Америго Веспуччи, Антонио Пигафетта, Стефан Цвейг
«АМЕРИГО ВЕСПУЧЧИ. ФЕРНАН МАГЕЛЛАН.»
К Новому Свету и вокруг света: два героя одной пьесы
Путешествия и открытия! Трудно найти другой сюжет, столь же интересный для людей разных возрастов и разных профессий. Неудивительно, что литература о путешествиях и открытиях насчитывает многие сотни, даже тысячи названий. Их авторы – прежде всего сами путешественники-первооткрыватели – от Геродота и Плиния до Ливингстона, Миклухо-Маклая и Хейердала. Далее, это многочисленные исследователи и популяризаторы географических открытий. У читателей, давно интересующихся подобной тематикой, на книжных полках, наверное, стоят пятитомник И. П. и В. И. Магидовичей, книги Я. М. Света, Н. Г. Фрадкина, К. В. Малаховского, А. Б. Дитмара, к которым в последнее время добавились работы Р. К. Баландина, А. Н. Томилина, В. А. Субботина, да и других, не говоря уже о зарубежных авторах. Эти книги обычно сохраняются в семьях, потом ими увлекаются дети и внуки.
Гораздо реже случается, что подобная тематика привлекает писателей-профессионалов. Тут могут быть два варианта. Первый – когда писатель рассказывает о собственном путешествии, как, например, Н. М. Карамзин о своей поездке в карете по Европе в конце XVIII века («Письма русского путешественника») или И. А. Гончаров о своем морском плавании в Японию («Фрегат "Паллада"»). К числу писателей-путешественников XX века можно отнести М. М. Пришвина, К. Г. Паустовского, а также путешественника-ученого В. К. Арсеньева, ставшего известным писателем.
Второй вариант – когда писатель-романист или новеллист вдруг увлекается чужими путешествиями и начинает выступать в двуединой роли исследователя и популяризатора. Яркий пример такого рода – Жюль Берн, который, наряду со своей знаменитой серией научно-фантастических географических романов «Необыкновенные путешествия», во второй половине 70-х годов XIX века издал три больших тома «Истории великих путешествий», доведя свое повествование до 30-х годов того же века. Еще один пример подобного рода – австрийский писатель Стефан Цвейг (1881–1942), прославившийся как автор психологических новелл, романа о Марии Стюарт и создатель своего рода серии «Жизнь замечательных людей», в которую вошли художественные биографии Бальзака, Стендаля, Диккенса, Роллана, Вердена, Верхарна, Фрейда, Ницше, Эразма Роттердамского, Толстого, Достоевского и др. К этой же серии относятся и его книги «Америго» и «Магеллан». Идею «открыть их заново», издать вместе с письмами Веспуччи и свидетельством участника кругосветного плавания Магеллана можно только приветствовать.
То, что Стефана Цвейга привлекла эпоха Великих географических открытий, вполне объяснимо. Ведь эти открытия потому и называются Великими, что за относительно короткий отрезок времени они фактически преобразили всю географическую картину мира, увеличив площадь известных европейцам территорий земного шара более чем в 6 раз! В период с середины XV века до середины XVII века были определены контуры Евразии, Африки, Южной Америки, части Северной Америки и Австралии. В результате, по словам Ф. Энгельса, «внешнему и внутреннему взору человека открылся бесконечно более широкий горизонт».
Конечно, обе работы Цвейга не охватывают всего периода Великих открытий, а относятся лишь к началу XVI века, который с полным правом можно назвать периодом «бури и натиска» всей эпохи Великих географических открытий. Как отмечает сам писатель, это было время, когда «в течение двух-трех десятилетий несколько сотен маленьких кораблей, выходящих из Кадиса, Палоса, Лиссабона, открывают больше неведомых земель, чем открыло человечество за сотни тысяч лет своего существования».
Но из всех мореплавателей этого периода Цвейг выбрал только двух – Америго Веспуччи и Фернана Магеллана. Конечно, можно найти что-то, что их объединяет. Во-первых, они жили и путешествовали примерно в одно время: даты жизни Веспуччи – 1454–1512, Магеллана – 1470–1521. Во-вторых, главные свои открытия они сделали, будучи на испанской службе, хотя Веспуччи был итальянцем, а Магеллан – португальцем (по-португальски его фамилия – Магальяйнш); впрочем, оба они участвовали и в португальских экспедициях. В-третьих, по большому счету они двигатели к одной и той же цели, пытаясь найти новый морской путь на богатый Восток. В-четвертых, оба они во время своих плаваний подвергались постоянной опасности и многим лишениям. Например, описывая свое третье путешествие к берегам Южного континента, Веспуччи повествует о том, что «в течение этих 67 дней мы имели самую плохую погоду, которую когда-либо имел какой-нибудь мореплаватель, с многочисленными штормовыми ливнями, смерчами и бурями, трепавшими нас…». Не надо забывать и о частых стычках с туземцами. Еще больше испытаний пришлось на долю Магеллана во время его кругосветного плавания. Вряд ли можно сомневаться в том, что именно превратности судеб обоих мореплавателей привлекли к ним внимание Стефана Цвейга как мастера психологического портрета.
И все же различий между Веспуччи и Магелланом было гораздо больше. Да и жизни их сложились по-разному.
Америго Веспуччи родился во Флоренции, в зажиточной семье, и получил домашнее образование. В 1492 году (это год первого плавания Колумба) он прибыл из Флоренции в Испанию в качестве агента банкирского дома Медичи. И лишь позднее ему действительно довелось участвовать в испанских и португальских морских экспедициях к Южному континенту – как тогда называли Южную Америку, но не в качестве их начальника или хотя бы капитана одного из судов (однажды, по-видимому, такой эпизод был), а в гораздо более скромной роли то ли дельца, то ли «помощника», то ли навигатора. Веспуччи действительно хорошо знал навигацию и картографию, о чем может свидетельствовать и тот факт, что после завершения своих экспедиций он был назначен на должность главного «пилота» Кастилии, отвечающего за подготовку корабельных кормчих, состояние географических карт вновь открываемых земель. В этой должности он и умер, и был похоронен в Севилье. Известно также, что Веспуччи был не просто знаком, но и дружен с Колумбом.
Уроженец Флоренции, уже широко вступившей в эпоху Возрождения, Веспуччи был живым, даже экспансивным и, безусловно, очень любознательным человеком, который к тому же, безусловно, обладал литературным даром. Об этом со всей очевидностью свидетельствуют его знаменитые письма в родной город, с которых начинается этот том. В них он живописует природу неведомых европейцам заморских земель, внешний облик, быт и нравы индейцев, которые «живут согласно природе», их отношение к европейским пришельцам, поиски золота и жемчуга, а также красоты южного неба и многое другое.
Однако главная интрига, связанная с этими письмами, – в их достоверности. Они были написаны в 1503 и 1504 годах – 500 лет назад! И все это время вокруг писем, благодаря которым Веспуччи, собственно говоря, и приобрел всемирную славу, идут бесконечные споры. Сначала письма считались вымыслом, а сам Веспуччи – обманщиком, попытавшимся присвоить себе славу Колумба. Таким было и мнение хорошо знавшего Колумба испанского историка и гуманиста Лас-Касаса, ставшего миссионером, а затем и епископом в испанских владениях в Западной Индии. Только в XIX веке такой великий авторитет, как Александр Гумбольдт, вступился за флорентийца, доказывая, что он вовсе не был ни ничтожеством, ни мошенником. Хотя и ныне большинство исследователей полагают, что «первого плавания» Веспуччи, когда он якобы еще до Колумба достиг материковой части Южной земли, попросту не было, как не было и его «четвертого плавания». Да и относительно «третьего плавания» очень трудно поверить, что экспедиция, покинув побережье Южной земли, приблизилась чуть ли не к берегам Антарктиды. Словом, письма Веспуччи – это своего рода причудливое сочетание правды и вымысла. Трудно сказать, можно ли упрекать автора за такую полуправду. Ведь это были сугубо частные эпистолярные послания, совсем не предназначенные для публикации и широкого обсуждения.
Заслуга Стефана Цвейга как раз в том и состоит, что в своем «Америго» он, во-первых, сначала рисует широкое историко-географическое полотно той великой эпохи, а во-вторых, подробнейшим образом описывает всю историю с письмами Веспуччи, их последующими публикациями и довольно неожиданным эффектом «первооткрывания» Нового Света. «Снова, – пишет Цвейг, – мы сталкиваемся с одним и тем же противоречием: любой документ о жизни Веспуччи превозносит его как человека честного, добросовестного, очень знающего. Но стоит взять в руки напечатанные работы самого Веспуччи, как мы обнаруживаем хвастовство, небылицы, неправдоподобности». Это поразительное противоречие до конца не разъяснено и сегодня. Но так уж случилось, что благодаря своим частным письмам Веспуччи, как отмечает Цвейг, «неожиданно и словно с черного хода приобрел славу великого писателя и самого ученого географа своей эпохи».
Жизнь и судьба Магеллана оказались гораздо более тяжелыми, даже трагичными. Мелкопоместный дворянин из северной части Португалии, сначала он находился при королевском дворе. Затем участвовал в опасном плавании в Восточную Африку и Индию, участвовал в захвате Малакки. После возвращения на родину еще год воевал в Марокко, а после этого, уйдя с военной службы, занялся изучением морских карт в их главном хранилище в Лиссабоне. Видимо, тогда и зародилась у него идея добраться до Молуккских островов не мимо Африки и Индии, а в обход Земли Святого Креста (Бразилии) и далее через указанный на некоторых картах проход в уже открытое испанским конкистадором Нуньесом де Бальбоа Южное море. Поскольку португальский король Мануэл не заинтересовался его проектом, Магеллан переехал в Испанию, поселился в Севилье и предложил его молодому королю Карлосу I (Цвейг называет его Карлом V, так как под этим именем он был одновременно императором Священной Римской империи). В марте 1518 года проект Магеллана был утвержден, а сам он назначен капитаном-генералом эскадры, но пять ее судов отправились в путь только в сентябре 1519 года.
