Джером Биксби
КАКАЯ ЧУДЕСНАЯ ЖИЗНЬ!
Gerome Bixby
«Life is Good!»
Перевод с английского:
А. Кабалкин
Тетя Эми сидела на крылечке и раскачивалась в кресле с высокой спинкой, обмахиваясь веером. Билл Сомс подкатил на велосипеде к дому и остановился.
Потея под дневным «солнцем», Билл вытащил из глубокой корзины над передним колесом здоровенную коробку с провизией и зашагал к дому.
Малыш Энтони сидел на лужайке и играл с крысой. Он поймал ее в подвале, выманив на запах сыра - самый вкусный запах самого вкусного сыра, который эта крыса когда-либо чуяла; крыса вылезла из норы и попала в мысленный плен к Энтони, который заставил ее кувыркаться.
При виде Билла Сомса крыса попробовала сбежать, но ее опередила мысль Энтони, и она шлепнулась на траву, чтобы беспомощно лежать и дрожать от ужаса.
Билл Сомс быстро миновал Энтони и поднялся по ступенькам, бормоча себе под нос. Он всегда что-нибудь бормотал, когда бывал у Фремонтов, проходил мимо их дома или даже просто думал об этой семье. Там поступали и остальные жители городка. У них в головах роились всякие бессмысленные глупости, вроде «дважды два - четыре, четыре помножить на два - восемь» и так далее; они намеренно устраивали кашу и чехарду из своих мыслей, чтобы не позволить Энтони их прочесть. В этом им помогало бормотание. Ведь если Энтони удавалось ухватить чужую мысль, он мог попытаться что-нибудь предпринять: излечить чью-то жену от головных болей или ребенка - от свинки, принудить старую корову опять доиться или починить уборную. Конечно, у Энтони не замышлял никаких козней, но ожидать от него понимания, что хорошо, а что плохо, тоже не приходилось.
И это даже когда человек вызывал у него симпатию… Симпатичному человеку он мог попытаться помочь - в меру своего разумения. Последствия могли быть ужасными. Если же человек ему не нравился, то последствия бывали еще хуже.
Билл Сомс положил коробку с провизией на крыльцо и прервал свое бормотание ровно настолько, чтобы вымолвить:
– Тут все, что вы заказывали, мисс Эми.
– Прекрасно, Уильям, - довольно отозвалась Эми Фремонт. - Что за жара сегодня!
Билл Сомс съежился от страха. В его взгляде появилась мольба. Он остервенело покрутил головой, не согласившись с утверждением покупательницы, и опять прервал свое бормотание, хотя это не входило в его планы, чтобы сказать:
– О, не говорите так, мисс Эми. Замечательная погода! Денек что надо!
Эми Фремонт встала с кресла-качалки и пересекла крыльцо. Это была рослая худая женщина с отсутствующей улыбкой на лице. Примерно год тому назад Энтони рассердился на нее, когда она обмолвилась, что не дело превращать кошку в меховой коврик; ее он обычно слушался больше, чем остальных, на чьи слова вообще не обращал внимания, но на сей раз огрызнулся - мысленно. Так пришел конец ясности очей Эми Фремонт и ей самой - во всяком случае, в том виде, в каком к ней привыкли соседи. Тогда Пиксвилл (то есть все население в 46 душ) и облетела молва, что даже членам семьи Энтони угрожает опасность. С тех пор бдительность была удвоена.
В один прекрасный день Энтони мог исправить зло, причиненное им тете Эми. Мать и отец Энтони надеялись, что это обязательно произойдет. Он подрастет и пожалеет о содеянном… Если, конечно, зло еще подлежало исправлению. Ведь тетя Эми сильно изменилась, а Энтони вообще перестал кого-либо слушаться.
– Опомнитесь, Уильям! - молвила тетя Эми. - Зачем вы бормочете, как умалишенный? Энтони не причинит вам вреда. Ведь он вас любит! - Последние слова были произнесены громко с целью привлечь внимание Энтони, который, устав от крысы, заставил ее пожирать самое себя. - Ведь правда, дорогой? Ты хорошо относишься к мистеру Сомсу?
Энтони устремил на бакалейщика ясный взор своих влажных глазок и ничего не ответил. Билл Сомс попытался улыбнуться Энтони, и тот опять переключился на крысу. Крыса уже сожрала, то есть сжевала собственный хвост - Энтони заставил ее кусать быстрее, чем она могла глотать откушенное, и трава вокруг была усеяна перепачканными кровью клочками меха. Теперь крыса пыталась вгрызться в собственное туловище.
Беззвучно бормоча себе под нос и стараясь не думать ничего конкретного, Билл Сомс прошел на негнущихся ногах по тропинке, взгромоздился на велосипед и укатил.
– Увидимся вечером! - крикнула ему на прощанье тетя Эми.
Билл Сомс отчаянно вращал педалями, но ему хотелось делать это вдвое быстрее, лишь бы побыстрее скрыться от Энтони и от тети Эми, которая то и дело забывала об осторожности. Эти его мысли оказались опрометчивыми, ибо Энтони уловил их. Он почувствовал желание бакалейщика убраться подальше от дома Фремонтов, принял их за что-то дурное, поморгал и пустил следом за Биллом Сомсом одну маленькую угрюмую мыслишку - совсем крохотную, потому что Энтони пребывал в хорошем настроении, к тому же симпатизировал Биллу Сомсу - то есть не относился к нему плохо, по крайней мере, сегодня. Раз Биллу Сомсу так не терпелось убраться, Энтони был рад ему помочь.
Вертя педалями со сверхчеловеческой скоростью - так только казалось со стороны, потому что на самом деле педали сами завертели ногами Билла Сомса - он исчез в облаке пыли, огласив раскаленные окрестности пронзительным воплем.
Энтони взглянул на крысу. Она сожрала себе половину брюха и издохла от боли. Он мысленно убрал ее в могилу глубоко под землей в кукурузном поле, памятуя, что отец однажды с улыбкой посоветовал ему именно так поступать со своими жертвами, и побрел вокруг дома, отбрасывая причудливую тень.
Тетя Эми ушла в кухню, чтобы разобрать коробку. Самодельные консервы она расставила по полкам, мясо и молоко убрала в ледник, свекольный сахар и муку грубого помола - в лари под раковиной. Пустая коробка заняла место в углу, чтобы мистер Сомс забрал ее в следующий раз. Коробка была истрепанная, вся в пятнах, однако их осталось в Пиксвилле наперечет. На ней еще виднелась красная надпись: «Суп Кэмпбелла». Последние банки с супом и всем прочим были давным-давно съедены, за исключением небольшого количества, припрятанного жителями деревни по общему согласию на черный день, но коробка держалась, как многоразовый гроб; когда эта коробка и оставшиеся продукты цивилизации окончательно развалятся, придется что-то смастерить им на замену.
Тетя Эми вышла на задний двор, где мать Энтони, сестра Эми, сидела в тени дома и лущила горох. Она проводила пальцем по стручку, и горошины дружно устремлялись в миску у нее на коленях.
– Уильям привез еды, - сообщила тетя Эми и утомленно опустилась в кресло рядом с матерью Энтони, чтобы тут же начать обмахиваться. Она еще не успела состариться, но с тех пор, как Энтони всадил в нее свой мыслительный заряд, с ее телом и рассудком произошла беда, и она постоянно чувствовала себя усталой.
– Отлично! - отозвалась мать. В миску скатились новые крупные горошины.
Весь Пиксвилл твердил «отлично», «прекрасно» и «чудесно», что бы ни случилось и о чем бы ни зашла речь, даже когда происходили неприятности и несчастья, вплоть до смертей. Если бы люди не скрывали свои подлинные чувства, Энтони мог бы их уловить - и тогда началось бы неизвестно что. Например, почивший муж миссис Кент, Сэм, однажды явился с кладбища домой: Энтони хорошо относился к вдове и подслушал, как она горюет.
Горох знай себе скатывался в миску.
– Сегодня будем смотреть телевизор, - сказала тетя Эми. - Как я рада! Жду не дождусь. Что нам покажут на этот раз?
– Билл привез мясо? - осведомилась мать.
– Привез. - Тетя Эми сильнее замахала веером, глядя в раскаленное небо. - Ну и жара! Вот бы Энтони сделал чуть попрохладнее…
– ЭМИ!
– Ой! - В отличие от умоляющей гримасы бакалейщика, окрик сестры достиг цели. Тетя Эми в отчаянии прикрыла рот сухонькой ладошкой. - Прости, милочка… - Ее голубые глаза стали шарить вокруг, но Энтони не оказалось рядом. Собственно, это ни о чем не говорило: чтобы перехватить чужие мысли, ему не обязательно было находиться близко. Тем не менее обычно он оставался погруженным в собственные мысли, если только кто-нибудь не привлекал его внимания.
С другой стороны, некоторые вещи и явления сами собой приковывали его интерес, и никто не мог заранее сказать, какие именно.
– Погода просто ПРЕВОСХОДНАЯ, - раздельно проговорила мать.
«Шлеп», - откликнулись горошины в миске.
– Вот именно! - подхватила тетя Эми. - Не день, а восторг. Ни за что не хотела бы перемены погоды!
«Шлеп», «шлеп».
– Который час? - спросила мать.
Со своего места тетя Эми могла разглядеть циферблат будильника, стоявшего в кухне на полке, но ответила:
– Половина пятого.
«Шлеп».
– Хотелось бы приготовить сегодня на ужин что-нибудь особенное, - сказала мамаша. - Что привез Билл - хороший постный кусок, как мы договаривались?
– Самый постный, милочка. Они только сегодня разделали тушу и прислали нам самую лучшую часть.
– Дэна Холлиса ждет сюрприз: он придет смотреть телевизор, а угодит на свой день рождения!
– Здорово! Ты уверена, что ему никто не проболтался?
– Все поклялись держать язык за зубами.
– Какая прелесть! - Тетя Эми устремила взгляд на кукурузное поле. - День рождения…
Мать отставила миску с горохом, встала и отряхнула фартук.
– Займусь-ка я жарким, а потом накроем на стол.
Из-за угла дома появился Энтони. Он не взглянул на женщин, а прошелся по аккуратному участку - все участки в Пиксвилле были безупречно аккуратными, миновал ржавый остов, бывший когда-то семейным автомобилем Фремонтов, без труда перелез через забор и скрылся среди кукурузы.
– Что за очаровательный денек! - произнесла его мать нарочито громко, направляясь к двери вместе с сестрой.
– Просто отличный, - поддакнула та, обмахиваясь. - Чудо!
