудовище совком. Существо зашипело, оно уже почти стало частью металлического совка, но измениться до конца ему не удалось, поскольку человек был слишком близко.
Перелли стоял на дрожащих ногах перед своим начальником, держа в руках совок, и истерически смеялся.
— Я коснулся его, — повторял он раз за разом. — Я коснулся его…
Когда корабль вошел в земную атмосферу, на его внешней поверхности шевельнулся пузырь металла, подавая вялые признаки жизни. Металлические стены разогрелись до красноты, затем побелели, однако не поддающееся температуре существо продолжало медленное превращение в серую массу. Оно смутно понимало, что пришло время действовать.
Оторвавшись от корабля, оно начало медленно падать, как будто не подчиняясь притяжению Земли. Незначительное изменение в строении атомов вызвало ускорение падения, словно существо вдруг стало более податливым к действию гравитации. Земля внизу была зеленой, город, плохо видимый из-за расстояния, сверкал в лучах заходящего солнца. Существо замедлило скорость и теперь снижалось, как падающий лист в объятиях ветра, ко все еще далекой поверхности Земли. Приземлилось оно у моста, на окраине города.
Какой-то мужчина шел по мосту быстрым, нервным шагом. Он бы очень удивился, если бы обернулся и увидел своего двойника, выбирающегося из рва и бодро двигающегося за ним следом.
Найти — величайшего — математика!
Это было часом позже. Идя по улице, полной народа, чудовище испытывало постоянную боль от этой мысли. Страдало оно и по другим причинам: приходилось бороться с притяжением этой напирающей со всех сторон, спешащей человеческой массы, которая кишела вокруг, не замечая его. Теперь, когда у него были тело и разум человека, стало гораздо легче думать и удерживать неизменную форму.
Найти — математика!
«Зачем?» — родился вопрос в человеческом теперь мозгу. Чудовище содрогнулось, потрясенное такой ересью. Его серые бегающие глаза тревожно поглядывали по сторонам, как будто оно ждало встречи с внезапной и страшной гибелью. Черты его слегка размазались, уподобляясь поочередно обличью мужчины с крючковатым носом, который прошел мимо, или загоревшему лицу высокой женщины, вглядывавшейся в витрину магазина.
Этот процесс продолжался бы и дальше, если бы чудовище не отогнало страх и заставило себя принять облик гладко выбритого молодого человека, лениво вышедшего из боковой улочки. Мужчина взглянул на него, отвернулся, потом снова повернулся, удивленный. Чудовище уловило его мысли: «Черт возьми, я уже где-то видел этого типа!»
Приближалась группа женщин. Существо отодвинулось в сторону, когда они проходили мимо. На мгновение оно потеряло контроль над своими внешними клетками, и коричневый костюм приобрел слабый голубой оттенок — цвет ближайшего платья. Голова у него кружилась от шелеста платьев и щебетания: «Скажи сама, дорогая, разве она не уж-жасно выглядит в этой уж-жасной шляпке?»
Напротив тянулась шеренга гигантских зданий. Чудовище кивнуло головой. Это сборище зданий означало присутствие металла, а сила, связующая атомы металла, действовала бы и на его человеческий облик. Существо понимало суть этого явления с помощью разума худого мужчины в темном костюме, сонно тащившегося по улице. Он был служащим. Чудовище приняло его мысли: человек с завистью думал о своем шефе, Джиме Брендере из фирмы «Дж. П. Брендер и К°».
