Алфёрова Марианна
Дар - земле
Марианна АЛФЕРОВА
ДАР - ЗЕМЛЕ
1
Олгерд безнадежно опаздывал. Срок земной карточки истекал через несколько часов. С похмелья он пропустил два утренних рейса на МЕЖГАЛЛАКС, а следующий ожидался только завтра. Оставалось одно - плюнуть на все, завалиться в кабак и там веселиться до той минуты, когда заберет служба контроля. И сгорят синим пламенем все нашивки лимгардиста, и слабая надежда когда-нибудь поселиться здесь, на старушке-Земле. Олгерд повернулся и двинулся к выходу из космопорта. В похмельной и тяжелой, как заряженный лучемет, голове мысли передвигались с трудом, рывками. "Черт возьми, три года на Даре и месяц здесь - это просто свинство", - бормотал Олгерд, со злобой оглядываясь по сторонам, презирая всех этих избранных обитателей земного рая. Припоминалось смутно и кусками, как вчера в кабаке, протиснувшись на середину крошечного зальца, он стоял, покачиваясь, сжимая в руке пустой стакан и громко выкрикивал все, что знал и помнило Даре - о ликвидации, о секторах, о запахе горелого мяса. Земляне брезгливо морщились и отходили в сторону или отворачивались, а он орал, покрываясь испариной, будто хотел вылить на них, таких чистеньких и холеных, всю накопившуюся мерзость и грязь. Разве не ради того, чтоб Земля была свеженькой и отмытой, он подался в лимгардисты?! Он ради них!.. Олгерд только сейчас сообразил, что стоит посреди холла и выкрикивает что-то нечленораздельное и яростное, а люди обходят его, сторонясь.
Олгерд конфузливо рассмеялся, потом дерзко откинул голову, выпятив губы, и огладил руками черную форму лимгардиста, с которой сросся, как со второй кожей.
"Нет, конечно, не ради высоких идей", - подумал он с тоской, признаваясь, будто кто-то его уличил и деваться было некуда - "Мне всегда деваться некуда... Сначала из колонии - только в лимгардисты, а теперь опять на этот чертов Дар..."
"Внеочередной рейс на МЕЖГАЛЛАКС", - сообщило объемное изображение женщины в розовом, возникнув перед ним на секунду и уже издалека промурлыкав: "тамбур 72, вход в 9:20".
Олгерд взглянул на часы. У него оставалось несколько минут. Только добежать до этого самого тамбура 72. Сначала что-то в нем взбрыкнулось и он хотел крикнуть, что плевал на всех и остается здесь, и будет делать все, что захочет, и... Но тут же поймал себя на том, что идет к этому самому тамбуру, и даже спешит, и поглядывает на часы.
"Я стал совершенной скотиной", - взыграла в нем неожиданно гордость, но это уже был последний всплеск. Он вошел в тамбур, покорно развел руки в стороны и слегка расставил ноги, давая невидимым автоматическим соглядатаям его изучить, удостовериться, что он, лимгардист Олгерд, 28 лет, не везет с собой ничего запретного. Когда-то в юности он находил эту процедуру унизительной и даже пытался увильнуть от нее, потом привык и возмущался лишь для виду, а внутри него уже ничто не возмущалось, все давно сгорело. До конца.
Он прошел светлым, чистым до блеска коридором, вступил в лифт, потом в легкую капсулу доставки и наконец воздушные автоматы мягко выплюнули его в салон, переполненный бледно-голубым светом, легкой музыкой и странным терпким, незнакомым запахом. Он был внутри корабля спецрейса на МЕЖГАЛЛАКС. Олгерд почти с растерянностью оглядывал салон обитый бледно-голубым пластиком с золотыми эмблемами, похожими на древние геральдические лилии. Но тут же опомнившись, приклеил наглую улыбочку к губам, сунул руки в карманы комбинезона и двинулся по салону, насвистывая мотивчик популярной лимгардистской песенки:
Не волнуйся, дружище, ничто не пропадет,
Все, что ты добудешь, - Земля сожрет...
- Спецрейс на МЕЖГАЛЛАКС, - пробормотал он, останавливаясь. Интересно, а звездолет тоже будет "спец" или...
- Нет, звездолет будет обычным, - ответили ему.
Олгерд обернулся. Человек в синей форме - ультрамарин, разбавленный молоком до мути, - сидел в кресле, слегка откинувшись, в той позе, какая удается лишь людям, привыкшим к независимости с детства.
- Вы наш пассажир, - незнакомец махнул рукой, приглашая Олгерда сесть в соседнее кресло.
- Да вроде этого, - Олгерд невольно оробел и сам удивился своей робости, потому что в незнакомце не было ничего грозного, напротив, он был невысок и субтилен, а руки, сцепленные на коленях, были тонкими и белыми руки аристократа и белоручки. - Это что, ваша собственность? - Олгерд повел глазами, давая понять, что говорит о планетолете.
- Собственность фирмы "Маинд", - уточнил незнакомец.
- А вы?
- Техинспектор....
Олгерд кивнул, невольно хмуря брови и раздражаясь, потому что и сам должен был догадаться по нашивкам форменной рубашки, что за птица перед ним.
- Роберт Валерг, - представился тот и протянул лимгардисту узкую ладонь, как верительную грамоту.
Олгерд криво усмехнулся и пожал руку, которая ответила неожиданно сильным для таких тонких пальцев пожатием.
Олгерд опустился в кресло и вдруг почувствовал, как раздражение и злость разламываются на куски и тают, и даже боль в голове уходит, оставляя приятную пустоту и сонливую мягкость.
- Вот так кресло, - пробормотал Олгерд и, обернувшись к Валергу, спросил:
- А с МЕЖГАЛЛАКСА куда ты?
- На Дар, - ответил техинспектор с неохотой, будто признавался в чем-то постыдном.
- Так и я на Дар! - радостно вскрикнул Олгерд. - Значит, до конца по пути...
- До конца, - повторил в задумчивости Валерг, и слова его приобрели какой-то нехороший, второй смысл...
Но Олгерд этого не заметил. Мысль, что до Дара будет ему попутчик обрадовала и оттеснила все прочие соображения. Олгерд подался вперед и заговорил спешно, будто боялся опоздать:
- Ты на Дар впервые? - "ты" теперь уже вполне естественно, необидно всплыло в разговоре. - Впервые? Тогда много чего увидишь. Прежде всего ликвидацию... А ты часом не специально ради этого? А то к нам многие шляются, якобы за делом каким, а на самом деле - поразвлечься. Мне, честно говоря, все это обрыдло, - Олгерд резанул рукой по горлу. - Но с другой стороны - привык, поначалу только жареного мяса не мог есть - рвало. А теперь, приезжаю с рейда, и хоть бы что...
- И что же там в рейде? - с робостью, как мальчишки спрашивают о первом свидании, поинтересовался техинспектор и тут же в порыве какой-то чрезмерной скромности прикрыл глаза.
"Чистоплюй, - подумал Олгерд. - Такие первые жаждут остренького и тянутся к лучемету..."
Но техинспектор неожиданно вновь глянул на Олгерда, ничего мягкого или сентиментального не было в этом взгляде.
- Я видел ликвидацию в стереозаписи, - сказал Валерг и замолчал, ожидая Олгердовых слов.
- Они нам мешают! Начинаешь освоение, а они возьмут - вырубят все машины или... - Олгерд запнулся, потому что показалось, что Валерг, вновь бросил на него мимолетный режущий взгляд.
Осадил его...
Олгерд не понял упрека, хотя на секунду замолчал и потерял нить разговора.
- Дар - это колония! - заявил он, не чувствуя за собой вины, но сознавая необходимость оправдании. - Впрочем, сам увидишь и все поймешь...
Валерг не ответил. На табло загорелось красным: "Взлет..." "10:00" и поползли неостановимые цифры вспять...
2
Из космоса Дар казался похожим на Землю. Те же голубые пространства морей, та же зелень материков. Только Дар выглядел более упорядоченным. Здесь не было высоких гор - только возвышенности, не было пустынь - только цветущая степь, ураганы никогда не морщили в гневе лицо планеты, а за четыре года Освоения никто не наблюдал признаков сейсмической активности. С той высоты, с которой планета виделась голубоватым шаром, оба дарских материка были необычайно схожи и различались только сеткой неровных линий, что делили Дар на куски, будто кто-то в спешке кромсал огромный зеленый пирог. Валерг, щурясь, всматривался в экран, пытаясь определить, где сегодня, завтра или послезавтра будет произведен новый надрез - операция Освоения во имя Земли. Один из материков фактически был уже разделен, но второй держался: в центре, будто живое, сияло яркое зеленое пятно и к нему со всех сторон тянулись цепкие черные паучьи лапы.
- Седьмой сектор намечен на ликвидацию, - заметил Олгерд чуть свысока, как и положено говорить ветерану с новичком.
Теперь он позабыл прежнюю свою робость и чем ближе становился Дар, тем нахальнее делалась Олгердова улыбка.
Валерг включил увеличение и тут же экран заполнила гладь озера и густые буйные заросли вокруг. Что-то тайное, давнее проступало в этом озере и деревьях: - позабытое чувство ничем не ущербленной красоты, которую ощущаешь лишь в детстве при пробуждении. Если земляне посмотрели бы внимательнее на экран, то на голограмме увидели бы фигурки дарвитов похожие на статуи, сколотые с фасада готического собора. Тела дарвитов, их руки и головы, чуть вытянутые и тонкие лица, как лики икон, и темный, все тот же мученический цвет кожи, напомнили бы людям что-то из прошлого, позабытого ими в долгом и бурном пути к звездам.
- Так в самом деле на Даре никто не убивает? - проговорил тихо, как бы про себя, Валерг.
- Здесь все недоноски, - буркнул Олгерд в ответ. - Всегда молчат. И не вопят, даже когда их... ликвидируешь.
- А кто-нибудь сопротивлялся хоть раз? Как-нибудь? - Валерг, задавая вопрос, испытывал странное чувство стыда.
Было что-то кощунственное в его любопытстве, но он не мог остановиться, будто кто-то толкал его в спину непрерывно. Он даже не слишком и раздумывал, он просто шел и расспрашивал дорогу и мальчишеское восторженное предчувствие значительного вскипало в нем.
- Дохли, да... - сообщил Олгерд. - Но не дрался никто. Нет... Был один случай... - На секунду он замолчал и что-то болезненное, мучительное мелькнуло в его лице. - Да они просто отвратительны! Ничтожества! Дрянь! взорвался внезапно.
Валерг взглянул на лимгардиста с удивлением - способности глубоко чувствовать он в этом существе не предполагал.
