Ирина Градова

Чужое сердце

Пролог

2000 год

Даша посмотрела на мужа – впервые за все время, что они находились в кабинете доктора Селиванова. Петр выглядел удрученным, но она с изумлением заметила, что в его глазах отсутствовало то отчаяние, которое, вероятно, сейчас читалось в ее собственных. Муж то ли не понимал всей серьезности происходящего, то ли считал, что власть и деньги действительно могут ВСЕ! Обычно так оно и было, но... Не сейчас, нет, только не сейчас!

– Пересадка возможна? – спросил Петр, обращаясь к врачу.

Георгий Андреевич Селиванов уже давно стал практически членом семьи, более того, он являлся личным другом Петра, но даже он понимал, что, как бы ни старался, шансы найти подходящего донора очень невелики.

– Понимаешь, – осторожно ответил он, – я этого не исключаю, однако... Вы же не забыли, с каким трудом нам удавалось добыть кровь для переливания? Редкая группа, отрицательный резус. С почкой, боюсь, возникнет та же проблема. Во-первых, как вы сами знаете, существует очередь...

– К черту очередь, Гоша! – взревел Петр, приподнявшись и нависнув над врачом. – Ты мне это говоришь? МНЕ?!

Конечно, он прав, с тоской подумал врач. Будучи одним из основных спонсоров клиники, Петр Авраменко сделал для маленьких пациентов столько, что подсчитать его заслуги не представлялось возможным. С другой стороны, стал бы он этим заниматься, не окажись его собственный ребенок в тяжелом положении? Что-то подсказывало Георгию: нет. Селиванов никогда не заблуждался на этот счет, ведь Петр – бизнесмен, большую часть времени думающий лишь о капиталовложениях и прибылях, и в его натуре склонности к благотворительности ровно столько, сколько необходимо, чтобы обеспечить сыну надлежащий уход и соответствующее отношение медперсонала. Тем не менее каковы бы ни были его мотивы, их нельзя сбрасывать со счетов. И именно Георгию выпало тяжкое бремя донести до приятеля печальную весть о том, что мальчику, скорее всего, он помочь не сможет. Однако прежде чем он собрался с мыслями, Петр сказал:

– Сколько?

Селиванов даже не сразу понял смысл вопроса.

– Что – сколько? – переспросил он.

– Да брось! Сколько нужно, чтобы передвинуть очередь и поставить Витьку в самое ее начало? Ты же знаешь, деньги не имеют для меня значения.

– Прекрати, Петя! – сдвинув брови, потребовал врач. – Если бы дело шло только о деньгах, я так и сказал бы тебе, поверь! Дело, к сожалению, не только в этом. По-моему, ты не понимаешь...

– Не понимаю?! Да, я действительно не понимаю, почему, потратив чертову тучу бабок на твою богадельню, я не могу получить то, что мне требуется!

– Не надо, Петя... – начала Даша, пытаясь положить руку на плечо мужа, но он с неожиданной злобой оттолкнул ее и продолжил:

– Я знаю, как делаются такие дела, можешь мне сказки не рассказывать. Разве такая большая проблема достать почку для пересадки? Ежедневно в стране гибнут тысячи детей, и я ни за что не поверю, что мой собственный ребенок станет одним из них просто из-за какой-то очереди!

– Ты меня совсем не слушаешь, – вздохнул Селиванов, устало снимая очки и потирая веки. – Дело даже не в этой пресловутой очереди – с ней я еще мог бы что-то сделать. Проблема в том, что достать нужную почку очень трудно. У Вити уже состоялась одна пересадка – и отторжение, и это несмотря на то, что, казалось, все соответствовало необходимым требованиям. Я даже не уверен, что, найди мы снова подходящую почку, мальчик переживет повторную пересадку...

– Это не твоя печаль, Гоша! – прервал друга Петр. – Ты просто найди мне почку. Витька сильный, он очень хочет жить, понимаешь? Он выдержит!

Селиванов с тоской посмотрел на Дашу. Она, похоже, прекрасно понимает, что сделать ничего нельзя. Если бы решал он, то им вообще не следовало жениться – слишком неудачное сочетание генов. Однако какие же пары приходят к врачу перед свадьбой, чтобы выяснить, насколько хорошо они друг другу подходят? Даша еще молодая, она может родить, и не раз, вот только стоит ли это делать? Где гарантия, что со следующим ребенком не произойдет то же, что и с Витей? Георгий всегда с трудом переживал неприятную обязанность сообщать родителям о том, что у их детей практически нет шансов на выздоровление, но в этот раз все по-другому: Петр – его друг. Что ж, если он так хочет, возможно, у Георгия и получится предоставить мальчонке второй шанс, но вот гарантировать благоприятный исход он не сможет. Черт, да сам господь бог не смог бы этого сделать в таких обстоятельствах!

С самого начала идея начать изучение английского показалась мне абсурдной. Когда тебе почти сороковник, разве можно мечтать о том, чтобы по-настоящему освоить иностранный язык? В школе я изучала французский, более того, он плохо мне давался, и я никогда не получала по этому предмету больше тройки! Тем не менее у меня и в самом деле появилось больше времени: меньше часов в больнице, никаких заданий от ОМР, и даже замужняя жизнь, ничуть не изменившая мой привычный образ существования, а ведь именно этого я и боялась больше всего.

Честно признаюсь, я никогда не жила так хорошо, как в последние месяцы, и материальный аспект играл в этом немаловажную роль. Олег хорошо зарабатывал, да и деньги от ОМР здорово изменили наше благосостояние в лучшую сторону. Мы могли бы даже поехать отдыхать в какое-нибудь экзотическое место, если бы не постоянная занятость Шилова и невозможность оторваться от рабочего места. Раз в неделю я стала посещать салон красоты, записалась в бассейн – в общем, получила возможность расслабляться, чего раньше никак не могла себе позволить. Беготня по частным пациентам, установка капельниц, уколы, бесконечные ночные дежурства в надежде подработать – все это осталось в прошлом. Но человек удивительно быстро привыкает к хорошему, а потому я, признаться, уже начинала скучать. Свободное время оказалось мне не так уж и нужно, ведь Олег занят, Дэн большую часть времени предпочитает проводить с друзьями, а я, получается, должна сама искать, чем бы себя занять? Странно, но раньше я мечтала о том, чтобы работы было поменьше, а теперь маялась от безделья, потому что в больнице проводила не больше трех дней в неделю. Конечно, я могла бы взять больше часов, но тогда моя деятельность в Отделе медицинских расследований оказалась бы под угрозой, ведь для выполнения время от времени поступающих поручений приходилось бы постоянно отпрашиваться у заведующей отделением. Кто станет держать такого врача? С одной стороны, я чувствовала, что отдыхаю и высыпаюсь, с другой – моя деятельная натура требовала дела, работы, напряжения, а все это как раз и отсутствовало!

Именно это обстоятельство подвигло меня на то, чтобы обратиться к бывшей старосте нашей группы, Лене Изюмской. Она давно звала меня на кафедру в мед, а я все кормила ее «завтраками». Преподавание всегда меня привлекало. Мама до выхода на пенсию являлась директором школы, папа преподавал в университете, и я стала первой, нарушившей семейную традицию и посвятившей жизнь медицине. Видимо, гены все же дали о себе знать. Я люблю заниматься со студентами, поэтому практикантов в отделении обычно всегда поручают мне, зная, что я, в отличие от большинства врачей, не посчитаю занятия с ними обузой, а с удовольствием пообщаюсь с молодежью. Присутствие студентов всегда действует на меня положительно, так как среди них я и сама начинаю чувствовать себя гораздо моложе своего возраста, а это, как вы понимаете, положительно влияет на мою нервную систему и самооценку.

Итак, Лена с радостью восприняла мое решение попробовать преподавать на кафедре меда и тут же нашла мне место. Часов, правда, пока было всего шесть, то есть три лекционные пары, но это-то как раз пришлось мне на руку: требовалось появляться на рабочем месте всего раз в неделю. Так как я являюсь кандидатом медицинских наук, в ближайшем времени меня могло ожидать место доцента. Кроме того, Лена заметила, что мне следует «развиваться и расти», а потому, возможно, следовало подумать о докторской диссертации. Работая в профильном вузе, написать ее гораздо легче. Эта мысль немного меня повеселила: вот будет номер, если я стану доктором раньше, чем Шилов, ведь он, занятый своей новой должностью заведующего, практически забросил научную работу!

Однако пока мои планы вовсе не простирались так далеко, достаточно и простого преподавания. Оно позволит мне постоянно держать себя в тонусе и потребует чтения профессиональной литературы, чтобы быть в курсе новейших разработок в своей области. Не секрет, что большинство врачей теряют связь с наукой, полностью погружаясь в практику. Прохождение квалификационной комиссии в большинстве случаев является чистой формальностью, хотя и здорово действует на нервы тестируемого, но ничуть не повышает его мотивацию к познанию чего-то нового. К сожалению, в наше тяжелое время врачам, как и работникам других специальностей, приходится в первую очередь беспокоиться о хлебе насущном, отсюда и нежелание развиваться в профессии.

Вот тут-то у Шилова и родилась мудрая мысль о том, что мне прямо-таки необходимо выучить наконец хоть какой-то из основных европейских языков. Конечно, можно было продолжить с французским, но неприятные школьные воспоминания навсегда отбили у меня охоту его изучать. Шилов в совершенстве владеет немецким, так как учился и некоторое время даже работал в Германии, но он твердо сказал, что за его изучение мне не стоит даже браться: слишком сложно. И мы остановились на английском – все-таки язык международного общения. Большинство профессиональных материалов издаются именно на нем. Интернет, опять же, весь на английском, что значительно облегчает доступ к необходимой информации. Ну и немаловажную роль сыграло то, что, с точки зрения студента, английский гораздо легче большинства европейских языков!

Вот так и получилось, что я вновь села на студенческую скамью – никак не дума