Александр Афанасьев. Ольга Тонина.

"Любовь, опаленная огнем"

1940 год, Англия.

Глава 1

— Я безумно довольна, что мы оказались наедине! — радостно воскликнула Саманта.

Лежа распростертой на топчане, она повернулась к своей подруге.

— Но не так, как я, милая. — Кэт бросила на нее взгляд, не лишенный двусмысленности.

Одним движением она вытащила заколку, что удерживала волосы Саманты, и по плечам ее подруги заструилось шелковистое покрывало. Словно увлеченная тяжестью густых волос, голова Саманты запрокинулась назад. Подняв руки, она попыталась подхватить каштановые локоны. При этом движении одеяло соскользнуло, открыв красоту тела, шелковистая белизна которого сочеталась с нежными тенями.

Застыв, Кэт с вожделением и страстью смотрела на нее.

При виде кружевного хлопчатобумажного белья, которое скорее показывало женские формы, чем скрывало их, она был охвачена каким-то наваждением, неутоленным голодом по этой янтарного цвета, бархатистой и благоухающей плоти.

Аромат кожи возлюбленной пьянил. Кэт поискала пальцами атласную впадинку на шее и, склонившись, положила ладонь на ее выдававшуюся вперед грудь. Ощутив нежное прикосновение и ласку, Саманта вздрогнула.

По выражению ее глаз Кэт догадалась о взаимности ее чувств. Лицо Саманты залил румянец. В течение одной нескончаемой минуты Кэт представилось, что вся жизнь скрывается здесь в блиндаже, а то, что снаружи — кошмарный сон.

— Ты очень красива, — прошептала она. — Я люблю тебя, как в первый день, помнишь, в школьном душе? Мне кажется, что я любила тебя даже до того, как познакомилась с тобой.

Саманта закрыла глаза. Голос подруги даже больше, чем страстные ее трепетная рука лежащая у нее на груди, ввергала в оцепенение удовольствия. По тому, как она с трепетной нежностью приподняла ее подбородок, она поняла, что сейчас последует. Ласковые руки Кэт обхватили ее талию, а губы слегка коснулись ее губ, и она ощутила пьянящее головокружение. От ее трепетного, взволнованного дыхания по венам разлилась какая-то сладострастная восхитительная благость.

Закрыв глаза, она отдалась бесконечному поцелую — этому сладостному мгновению, которое требовало непременного продолжения. Вздрогнув, она прошептала:

— Ты думаешь, что это подходящий момент?

— А что? Ты торопишься? До нашей очереди дежурить еще семь часов.

Саманта нежно улыбнулась.

От природы она была очень красива, но чувства, освещающие лицо, делали ее еще более привлекательной. Свет от керосинки в блиндаже подчеркивал изящность линий ее фигуры и бархатистую нежность ее шелковистой кожи. Хлопчатобумажное белье с несмываемым штампом тыловой службы обеспечения 14-й лондонской пехотной бригады покоилось складками на ее изящных бедрах.

Где-то снаружи вдалеке раздался взрыв артиллерийского снаряда, и все в блиндаже вздрогнуло. Судя по силе взрыва, как это был фугасный 150-мм снаряд. Входная дверь блиндажа, от сотрясения приоткрылась, и снаружи повеяло промозглой прохладой.

Кэт встала с топчана и, ступая босыми ногами по деревянному полу, сделанному из оструганных осиновых досок, пошла закрывать створки наружной двери. Полумрак в блиндаже наполнился ее мечущейся тенью.

Лежа на боку, Саманта наблюдала за подругой. Сквозняк шевелил черные пряди ее роскошных волос. Дыхание приподнимало полушария упругих грудей, которые виднелись из-под защитного цвета кружевного хлопчатобумажного бюстгальтера. Яркая белизна ее зубов делала кожу еще более смуглой, а в серых глазах, обычно серьезных и упрямых, поигрывала страсть.

Прикрыв плотно дверь, Кэт взглянула на Саманту. В полутьме она казалась еще желаннее, чем когда-либо. Она прошла по прохладным деревянным доскам медленным шагом. Полушария ее грудей подрагивали в такт ходьбе. Внизу у топчана стояли две пары кожаных сапог и валялось их обмундирование. Кэт слегка дотронулась губами плеча подруги, и та испытала прилив неожиданно горячего тепла. Кэт увидела то выражение лица, какое бывало у подруги на пороге наслаждения. В приступе любовной лихорадки она расстегнула медно-никелевую застежку бюстгальтера и отправила его на пол. Устраиваясь возле возлюбленной, она почувствовала, как кровь заструилась по ее жилам. Во внезапном порыве Саманта прижалась к ней, опустила голову ей на грудь и, опьянев от запахов, покрыла робкими прерывистыми поцелуями ее нежное тело.

Снаружи опять послышался взрыв. Снова 150 мм фугасный снаряд. Но дверь блиндажа была предусмотрительно заперта на щеколду и уже не открылась.

— Господи Иисусе! Почему они не успокоятся? — прошептала Саманта, — ведь ночь на дворе!

— А раз ночь, то давай не будем терять время, — прервала причитания подруги Кэт, и встретившись со взглядом зеленых, влажных от волнения глаз, на ее губах медленно расплылась улыбка.

Она протянула руку, провела ею по округлому бедру, потом по плавному изгибу талии, нащупала крепкую, высоко приподнятую грудь. Ее пальцы начали подрагивать, стали более настойчивыми и вновь оказались на упругом животе.

Когда она уже была на грани более смелых ласк, Саманта запротестовала.

Полная нетерпения, Кэт прижала ее к себе.

— Саманта! Любовь моя, скажи мне, что любишь меня. Она медленно высвободилась из ее объятий, в то время как лицо ее приобрело какое-то серьезное и в тоже время трогательное выражение.

— О! Пожалуйста, давай не так быстро.

— Хорошо подруга!

Неожиданно Саманта уронила голову ей на плечо.

— Любовь моя… — вырвалось у нее со вздохом.

— Ты неотступно следуешь за мной, ты поселилась в моих снах. О, какое

счастье — что мы вместе!

Теперь она тоже отдавалась порыву изысканной бессознательной страсти. Ее рука машинально ласкала трепетное тело подруги, распростертой рядом с ней.

— Мы должны понять… — начала она.

— Но мне кажется, что мы очень хорошо понимаем друг друга… Иди ко мне милая, предадимся любви.

Находясь в возбуждении, Кэт освободила ее плечи от бретелек хлопчатобумажного бюстгальтера, который спустил затем на живот, а потом, прокрутив, и повернув застежкой к себе расстегнула. А затем приобхватив руками Саманту за ягодицы приподняла ее.

Оказавшись наполовину приподнятой над кроватью, Саманта ощутила нежность рта Кэт на своей груди и упругость ее тела, испытывая при этом восхитительное стеснение от объятий.

Кэт медленно наклонила ее, заставляя подчиниться силе своего желания. Прерывисто дыша, Саманта откинулась назад, пытаясь уклониться от ее рук, каждое движение которых обнаруживало в ней все новые источники наслаждения. — Кэт! Любовь моя, — нежно повторяла она. Кэт не могла насытиться ее невинной наготой, ощущением такой нежной бархатистой кожи, ее струящихся волос и этого трепетного юного тела, ускользающего от повторяющегося напора. Поочередно то ласкающаяся, то полная целомудрия, она порой полностью теряла контроль над собой, либо уходила в сторону от ее страсти, или обращалась к ней с мольбами, прямо во время боя, изнемогая от нетерпения.

— Прошу тебя, сожми меня крепче, — едва слышно бормотала Саманта.

— Обожаю тебя милая — отвечала Кэт.

Обстрел, что вели немцы, стал теперь их сообщником — никто не мог потревожить их в этот сладостный момент. Саманта позволила себе включиться в эту страстную, чувственную и одновременно нежную игру. И покуда Кэт ласкала ее тело, она упивалась самым нежным сладострастием. Радость и восторг безотчетно отражались на ее лице. Признания и стоны, которые подруга порождала в ней, делали еще более обостренным ощущение волны чувственного наслаждения.

Когда же, утомленные и насытившиеся, они разъединились, обстрел английских позиций уже прекратился. Еще долгое время они перешептывались в полумраке блиндажа, где мерцающий свет армейской керосинки образца 1915 года, отбрасывал причудливые тени.

— Ну, если бы я могла представить себе, — пробормотала Саманта, — Посреди боевых позиций! В первой линии окопов!…

Кэт издала приглушенный смешок.

— А чего ты хочешь? Ведь в тылу, во время авианалета такое невозможно — слишком много желающих набиться в убежище, и притом ты была столь возбуждающей, что я не могла устоять.

Видя, что она подрагивает, Кэт набросила на нее шинель, чтобы спрятать ее покрытое потом тело от легкого ветерка, тянущего со стороны неплотной двери блиндажа.

— Впрочем, ты знаешь, здесь время ночного обстрела — святое.

В промежутке между закатом и тем моментом, когда солнце еще не выплыло из-за горизонта, все передовые позиции были погружены в относительную тишину и покой. С приближением же рассвета жизнь прекращалась и начинались немецкие атаки.

— О! Ты преувеличиваешь, уже почти четыре часа — почти утро. Притом… Если бы я не ожидала этого… Признаюсь, мне понравилась твоя ласка.

— Я рада, милая, что тебе нравится моя нежность! — сказал Кэт, и в ее голосе звучал намек на продолжение ласк.

Саманта лениво потянулась. Воздух в блиндаже пах сыростью, свежеструганными досками и духами "Трафальгар".

Она посмотрела на свою подругу томным взглядом.

Кэт! Ее имя рифмовалось со словом "планшет".

Спустя пять лет совместной жизни чувства, которые они испытывали по отношению друг к другу, оставались по-прежнему такими же сильными. Но сегодня обстановка возбуждала их еще больше. Она знала, что в истоpии культуpы, науки, экономики, техники моноконцепция господствует безpаздельно. Психиатрия же классифицирует женскую однополую любовь как невроз, но придерживалась совершенно противоположного мнения: лесбиянка — это женщина с необычайно развитым чувством собственного «я». Ее партнерша — это ее собственный зеркальный образ; тем, что она делает в постели, она говорит: "Это я, а я — это она". И это есть высшая ступень любви женщины к самой себе. И подтверждалось это рассмотрением их отношений в свете классического принципа ситемности. Пpинцип системности утвеpждает, что события (пpоцессы) должны быть pассмотpены во всей совокупности своих связей. Главная же экзистенциальная проблема любви — как слиться с другим существом и в этом слиянии утратить и затем заново обрести себя. Не будет ошибкой сказать, что совокупность альтеpнативных сексуальных отношений пpедставляет собой «тень», зазеpкальное существование "классических отношений". В такой модели интеpесующее в рассматриваемой теме инфоpмационное взаимодействие однополой любви изом