Джефф Грабб

Война братьев

Моему родному брату Скотту, который согласится, что нам с ним удавалось находить общий язык куда лучше, чем Урзе с Мишрой

БЛАГОДАРНОСТИ

Миры, в которых происходят описанные в этой и других книгах события, представляют собой плоды трудов многих, многих людей, а стало быть, и истории, в которые складываются эти события, придумывались отнюдь не только теми индивидуумами, чьи имена указаны на обложке. И поэтому я как человек, много лет проработавший, как говорят актеры, за задником (впрочем, на сцену мне тоже случалось выходить), хотел бы поблагодарить некоторых весьма важных господ, как тех, кого я никогда не видел, так и своих собственных знакомых, чье творчество послужило основой истории, которую я рассказываю в этой книге.

Прежде всего я хотел бы поблагодарить создателей и дизайнеров набора карт Antiquities для игры Magic: The Gathering — Скаффа Элиаса, Джима Лина, Криса Пейджа, Дейва Пегги и Джоэла Мика за дух, который они вложили в карты и который я попытался воспроизвести на этих страницах, а также и многочисленных художников, чей талант превратил пару строчек описания в красочные картинки, которые эти карты украшают. Кроме того, я хотел бы поблагодарить Джеффа Гомеса, Джерри Проссера, Пола Смита, Тома Райдера, Фила Хестера и Джеффа Биту, которым принадлежит честь пересказать часть изложенной в этой книге истории в виде серии рисунков.

Также я хотел бы особо отметить усилия тех людей, благодаря которым моя книга увидела свет. Это и Питер Вентере, и команда Magic: The Gathering — Чаз Эллиот, Мэри Кирхофф и Эмили Аронс, и многие другие — за все время, пока писалась книга, они не уставали проявлять по отношению ко мне заботу и понимание. Отдельно я хотел бы сказать спасибо Питеру Арчеру и Линн Эббей, которые терпеливо отвечали на тысячи моих вопросов и с интересом комментировали мои многочисленные идеи.

Наконец, я хотел бы поблагодарить Ричарда Гарфилда, с которого все началось. Как говорил сэр Исаак Ньютон, «если мне и удалось заглянуть дальше других, то лишь потому, что я стоял на плечах гигантов», и я хотел бы сказать, что мне тоже посчастливилось работать с гигантами рука об руку.

ОБ ИСТОЧНИКАХ

Рассказ о Мишре и Урзе — самая известная история на Терисиаре и разнесенная по всем уголкам Доминарии. Это вовсе не значит, что в ней нет темных пятен или что отдельные ее части не противоречат друг другу — за века, прошедшие со времен войны братьев, возникло множество версий случившегося, и каждая отражала взгляд своей эпохи. Например, в так называемые Темные времена Урзу и Мишру рисовали бессердечными чудовищами, которые собственными руками разорили и уничтожили породивший их мир. Напротив, во времена, известные как Ледниковый период, братья стали почитаемы как возможные благодетели, едва ли не святые, покровители давно утраченных технологий, которые могли бы спасти мир, существуй они до сих пор. В современную нам эпоху их представляют как героев и как преступников, как мудрецов и как дураков, их возносят до небес и желают им вечной пытки в огненных подземельях Фирексии. В предлагаемой читателю истории сделана попытка показать их такими, какими они были на самом деле — людьми своего времени, которые влияли на окружавший их мир и сами были подвержены его влиянию.

Повествование, которое вы держите в руках, как и остальные истории о братьях-изобретателях, признанные историками за достоверные, основано прежде всего на эпической поэме Кайлы бин Кроог «Войны древних времен». Эта поэма — один из немногих письменных памятников эпохи войны братьев, дошедших до нас в первозданном виде. Кроме того, автор внимательно изучил как источники, которые сохранились с тех времен, так и позднейшие редакции этой истории, взяв из них то, что заслуживало доверия, и отбросив все, что было заведомо неправдоподобно или внесено по произволу переписчиков.

Плод его усилий перед вами. Это самый полный рассказ об Урзе и Мишре и о том противостоянии, в котором погибли и они сами, и мир, в котором братья жили. Это изложение классической истории подготовлено с учетом всех современных требований, предъявляемых к историческим трудам. Читателю следует полагаться лишь на эту, последнюю версию, отвергнув все прочие.

О СИСТЕМЕ ЛЕТОСЧИСЛЕНИЯ

Даты, указанные в тексте, приведены по так называемому аргивскому летосчислению (а. л.) — официальной календарной системе Доминарии. За первый год по аргивскому летосчислению принимается год рождения Урзы и Мишры, из чего следует, что общепринятым оно стало лишь спустя много лет после окончания войны. Впрочем, не будет большой натяжкой считать, что и до повсеместного установления аргивского летосчисления основной системой считалась аргивская — наиболее полные сведения и о самой войне братьев, и об эпохах, ей предшествовавших, сохранились именно в старинных аргивских летописях, составители которых отсчитывали годы от основания столицы своего королевства, города Пенрегон. По этому более древнему летосчислению рождение Урзы и Мишры приходится на 912 год.

ПРОЛОГ

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ ПРИТЯГИВАЮТСЯ (63 год а.л.)

Ночь простерла над миром свои крылья в последний раз. С первыми лучами зари должен был наступить конец света…

На противоположных сторонах изуродованной долины собрались две армии. Когда-то и склоны обрамляющих ее гор, и равнины у их подножия были зелеными, а посередине струилась широкая извилистая река, питавшая бесконечные рощи дубов, белого дерева и железного корня. Теперь от деревьев остались лишь пни, трава была сожжена, земля истоптана и превращена в безжизненную пустошь. По руслу, где когда-то струилась прозрачная вода, медленно полз маслянистый поток, над ровной поверхностью которого изредка вздымались темные массы чего-то неведомого.

Обе луны и звезды были скрыты за тяжелыми, чернильного цвета тучами. Облака уже давно захватили власть над небом Аргота, и на острове было холодно, в то время, как в других местах Терисиара было не по сезону тепло. Обе армии сжигали леса лишь для того, чтобы лишить противника источника ресурсов. Днем небо было тускло-серым, словно лист необработанной стали. Ночью свет шел снизу — долину усеивали огни тысяч кузниц и зажженных костров. Лагеря враждующих армий располагались по обе стороны бывшей реки, и сверху будущее поле боя казалось лицом зла с кипящими от ненависти глазами.Над маслянистым потоком, словно мосты, нависали безжизненные тела двух гигантов, павших в предыдущей битве между исконными обитателями этой земли и одним из завоевателей. Тело первого было вытесано из живого дерева, и в битве добрая его часть превратилась в гору опилок. Оторванная от останков деревянного торса огромная голова валялась на земле, — казалось, из открытого рта все еще летят в ночное небо беззвучные проклятия. Деревянный исполин был последним защитником Аргота, аватарой его богини, и вместе с ним умерла последняя надежда островного народа.

Победитель тоже погиб в борьбе. Гигантский человекообразный монстр был создан из камня, а суставы представляли собой массивные стальные пластины, скрепленные огромными латунными шестернями. Части каменного тела соединялись вместе заплатами аз больших листов металла, привернутых болтами. Сражение с живым лесным чудовищем оказалось не по силам его поршням и несущим конструкциям. Последний выпад каменного гиганта стал для его древесного противника смертельным, но чудовищная инерция исполинского кулака опрокинула триумфатора наземь, и он обрушился в долину лицом вниз. Не выдержала и смертоносная каменная рука — оторванная от тела, она лежала в нескольких сотнях футов в стороне. Казалось, разжавшиеся в падении пальцы пытаются схватить ускользающее небо.

На спине бессловесного гранитного трупа в полном одиночестве сидел человек. В юности он был широкоплеч и красив, но годы войны и служения своему хозяину не прошли для него даром, и теперь он был сутул, согбен под тяжким грузом возраста и ответственности. Когда-то пышные светлые волосы были коротко острижены, а на макушке уже просвечивало пятно, которое в будущем неизбежно превратится в самую настоящую лысину. Впрочем, он по-прежнему был выше большинства своих собратьев, так что, когда он вставал, знак печальной судьбы, уготованной его шевелюре, скрывался от нечестивых взоров.

Тавнос поплотнее закутался в свой грубый коричневый шерстяной плащ и выругался про себя — было слишком темно и слишком холодно. Его пальцы скользнули по металлической кирасе, скрытой под плащом. Тавносу было в ней неудобно — его богатырское тело отказывалось носить что бы то ни было сделанное не по специальной мерке, так что он надел ее лишь в последний момент, на всякий случай. Письмо было дружелюбным и приветливым, но его прислали из вражеского лагеря. Урза будет в бешенстве, если узнает, что его бывший ученик позволяет себе столь легкомысленно относиться к собственной безопасности.

У противоположного конца спины гиганта, там, где лежала его свернутая набок каменная голова, появилась тень. Тавнос не видел ее приближения, она возникла буквально из воздуха — копна рыжих волос, прикрытая черным капюшоном. Казалось, сама ночь одолжила ей свое одеяние, и оно подошло ей как нельзя лучше.

Женщина, как и обещала, была одна. Увидев, что темная фигура направляется прямо к нему, Тавнос вынул из кармана маленькое устройство — шар с фитилем от лампы. Он нажал кнопку на боку сферы, раздался треск. Фитиль вспыхнул тонким язычком желтого пламени, затем Тавнос покрутил какую-то ручку, и пламя приобрело мягкий оранжевый оттенок. Ашнод вышла на свет, и он увидел на ее лице все ту же немного смущенную улыбку, которую он всегда находил привлекательной. Но от его взгляда не укрылось и то, что среди ярко-рыжих волос теперь появились и седые.

— Мне говорили, ты погибла, — начал он.

— Не следует верить всему, что говорят вокруг, утеночек, — ответила Ашнод Бессердечная и широко улыбнулась. — За последние десять лет меня