Фрэнк Герберт

ДЮНА

Людям, чьи труды из области идей переходят в область реального — экологам пустынь, где бы они ни жили, в какое бы время ни работали, — посвящается эта попытка предвиденья — с благодарностью и восхищением.

ПРОРОК

***

Начиная любое дело, следует точнейшим образом определить известные факты. Это знает любая из Дочерей Гессера. Чтобы понять Myад'Диба, следует сперва точно определить время его жизни — он родился на 57-ом году правления падишах-императора Шаддама IV, — а потом с наиособейшей осторожностью, место его жизни — планету Арракис. Не следует обманывать себя тем, что он родился на Каладане и первые пятнадцать лет своей жизни прожил на этой планете. Лишь Арракис, известный еще и под именем Дюна, навеки останется местом его в истории.

До отлета на Арракис оставалась только неделя, и, когда предотъездная суета стала совсем уж непереносимой, к матери Пола прибыла какая-то старая карга.

Ночь была жаркой, и в древнем каменном пилоне замка Каладана, что служил семейству Атридесов домом уже двадцать шесть поколений, становилось душно, как всегда перед сменой погоды.

Старуху впустили в комнату мальчика через сводчатую боковую дверь и позволили поглядеть на спящего Пола.

В исходящем почти от пола тусклом свете притененного висячего светошара пробудившийся мальчик увидел у двери громоздкую женскую фигуру, позади которой стояла мать. Старуха была похожа на призрак ведьмы: спутанная паутина волос, в глубокой тени, под капюшоном поблескивают опалы глаз.

— Не слишком ли он мал для своего возраста, Джессика? — спросила старуха дребезжащим, словно расстроенный бализет, голосом.

Мать Пола ответила мягким контральто:

— Известно, что Атридесы поздно начинают расти, ваше преподобие.

— Знаю я, знаю, — продребезжала старуха, — но все-таки ему уже пятнадцать.

— Да, ваше преподобие.

— Он проснулся и подслушивает, — сказала старуха, — лукавый негодник. — Она хихикнула. — Но в крови властелина должно быть лукавство. А если он и впрямь Квизац Хадерач… ну…

Пол чуть приоткрыл глаза в сумраке спальни. Овальные, яркие, словно птичьи, глаза старухи как будто светились и росли перед его взором.

— Что ж, сегодня спи спокойно, лукавый негодник, — произнесла старуха. — Завтра тебе потребуются все твои силы, чтобы достойно встретить мой гом джаббар.

А потом повернулась, подтолкнула мать мальчика к выходу и, выходя, звучно хлопнула дверью.

Закрывая глаза, Пол подумал: «А что такое гом джаббар?» Во всей этой сумятице переезда не было ничего страннее этой старухи.

Ваше преподобие.

И она звала его мать просто Джессикой, как простую служанку… ее — госпожу из Дочерей Гессера, наложницу герцога и мать наследника титула.

«Не с Арракисом ли связан гом джаббар, раз я должен познакомиться с ним еще до отъезда?» — подумал он.

Он мысленно произнес странные слова: «Гом джаббар… Квизац Хадерач».

Нужно еще так много узнать! Арракис настолько отличался от Каладана, что знания о нем вихрем кружились в голове Пола. Арракис — Дюна — Планета пустынь.

Начальник ассасинов его отца, Сафир Хават, все объяснил ему. Их смертельные враги Харконнены восемьдесят лет владели Арракисом, где добывали гериатрическое вещество, по квазифайфу, контракту компании КАНИКТ, а теперь Харконнены покидали планету и сменить их в полном файфе должен был Дом Атридесов. Герцог Лето одержал явную победу. Но в очевидности этой победы, сказал Хават, крылась и смертельнейшая угроза, — ведь герцог Лето популярен среди Великих Домов Ландсраада.

— Популярность всегда вызывает зависть могущественных, — пояснил Хават.

Арракис — Дюна — Планета пустынь.

Пол заснул, и ему привиделась пещера где-то на Арракисе, молчаливые люди, безмолвно снующие вокруг него в тусклом свете светошаров. Она была величественна, как храм, а он сидел и все прислушивался к тихому звуку… кап-кап-кап. И еще во сне Пол уже знал, что запомнит это виденье. Он всегда запоминал сны, которые были пророчествами.

Сон поблек.

Еще не совсем проснувшись, Пол задумался в теплой постели. Быть может, мирок замка на Каладане, где не было игр и ровесников, не заслуживал печали при расставании. Его учитель, доктор Юэ, уже намекал, что система каст фофрелюхов не так уж соблюдается на Арракисе. На планете по краям пустынь жили люди без баши и сеидов, во главе их — бродячий народ, называвший себя Вольным — фрименами, — не имевший места в жесткой иерархии Империи.

Арракис — Дюна — Планета пустынь.

Поняв, что волнуется, Пол взялся за одно из тех упражнений для ума и тела, которым его обучала мать. Три быстрых вдоха сделали свое дело: волной накатила ясность… сознание сконцентрировалось… аорта наполнилась кровью… отхлынуло все бессознательное… он мыслит рассудком, только собственной волей… обогащенная кровь затопляет области перегрузки… пищи-свободы-безопасности не достигнуть только инстинктом… сознание животного не выходит за грани сиюминутного, ему недоступна мысль, что его жертвы могут вымереть… животное разрушает и не создает… удовольствия зверя всегда на уровне ощущений, они далеки от восприятия… человек нуждается в фоне, координатах восприятия вселенной… сам фокусирует сознание — вот и система координат… телесная целостность, словно река, наполняется через нервы и сосуды, — глубочайшая потребность всех клеток… целостность тела… все: вещи-клетки-существа — все изменяется и борется за постоянство течений в себе.

Вновь, вновь и вновь омывала сознание Пола эта навсегда заученная ясность.

Едва день позолотил окна в комнате, мальчик почувствовал лучи уже сквозь закрытые веки, а когда открыл глаза, то услышал, что суета и спешка уже овладели замком, и тогда он принялся рассматривать знакомые пятна света на потолке спальни.

Дверь открылась, в комнату заглянула мать, отливающие бронзой волосы на лбу перетягивала черная лента. Лицо было бесстрастно, а в зеленых глазах мелькало что-то торжественное.

— Ты проснулся, — сказала она. — Хорошо спал?

— Да.

Он окинул взглядом ее высокую стройную фигуру и, когда она, подойдя поближе к шкафу, задумалась, выбирая ему одежду на сегодня, по наклону плеч угадал ее волнение. Другой бы и не заметил, но она сама учила его этому искусству Дочерей Гессера — мгновенной оценке. Она повернулась, в руках ее был полуофициальный пиджак. Над нагрудным карманом его краснел герб-нашивка — красный ястреб Атридесов.

— Одевайся быстрее, — сказала она. — Тебя ждет Преподобная Мать.

— Она мне снилась, — сказал Пол. — Кто она?

— Моя учительница из школы Бинэ Гессерит, а теперь ясновидящая императора. Пол… — она заколебалась, — ты должен рассказать ей о своих снах.

— Это из-за нее мы получили Арракис?

— Арракис мы не получили, — Джессика стряхнула пылинку с брюк и повесила их рядом на вешалку у кровати. — Не заставляй ждать Преподобную Мать.

Пол сел на кровати, обняв колени.

— А что такое гом джаббар?

И вновь вышколенные ею же самой чувства позволили ему заметить мгновенную нерешительность, реакцию нервной системы, которую он истолковал как страх.

Джессика отошла к окну, широко отодвинула шторы и поглядела через речные сады на гору Скуби.

— Ты узнаешь о… гом джаббаре достаточно скоро, — ответила она.

Он услышал в ее голосе страх и удивился.

Не поворачивая головы, Джессика сказала:

— Преподобная Мать ждет в моей утренней комнате. Пожалуйста, поторопись.

Преподобная Гейус Хелен Мохайем сидела в крытом узорчатой тканью кресле и смотрела на приближающихся мать и сына. Окна по обе стороны кресла выходили на юг, на излучину реки, к зеленым землям наследственных ферм Атридесов, но Преподобная Мать не интересовалась красотами природы. Сегодня утром собственный возраст она чувствовала куда более, чем обычно. И относила свою раздражительность на счет космического путешествия в корабле мерзкой Космической Гильдии, отвратительной во всех своих тайных повадках. Но приведшее ее сюда дело требовало участия сестры из Бинэ Гессерит, наделенной даром прорицания. А потому даже она, ясновидящая императора, не могла отказаться, раз того требовал долг.

«Проклятая Джессика! — подумала Преподобная Мать. — Если бы только она родила герцогу девочку, как ей было приказано!»

Джессика остановилась в трех шагах от кресла и сделала небольшой реверанс, слегка тронув левой ладонью юбку. Пол отвесил короткий поклон, кланяться так тем, в чьем положении ты не уверен, его научил танцмейстер.

Эти тонкости не ускользнули от глаз Преподобной Матери. Она сказала:

— А он у тебя осторожен, Джессика.

Рука Джессики легла на плечо Пола, стиснув его на мгновение. На долю сердцебиения ладонь сотряс страх. Мать немедленно взяла себя в руки:

— Так его учили, ваше преподобие.

«Чего она боится?» — мысленно удивился Пол.

Старуха окинула его мгновенным пронзающим взором: овал лица как у Джессики, крепкий костяк, волосы угольные, как у герцога, а брови как у деда матери, которого нельзя называть… тонкий высокомерный нос, прямой взгляд зеленых глаз — как у старого герцога, покойного деда по отцу.

«Да, этот знал толк в браваде, не боялся и самой смерти», — подумала Преподобная Мать.

— Учение — это одно, — сказала она, — а глубинная сущность его — другое. Посмотрим. — Старые глаза жестко глянули на Джессику. — Оставь нас, советую тебе заняться медитацией… успокойся.