Витковский Алексей
Выбор воина (Витязь - 2)
Алексей Витковский
Выбор воина
(Витязь-2)
Продолжение романа "Витязь". X век. Герой Великой Отечественной, летчик-истребитель Александр Савинов, а ныне вождь русов Олекса снова творит историю. Сражения на суше и на море, дальние походы. Любовь и слава, храбрость и мужская дружба.
Савинов побеждает в этой войне, но та, первая война, для него еще не закончилась... Судьба ставит его перед выбором.
ТЕБЕ...
ВЕЛЕСОВЫЙ МЕД
Врат-листодер1 плеснул листвой,
выказывая власть.
В стремнину света существо
планета понеслась!
Коловоротами страстей,
где птица Жар поет,
а стража славна даже тем,
что сквашивает мед,
рождая солнце за дождем,
размытым на лице...
Спроси себя: чего мы ждем,
пока имеем цель?!
Стезею Прави прояви
переворот босой...
Какая пресна без любви,
когда мы любим соль!
На уродившуюся рожь
щепоткою простой
сажать в языческий балдеж
за хлебосольный стол.
Пускай растет ветвями - в дом,
корнями - в небеса,
пока, видением ведом,
раскручиваешь Сам
Тугой светящийся клубок,
Тропинку через лес...
Брось мысли в небо. Там - не бог,
и, сказано, - не бес,
вращая триединство дня,
дал голос всем, кто гол,
и диким трением поднял
из дерева огонь!
И доля идолов его
огнища вещий зов,
да кладенец над головой
узорами азов!
Звеня у крепостной черты,
на знамени воздев,
Мечты, а значит - Меч и Ты в
Перуновой грозе!
Дмитрий Горячев.
ПРОЛОГ
Сурова земля Скандии. Путнику, идущему на северо-запад, преграждают путь быстрые холодные реки, текущие сквозь густые леса, населенные дикими зверями. Непроходимые мрачные болота заступают ему дорогу. Но если путник упорен и его стремление к цели велико, то он преодолеет все эти преграды... Чтобы столкнуться с самой сложной из них. Вдоль побережья Скандии тянется огромный горный хребет. Его заснеженные вершины купаются в тучах, его склоны круты, а перевалы опасны. Отроги хребта спускаются прямо к морю, обрываясь в холодную воду скальными уступами чудовищной высоты. Волны беснуются под ними, стараясь прогрызть основание скал, но скалы растут и с каждым столетием берега Скандии все выше возносят над седыми волнами свои несокрушимые утесы. Очертания берегов здесь прихотливо изрезаны морем и льдами...
Трудно путнику выйти к побережью. Перевалы почти непроходимы даже летом, а зимой... Зимой они смертельно опасны. И редкий удалец рискнет совершить такую попытку...
Сурова земля Скандии. Но еще суровее - люди, населяющие эту землю. Не вдруг и ответишь - чего больше приходится опасаться путнику. Слепого буйства стихий или людской ненависти и коварства...
Путников было двое. Они легко бежали на широких лыжах, отталкиваясь от плотного наста короткими копьями. Снежная пыль вихрилась за ними, засыпая и без того едва заметную лыжню. За спинами людей были приторочены объемистые мешки, ножны с мечами, а у одного из путников еще и лук со стрелами. Бороды и усы лыжников покрывал иней, но теплые меховые куртки и шапки берегли людей от холода...
Они бежали так уже давно. Бежали ровно и неутомимо. Им нужно было до весны успеть перебраться через горы, обойти стороной владения свирепых халогаландских ярлов и доставить Эорвис, жене хевдинга Стурлауга Трудолюбивого, срочное сообщение. По дороге вестники охотились, благо в лесах, несмотря на зиму, было много зверей и птиц. Иногда путники заходили в селения феннов, попадавшиеся на пути, чтобы купить хлеба и узнать новости. Угрюмые фенны неплохо принимали чужеземцев, ведь те были норманны, а не свей2 - извечные враги феннов. Один раз вестников все же попытались ограбить, польстившись на серебро, которым они расплачивались. Но путники отбились и ушли в леса. Оба они были опытными воинами, а тот, что с луком, Гюльви Сорвиголова, даже командовал десятком в хирде Стурлауга. Второго звали Видбьёрн Косматый. Он славился своим умением читать следы и прокрадываться незамеченным в стан врага...
Воины бежали все дальше и дальше. Горы вставали им навстречу исполинской крепостной стеной, выставив перед собой ополчение укрытых снегом темных лесов. Воины спешили - время утекало, как вино из опрокинутой чаши. Их товарищи, оставшиеся зимовать в далекой земле, были в опасности. И чем ближе весна, тем больше становилась опасность.
- Как думаешь, Гюльви, почему Стурлауг считает, что этот рус Ольбард опаснее халогаландцев?
Костер трещит, швыряя в ночное небо пригоршни искр.
- Разве ты малое дитя, Косматый? Халогаландцы даже не знают о том, что мы вернемся весной. Они не знают, как мало у хевдинга воинов и как много добычи. А Ольбард знает. Его хирд велик, а люди жаждут мести... Он видел, какая с нами добыча! А большой хирд - это много золота для хирдманов... Не удивлюсь, если узнаю: не случайно проснулся тогда славянин, что поднял сполох. Может, русы с самого начала хотели нас ограбить...
Оба воина хорошо помнили крик, разорвавший сонную темноту на дальнем зимовье, где спали вповалку хмельные после совместного пира норманны и русы. Как вспыхнул очаг и багровые сполохи отразились в кровавых лужах. Как дико выли умирающие, а холодная сталь выпивала души друзей и врагов. Как вцеплялись друг другу в глотки те, кто вчера поднимал чаши за здоровье и удачу. Как тесно было в воздухе от мечей...
Видбьёрн покачал головой:
- Не хочу я в это верить, Гюльви. Что-то должно быть святое в человеке... Что, если не дружба? Ведь они были друзьями - наш Ингольвсон и этот Ольбард! Неужели...
- Что значит для этих русов дружба по сравнению с богатой добычей?! Ты хороший человек и храбрый воин, но твоя вера делает тебя наивным. Твой Бог говорит, что все люди по своей природе добры, но их смущает дьявол. Но это не так! Мир жесток, а люди свирепы и алчны. И если у них есть возможность предать - они предадут. Верить можно только своим, побратимам. И больше никому в целом свете...
И снова вестники бежали навстречу горным вершинам. Те становились все ближе и ближе. Уже начинали редеть леса. Черные скалы выпирали из-под снега своими обветренными лбами. И близился перевал...
Часть первая
ЯСЕНЬ БИТВЫ3
Глава 1
Корабли
"Что ты видишь во взоре моем,
В этом бледно-мерцающем взоре?"
- "Я в нем вижу глубокое море
С потонувшим большим кораблем.
Тот корабль... величавей, смелее
Не видали над бездной морской.
Колыхались высокие реи,
Трепетала вода за кормой.
И летучие странные рыбы
Покидали подводный предел
И бросали на воздух изгибы
Изумрудно блистающих тел..."
Николай Гумилев
- Эге-е-ей!
Крик летит над водой, цепляясь за гребни волн. Волны качают корабли. Широкие паруса наполнены ветром.
- Эге-ге-е-е-ей! На "Пардусе"! Как вы там!
- Хорошо-о!!! - Ветер относит слова в сторону, и они, как птицы, несутся над морем, чтобы исчезнуть вдали. Корабли выходят в Баренцево море, которое здесь называют Студеным. Семь парусов крыльями огромных чаек распростерлись над седыми волнами. Одна чайка - цвета зари. Это "Пардус", на нем главным Василько. Другая - с солнечным знаком на крыле - "Змиулан". Там Ольбард и Диармайд. Третья - с полосатым парусом - "Волк". Там Буривой, сын Ольбарда...
Сашка Савинов стоит на корме своей лодьи и смотрит назад. Туда, где пляшут на волнах еще три паруса. Пестрый - "Кречета", белый с синим "Велета", и красный с желтым узором - "Тура". На последнем - побратим Храбр. Его, Сашки, лодья зовется "Медведем". Она тяжелее остальных, а в носу и корме ее установлены метательные машины. Пороки, как здесь говорят.
- Эге-ей! На "Медведе"! Олекса! Как у вас!
Сашка складывает ладони "рупором".
- Хорошо-о! - кричит он. Здесь Савинова зовут Олексой Медведковичем. Его голова выбрита, оставлен только длинный чуб посередине, и его треплет холодный ветер. Ольбард собственноручно сбрил Сашкину шевелюру, посвящая его в вожди. Князь Ольбард...
Год назад где-то в этих местах бесчувственное тело Савинова рухнуло в воду рядом с бортом "Змиулана". Варяги-русь спасли его и приняли в свою дружину. Спасли человека, неведомо как покинувшего свое время, летчика, погибшего в Великой Войне. И он, Герой Советского Союза Александр Савинов, стал одним из них, Олексой Медведковичем. Сначала воином, а потом и вождем. Сейчас на его лодье семь десятков бойцов. Из них пять десятков - его личная дружина. Здесь, в прошлом, которое стало для Сашки настоящим, он нашел свою любовь и дом. Но нет-нет и всплывают в памяти рев мотора и содрогание машины в миг, когда пальцы давят на гашетки и пушки изрыгают пламя. Вспыхивает круговерть воздушного боя и черные кресты на угловатых консолях "Мессершмитта". И лица друзей, которых он больше никогда не увидит... Чем кончилась та война?
Волна ударила в борт. Соленые брызги коснулись щеки. "Теперь у тебя другая война, Сашка".
Они шли требовать ответа за кровь погибших побратимов. Почти пять сотен мечей в дружине Ольбарда. Жди нас, Стурлауг Ингольвсон! Мы идем!
...Из-под бортов с треском вылетели подпорки. Заскрипели катки, принимая на себя вес могучего тела "Рыси". Хирдманы дружно заорали, упираясь плечами в нос корабля. Тот медленно двинулся, величаво выплыл из ворот корабельного сарая и, уже быстрее, заскользил вниз по пологому склону к воде. Волны вспенились, приняв на свои спины грозный шнеккер4. Борта цвета подсохшей крови, гордо изогнутый нос, увенчанный вырезанной из твердого дуба головой лесной кошки. Не корабль - творение человека, а хищный зверь, живой и прекрасный...
Стурлауг смотрел, как воины готовят "Рысь" к походу. Как ставят мачту, поднимают рей с парусом, вывешивают на борта щиты. Как таскают из зимовья заготовленные за зиму припасы, укладывают добычу, оружие, доспехи. Вот понесли мехи с пресной водой...
