Воронова Арина
Дети Брагги
Арина ВОРОНОВА
ДЕТИ БРАГГИ
Анонс
Перед вами - САМАЯ ЗАБАВНАЯ из хроник "конца мира"!
СИЛЬНО ПЕРЕПИВШИЕСЯ скандинавские боги вознамерились воспротивиться Судьбе - и развернуть Последнюю Битву - Рагнарек - вспять.
Но все пошло не совсем по плану...
Вместо "Анти-Рагнарека" - типичная "Полицейская академия", где все - как положено. Начальник - идиот. Любимчик-помощник - честный дебил. Отпетый хулиган-подчиненный - ОЧЕНЬ НЕГЛУП. А прекрасные блондинки... ну, как всегдасексуальны.
И звучит над миром великий боевой клич... Нет. Увы, не "А-ой!". Скорее "Ой-ей-ей!!!"
I
Руны разные все соскоблили,
с медом священным смешав,
разослали - у асов одни,
другие у альвов,
у ванов мудрых,
у сынов человечьих.
То руны письма,
повивальные руны,
руны пива
и руны волшбы
не перепутай,
не повреди их,
с пользой владей ими;
пользуйся знаньем до смерти богов!
Теперь выбирай,
коль выбор предложен,
лезвия клен,
речь иль безмолвье;
решай, а несчастья судьба уготовит.
(Речи Сигдривы, 18-20)
РУНА ПОБЕДЫ ТЕЙВАЗ И ТЮР ХОЗЯИН ЕЕ
Тюра в помощники взяв, справедливость мечом принесешь.
Руна звездой путеводной путь твой укажет в ночи.
Властью холодной железа останешься верен себе,
Но не разгонит тумана аса победы печать.
Сеча породит сечу, и камень затупит сталь.
Камень сталь и отточит, коль Сила в него войдет.
Одина силу, Одина власть
глупец лишь решится у мертвых украсть.
В год от рождества господа нашего Иисуса Христа 899 скончался славный государь Альфред из династии Эльсинга, милостию божьей король Уэссекса, Нортумбрии и Мерсии, избавивший сии благословенные земли от поганых северных язычников и за дела свои прозванный Великим. Тело его положили и пели над ним положенные песнопения. Весь народ и все люди плакали по нему как дети по отцу и по матери. Плакали и сыновья его Ательстейн и Этельред.
"Хроники Эльсингов"
И после той сечи Брагги Старый, сын Брагги сына Кормока обратился к собравшимся и стал говорить им о Круге. И опирался он на молот, который взял из кузницы Хледа, и никто потом не смог поднять тот молот, и держал в руке рог и яблоко. И пока говорил он, два ворона, прилетевшие из-за леса, спустились ему на плечи. И сказали все, что вороны те Разум и Память, Хугин и Мунин, и поняли, что истинно говорит он от имени асов и с их дозволения. Так собравшиеся на Съяланде образовали тот первый Круг, отдавших себя служению избравшему их асу. И потомки их и прочие мужи, прозревающие в удаче своей вмешательство Могучих, приняв посвящение, ставали в тот Круг, дабы не прервалась связь, его скрепляющая. Но превыше служения Могучим полагали они заветы Старого Брагги, связавшего удачу свою с Брагги-асом, и потому еще зовут себя скальды детьми Брагги-аса. Завет его был хранить и беречь тайны Рам-знаков, стихи и заклятья, что зовутся от века "кровью Квасиро" иль "медом Суттунга". Иные ж зовут их "даром друга Мимира".
"Сага о детях Брагги"
И обратился к танам и воинам своим:
- Время нам пробудиться от сна, разверсть очи телесные и духовные. Довольно уже лежала у подножия дерева норманская секира, довольно нам трепетать во страхе перед врагом, грабежом и пожарами грозящим всему христианскому миру. Настала нам пора стать оплотом и защитой христианства против свирепого неприятеля.
"Хроника Эльсингов"
В правление Этельреда и Ательстейна, милостию божьей государей Уэссекса, Нортумбрии и Мерсии, год от рождества Христова 910 Арнулф-конунг собрал тогда большую рать. У него были люди из страны Саксов, из Страны Франков и из Страны Фризов. Горм Старый, конунг датчан, послал ярла Хокона с тем норвежским войском и дружинами Съяланда, что были при нем на юг к Данвирку или Датскому Валу, а иначе зовут его еще Делом Данов, чтобы оборонять там страну. Датский Вал был устроен так: в сушу врезаются два фьорда, каждый со своей стороны страны, и между вершинами фьордов датчане соорудили большой вал из камней, дерна и бревен и вырыли с внешней его стороны широкий и глубокий ров, а перед каждыми воротами воздвигли укрепления.
Хакон ярл поставил отряды у всех ворот вала, но большая часть его войска должна была передвигаться вдоль вала и отражать нападение там, где это необходимо. У Арнулфа было много людей, но его войску не удалось прорваться сквозь вал. Тогда Арнулф отступил и не пытался больше прорваться.
"Сага о Вестмунде конунге и детях Брагги"
II
ГУНА ПИВА НАУД- РУНА ТКУЩИХ СУДЬБЫ НОРН
Воля породила мир, мощь ее скована Hayд.
Воля строить, создавать и владеть,
воля властвовать и разделять.
Хоронит свою удачу, кто не способствует Норнам.
В Науд горит огонь той воли, полыхает страсть желаний.
Сколь бы ни имел покорный, все ж мало пищи пожару Науд.
Мудрый "голодную волю" умело на созиданье направит,
иначе силой всеразрушающей стать способна она.
Лишь владеющей рунным искусством решает,
как приложить силу Науд.
В карманах - пусто, за душой - ни гроша, позади - пожар, впереди неизвестность. Вот они шуточки богов, ничегошеньки он не помнит. Хотя нет, не так уж все плохо...
Размышлял Скагги, привалившись спиной к теплой стене в придорожном кабаке и в сотый раз вороша головешки памяти. Легко всплывали картинки лагерной жизни, морского похода "Хронварнра", вставало усталое, лукавое лицо наставника. Дальше - пожар, звон стали и мечущиеся тени. А потом... ничего. Однако он же помнит, как очнулся в сеннике на чьем-то дворе, как выхаживающая его старуха объясняла, что это-де хутор Косого Карра на Каменистой Косе, что хозяин в отлучке, а его, мол, чуть живого вынесло рекой на самую Косу.
Недели через две имя свое он кое-как вспомнил. Вспомнил про пожар в усадьбе и смерть в огне Тровина - хоть и не все, но в общих чертах. А вот кого и куда послал его искать задыхающийся в дыму наставник, что передать этому "кому-то" - хоть убейте...
Убейте-бейте-насмерть-забейте. Драка. Странная это была драка как будто чернобородый неспроста поджидал его на переправе...
Скагги в который раз попытался вспомнить все по порядку, но голову и хребет снова пронзило жгучей болью, и в который раз он решил оставить воспоминания о ночи пожара на потом...
Забрав дощечку с вырезанным на ней посланием, он, Скагги из рода Хьялти, отправился, выполняя волю Тровина Молчальника, к... - назовем его пока кому-то. Полтора дня верхом до переправы. Хромой паромщик, запросивший втридорога. Затем чернобородый путник, предложивший разделить с ним трапезу, а потом вырвавший у него дощечку... А дальше?
Скагги как бы небрежно положил на камень недоеденную рыбину и постарался как можно незаметнее отодвинуть носком сапога кувшин и точило, а сам тем временем, не отрываясь, следил за каждым движением незнакомца, жалея, что у него нет при себе ножа. Незнакомец же с интересом рассматривал дощечку с предсмертными рунами Тровина, вот он нагнулся, придвигаясь к огню, чтобы лучше разглядеть вязь знаков. Скагги резко подался вперед, коснулся уже пальцами рукояти ножа на поясе чернобородого, и в то же мгновение незнакомец отпрянул назад, одновременно попытавшись ударить Скагги по руке.
- Что ты... ха! - перекатившись, чернобородый вскочил на ноги, но, лишившись ножа, почему-то даже не подумал потянуться за копьем или секирой: решил, наверное, что с мальчишкой справится и голыми руками. - Только дурак ворует у...
Короткое слово он произнес совсем невнятно, так что Скагги разобрал только "са" на конце.
Добродушный блеск в его глазах исчез, а сами глаза, напротив, стали холодными и жесткими. Скагги показалось, что желудок у него сжался и ухнул куда-то вниз огромным куском противного льда. Не отрывая взгляда от противника, он опустился на колено и, опираясь о землю левой рукой, правой подобрал выскользнувший из ножен нож.
- Только дурак останавливает посланца скальда.
- То-то я смотрю руны колдовские. - Глаза чернобородого сощурились, на скулах выступили желваки. - Давить вас, змеиное отродье, не передавить.
Скагги даже опешил от ненависти, прозвучавшей в его голосе. Неистребимое любопытство толкало его бросить нож - не зверь же он бросаться на безоружного, - расспросить чернобородого, разузнать, в чем тут дело. Но страх подсказывал иное. Чернобородый уже тянулся к застежке плаща.
- Но почему? Я ведь не желаю тебе зла...
- Ну конечно. Потому ты и украл у меня нож.
Скагги про себя возмутился, ведь это чернобородый все заварил, обманом выманив у него меч и дощечку, но промолчал. Едва уловимым движением чернобородый сдернул с плеч плащ и швырнул его в лицо Скагги. Край ткани хлестнул Скагги по глазам, он метнулся в сторону, а чернобородый, воспользовавшись мимолетным преимуществом, швырнул ему в голову камень. От камня Скагги увернулся, понимая, что ничего ему не остается, кроме как немедленно бежать. Но не успел он сделать и шага в сторону, как чернобородый бросился на него, и они оба повалились на прибрежную гальку.
Холодные пальцы вцепились ему в горло железной хваткой. Скагги, подмятый гораздо более массивным, чем он сам, противником, отчаянно извивался, пытаясь сбросить с себя чернобородого. Наконец ему удалось подтянуть к животу ногу и со всей силы ударить врага коленом под дых. Чернобородый дрогнул, немного сполз на сторону, и Скагги немедленно вывернулся из-под придавившего его тела. Нож где-то потерялся. Зря он искал нож, на это ушли драгоценные секунды, противник его уже оправился и теперь вновь бросился на него, целя в горло скрюченными пальцами.
Скагги метнулся через костер туда, где лежала секира незнакомца, но не успел.
Сейчас это вспоминалось как какая-то страшная пляска: недобрые объятия, пальцы-когти, впивающиеся в незащищенную плоть.
