Багрицкий Эдуард
Стихотворения и поэмы
Эдуард Георгиевич Багрицкий
СТИХОТВОРЕНИЯ и ПОЭМЫ
Эдуард Багрицкий (1895 - 1934) - поэт романтического подвига. Первые его стихотворения появились в дореволюционных одесских альманахах. Героика революции и гражданской войны, социалистических преобразовании, энтузиазм первых пятилеток окрасили поэзию Багрицкого в яркие, подчас трагические тона. От книжной романтики поэт пришел к прославлению романтики мира, обновленного революцией. Через увлечение свободолюбивой поэзией Багрицкого проходит каждое новое поколение читателей. Лучшие его произведения стали советской поэтической классикой.
СОДЕРЖАНИЕ
Светлана Коваленко. Эдуард Багрицкий
СТИХОТВОРЕНИЯ Суворов О кобольде Нарушение гармонии Гимн Маяковскому Дерибасовская ночью (весна) О любителе соловьев Враг Креолка Пристань В пути ("Уже двенадцать дней не видно берегов...") Конец Летучего Голландца Газелла ("В твоем алькове спят мечты...") Рудокоп Славяне Осень ("Литавры лебедей замолкли вдалеке...") Полководец "О Полдень, ты идешь в мучительной тоске..." "О кофе сладостный и ты, миндаль сухой!.." "Я отыскал сокровища на дне..." "Движением несмелым..." "Заботливый ключарь угрюмой старины..." Осень ("Я целый день шатаюсь по дорогам...") Осенняя ловля Птицелов Тиль Уленшпигель ("Весенним утром кухонные двери...") Кошки "Я сладко изнемог от тишины и снов..." Баллада о нежной даме Рассыпанной цепью "Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых..." Путнику Чертовы куклы Освобождение (Отрывки из поэмы) Урожай "Потемкин" Россия Александру Блоку 51 Москва Театр Ленинград "Великий немой" Октябрь ("Неведомо о чем кричали ночью...") Украина "IV" Песня о Джо Большевики (Отрывки из поэмы) Тиль Уленшпигель. Монолог ("Отец мой умер на костре, а мать...") Тиль Уленшпигель. Монолог ("Я слишком слаб, чтоб латы боевые...") Голуби Песня моряков ("Если на берег песчаный...") Встреча Моряки ("Только ветер да звонкая пена...") Пушкин ("Когда в крылатке, смуглый и кудлатый...") Одесса ("Клыкастый месяц вылез на востоке...") Красная Армия Февраль ("Темною волей судьбины...") Коммунары Баллада о Виттингтоне Песня о Черном Джеке 1 Мая Юнга Предупреждение Рыбачьи песни Рыбаки ("Если нам в лица ветер подул...") В пути ("Мало мы песен узнали...") Саксонские ткачи (Песня) К огню вселенскому Памятник Гарибальди Фронт Осень ("По жнитвам, по дачам, по берегам...") Труд Смерть СССР О Пушкине ("...И Пушкин падает в голубоватый...") Скумбрия Бастилия Слово - в бой (На смерть т. Малиновского) Порт (Летний день) Возвращение Арбуз Осень ("Осень морская приносит нам...") Кинбурнская коса У моря Детство Моряки ("Ветер качает нас вверх и вниз...") Охота на чаек Рыбаки ("Восточные ветры, дожди и шквал...") Одесса ("Над низкой водою пустые пески...") АМССР За границу 1924 Январь Ленин с нами Укразия Стихи о соловье и поэте Алдан "Взывает в рупор режиссер..." 1905 Стихи о поэте и романтике Завоеватели дорог Февраль ("Гудела земля от мороза и вьюг...") 1871 Лена Иная жизнь Ночь ("Уже окончился день - и ночь...") "От черного хлеба и верной жены..." Контрабандисты Бессонница Разговор с комсомольцем Н. Дементьевым Папиросный коробок Весна Трясина Можайское шоссе ("По этому шоссе на восток он шел...") Можайское шоссе (Автобус) ("В тучу, в гулкие потемки...") Новые витязи Cyprinus carpio Исследователь ТВС Всеволоду Стихи о себе Соболиный след Вмешательство поэта Происхождение "Итак - бумаге терпеть невмочь..." Весна, ветеринар и я Звезда мордвина Разговор с сыном Медведь ПОЭМЫ Сказание о море, матросах и Летучем Голландце Трактир Дума про Опанаса Последняя ночь Человек предместья Смерть пионерки Февраль ПЕСНИ к либретто оперы "Дума про Опанаса" и к радиокомпозиции "Тарас Шевченко" Примечания
ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ
Обновившая мир Октябрьская революция призвала, как сказал бы Пушкин, "к священной жертве Аполлона" целый отряд молодых поэтов-романтиков - ярких, талантливых, не похожих друг на друга, но объединенных .романтическим мироощущением. Николай Тихонов, Эдуард Багрицкий, Владимир Луговской, Михаил Голодный, Михаил Светлов. Из них наиболее "яростным" и наиболее "традиционным" был Эдуард Багрицкий. Напряженный драматизм сопутствует его поэзии в сложном и противоречивом пути развития от книжной романтики к романтике новой жизни. Революция, солдатом которой называл себя Багрицкий, стала для него датой подлинного поэтического (рождения, началом своего пути в русской поэзии. С 1914 по 1917 год им написано немало звучных стихав, не отличавшихся поэтической новизной, зато впечатлявших яркой образностью, цветистой экзотикой. Стихи эти приводили в восторг одесскую литературную молодежь и печатались в роскошных альманахах квадратного формата, на глянцевой бумаге, с вычурными названиями "Шелковые фонари", "Серебряные трубы", "Авто в облаках", "Седьмое покрывало", на деньги богатого молодого человека, сына банкира, дилетанта и мецената. Тиражи были минимальны, книги издавались для избранных и давно стали библиографической редкостью. Под псевдонимами Багрицкий и Нина Воскресенская выступал юноша атлетического сложения, со шрамом на щеке и без одного переднего зуба, что, однако, не портило его артистичного чтения, а лишь придавало, как свидетельствуют современники, особый шик. В одесских парках с эстрады и в литературных домах он с пафосом и мастерски читал стихи свои и чужие, казалось, что он знал наизусть всю поэзию. Стихи юноши Багрицкого, демонстрируя поэтическую культуру и свободное владение версификацией, порой тем не менее напоминали талантливую имитащию.
Нам с башен рыдали церковные звоны, Для нас поднимали узорчатый флаг, А мы заряжали, смеясь, мушкетоны И воздух чертили ударами шпаг!
такова строфа одного из ранних, целиком не сохранившихся стихотворений. Молодой поэт, бесспорно, обладал даром проникновения в инонациональную стихию, о чем свидетельствуют его более поздние вольные переводы из Вальтера Скотта, Роберта Бернса, Томаса Гуда. В повести "Алмазный мой венец" друг юности Багрицкого Валентин Катаев пишет об этой особенности поэта, обратившись к -истории одного из его ранних стихотворений "Дионис". В Сиракузах во время своей туристской поездки Катаев услышал голос гида: "Грот Диониса": "...в тот же миг восстановилась ассоциативная связь. Молния озарила сознание. Да, конечно, передо мной была не трещина, не щель, а вход в пещеру - в грот Диониса. Я услышал задыхающийся астматический голос молодого птицелова-гимназиста, взывающего из балаганной дневной полутьмы летнего театра к античному богу... Я не удивился бы, если бы вдруг тут сию минуту увидел запыленный пурпуровый плащ выходящего из каменной щели кудрявого бога в венке из виноградных листьев, с убитой серной на плече, с колчаном и луком за спиной, с кубком молодого вина в руке - прекрасного и слегка во хмелю, как сама поэзия, которая его породила. Но каким образом мог мальчик с Ремесленной улицы, никогда не уезжавший из родного города, проводивший большую часть своего времени на антресолях, куда надо было подниматься из кухни по крашеной деревянной лесенке и где он, изнемогая от приступов астматического кашля, в рубашке и кальсонах, скрестив по-турецки ноги, сидел на засаленной перине и, наклонив лохматую, нечесаную голову, запоем читал Стивенсона, Эдгара По или любимый им рассказ Лескова "Шер-Амур", не говоря уже о Бодлере, Верлене, Артюре Рембо, Леконте де Лило, Эрсдиа и всех наших символистов, а потом акмепсто-в и футуристов, о которых я тогда еще не имел ни малейшего представления, - как он мог с такой точностью вообразить себе грот Диониса? Что это было: телепатия? ясновидение? Или о гроте Диониса рассказал ему какой-нибудь моряк торгового флота, совершавший рейсы Одесса - Сиракузы?" [Катаев Валентин Алмазный мои венец: Повести. - М.: Сов. писатель, 1981, с. 28 - 30.] Настоящая фамилия Эдуарда Георгиевича Багрицкого - Дзюби.н. Родился он в Одессе 4 ноября 1895 г. на той самой Ремесленной улице, которую упомянул Катаев, в той самой квартире, которую он описал, в семье владельца мелочной лавки. Родители хотели дать сыну коммерческое образование и вывести его в солидные, по их представлению, люди. Увлечение литературой не только не вызывало у них сочувствия, но и встречало резкое противодействие. О своем разрыве с отчим домом, с близкими по крови, но бесколечно чужими по духу людьми Багрицкий рассказал в стихотворении "Происхождение". Перед нами не только "родословная" героя, но и происхождение его романтической мечты, защитной реакции на окружающую действительность. Романтически настроенный подросток спасается в мире иллюзий от косного, иссушающего местечкового быта.
Меня учили: крыша - это крыша. Груб табурет. Убит подошвой пол. Ты должен видеть, понимать и слышать, На мир облокотиться, как на стол,
вспоминает герой упорное стремление "своих" по крови уничтожить мечту, обескрылить, уложить в прокрустово ложе дедовских традиций вырывающуюся, "выламывающуюся" из своей социальной прослойки юную душу. В этом разладе с действительностью - корни романтического протеста, стремление уйти в фантастический мир мечты, вольных дорог и морских просторов, экзотической природы и книжной красивости. В поэтическом воображении возникают образы Летучего Голландца, пленительных креолок, веселых странников и птицеловов. За театральным реквизитом подобных стихов еще не проступало свое, выстраданное, личностное художественное видение и мироощущение, хотя жило тревожное и весомое обещание большого поэтического дарования. Уже в 1915 году в почтительно-велеречивом "Гимне Маяковскому" вдруг прозвучала удивительно трезвая в устах "изысканного! декадента", как рекомендовал себя молодой поэт, оценка состояния дел в современной поэзии:
Я, ненавидящий Современность, Ищущий забвения в математике и истории, Ясно вижу своими всё же вдохновенными глазами, Что скоро, скоро мы сгинем, как дымы. И, почтительно сторонясь, я говорю: "Привет тебе, Маяковский!"
Протягивая руку Маяковскому, Багрицкий конечно же не мог предположить, что через несколько лет бывший обладатель "желтой кофты" российский "футурист" /Маяковский и он сам, претенциозно именующий себя "сибаритом, изнеженным на пуховиках столетий", будут работать в РОСТА, один в Москве, а другой в Одессе, пером поэта и кистью художника защищая молодую Советскую Республику, помогая, как говорил Маяковский, "обороне, чистке, стройке". Такие вопросы, как искусство и жизнь, мир и художник, заново и всерьез встали перед Багрицким. И он обрел свое "место в рабочем строю" - был бойцом особого партизанского отряда имени ВЦИК, инструктором политотдела Отдельной стрелковой бригады. В ЮГРОСТА он рисует плакаты, пишет боевые листовки, призывающие на борьбу с Деникиным и Колчаком. Позже в автобиографической заметке Багрицкий напишет: "Понимать стихи меня научила РОСТА" [Отдел рукописей ИМЛИ. Фонд Эдуарда Багрицкого, ед. хр/11, 75, 370.
